Аркадий Фрейдлин - Голубой Майзл. Роман-сюита

А сейчас у меня двадцать пять столиков внутри и ещё пятьдесят три снаружи во дворе. Кризис давно позади, и на вечер к нам уже принято записываться заранее. Теперь хозяин очень мной доволен. Он даже разрешил иногда отдыхать по понедельникам. Сначала мне даже нравилась эти праздность и пустота во мне, но потом это быстро надоело, ведь я так люблю слушать, о чём говорят люди за моими столиками.

Иногда с остальными кафе и ресторанами города мы устраиваем ночные посиделки для своих. Тогда кто-то обменивается услышанным за столиками, а кто-то рассказывает о том, как было раньше. Конечно, такие солидные старые заведения, как кондитерская Kreutzkamm, редко делятся рассказами с нами, молодыми болтушками. Но старушкам-то по сто, а то и по двести лет, ну, что с них возьмёшь? Правда, иногда и они рады послушать истории из жизни наших гостей.

Вот как раз на нашей последней встрече и я стала гвоздём программы. А рассказала я о подслушанном на прошлой неделе разговоре двух гостей. Все, и даже наш сноб Genuss-Atelier, вынуждены были признать, что ничего подобного не слышали, а звезда прошлого сезона моя соседка Lila Sosse, которая несколько раз безуспешно пыталась отбить у меня Алессандро, и та сказала: «Es ist unmöglich!» 3 3 Это невозможно (нем.). . Давайте я и вам расскажу, как было дело.

Я была в послеобеденной дрёме – зал был пуст, Алессандро после полуденной беготни прикорнул на стуле, официанты курили в подсобке, и только пара посетителей допивала на уличных столиках свой кофе. Хозяин поехал закупать продукты, и я позволила себе расслабиться – погреться на ещё тёплом сентябрьском солнце. Обожаю это неспешное время, когда даже мухи, с которыми бывает сложно договориться, особенно во время званых обедов, вяло спят, наплевав на упавшие крошки.

Краем глаза я заметила подошедшего невысокого мужчину немногим за шестьдесят. Он старательно выбирал место среди уличных столиков. Окинула его одежду взглядом, и мне сразу стало понятно – не местный. Ну, где вы в Дрездене сможете увидеть туземцев в канотье? Льняные, слегка мятые свободные брюки, сандалии, поношенная, как и брюки, куртка, рукава засучены до локтя – человек явно выпадал из стиля одежды местных пожилых бюргеров. В конце концов он выбрал самый удалённый столик, за которой я обычно усаживаю влюблённые парочки. Незнакомец положил рядом на стул свою шляпу, и я заметила, что, кроме небритости, он ещё и плохо подстрижен. Но какие у него были неприлично большие баки! У нас такие никто не носит со времён, наверное, Вильгельма Второго, что, кстати, любезно и подтвердил во время моего рассказа старейший наш ресторан Daniel.

Признаюсь, иногда для правильности оценки я принюхиваюсь к своим посетителям. Этакий мазок, всегда завершающий портрет. И хотя я уже была уверена в размере его кошелька, а это важно, чтобы не сплоховать с предложением еды и вина, тут меня поджидал сюрприз – визитёр воспользовался безумно дорогим одеколоном. Если я не ошибаюсь, а я ошибаюсь редко, это был Ambre Tokapi. Один раз я имела честь принимать у себя Вольфганга Герстнера, мэра земли Баден-Баден (я специально это тогда рассказала, чтобы позлить Lila Sosse), так вот, он впервые позволил мне насладиться этим гастрономическим великолепием. Для меня набор из бергамота, кардамона, корицы, имбиря и мускатного ореха с грейпфрутом, скорее, изысканное блюдо, чем просто парфюм… Что-то я болтаю не по делу…

Такой диссонанс между внешним видом и дорогим запахом не мог меня оставить равнодушной. Я позвала из подсобки Рудольфа, будучи уверенной, что именно он сможет обслужить гостя: Рудольф совсем не любопытен, но при этом внимателен – редкое сочетание качеств для обслуги. От винного списка гость отказался, причём сразу стало ясно, что он не понимает по-немецки. Для меня это не проблема, я выучила большинство языков уже в первые годы своей работы с туристами. Рудольф же с несколькими годами Лондона за плечами может договориться даже на китайском и испанском. Кстати, хозяин зовёт его просто Руди, хотя я предпочитаю не быть накоротке с официантами.

У посетителя было немного дряблое лицо с болезненными отёками под глазами и множеством пигментных пятен на явно проступающей плеши. Из ушей и носа торчали седые волоски. И хотя было не жарко, он изредка обмахивался шляпой. Он заказал «какое-нибудь хорошее, не пшеничное» пиво и сказал, что ждёт приятеля – еду закажет попозже. Его английский был очевидно не родным, но весьма уверенным. Он не подбирал слов, строил предложения правильно, но говорил с явным славянским акцентом. Сидящий достал из кармана куртки старый, ещё кнопочный мобильный телефон, положил его рядом на столе и бросил взгляд на наручные часы. Я тем временем посоветовала Руди принести Pilsener.

Кстати, о часах. Раньше я чуть ли не в первую очередь обращала внимание на этот важный атрибут посетителя. Раньше – до «мобильной» эры, а я ещё застала это время, часы мне сразу говорили об уровне. Теперь всё резко поменялось. Даже богатые бюргеры и тем более европейские бизнесмены предпочитают механическим Maurice Lacroix электронные часы со множеством функций. А у нашего гостя оказался Jaguar, и не какая-нибудь подделка, а золотой с черным циферблатом швейцарский оригинал тысяч за пятнадцать евро, не меньше. Я и в этом научилась разбираться. Не бог весть какая цена, конечно. Швайнштайгер, хвастаюсь, он у нас тоже бывал (вы бы слышали, как вздохнула в этот момент Lila Sosse), носит, к примеру, Cartier за полмиллиона евро. Разница есть, но для людей подобного вида это всё равно совсем не характерная деталь.

Ладно, хватит мне считать чужие деньги. Минут через десять ко мне зашёл другой гость, почти старик, но подтянутый, в джинсах, в клетчатой рубашке и летней бейсболке. И хотя раньше он к нам не заходил, а я помню всех моих гостей, я сразу признала в нём местного, хотя и не немца. Он огляделся и сразу направился к нашему посетителю. Они обнялись. Так обнимаются только родственники. Без похлопываний друг друга и поцелуев. Да они и выглядели похоже – оба сутулые, оба одного роста, оба с поредевшими когда-то густыми чёрными волосами. Братья, сразу подумала я, и давно не видались, судя по всему.

Руди расторопно завладел вниманием нового клиента. Тот отказался от предложенного меню и попросил пиво Gose на свободном немецком. Акцент я, конечно, уловила, но едва различимый, с некоторыми характерными только для славянских языков твёрдыми согласными. Старый эмигрант, без сомнения. Не столь успешный, судя по одежде, но устоявшийся в немецкой среде.

Когда Руди ушёл, я стала внимательно следить за разговором этих двух гостей.

– Твою-то маму, Ося! – сказал тот, что выглядел постарше. – Ты нас сильно напугал! Шо за странные звонки, и почему ты не имел приехать прямо к нам домой? Зисла пила целую ночь валерьянку за твоё здоровье. Ты повёл себя некрасиво.