Наталия Смирнова - Семейная сага. Сборник. Книга II

Ольга внимательно на него посмотрела и сказала:

– Спасибо за маму! До свидания.

И вышла за дверь.

Марию Дмитриевну забирали Ольга и Наталья Петровна. По дороге домой Ольге позвонили.

– Да?

– Ольга, добрый день. Это Вера. Михаил Николаевич просит вас выйти на работу досрочно.

– Я не могу, я в другом городе.

– В компании проблемы. И частично они из-за вас.

– Можно подробнее?

– Нет. Нужно ваше личное присутствие.

– Спасибо за информацию. Я свяжусь с Михаилом.

– Что случилось? – спросила бабушка.

– Пока не знаю, но что-то серьезное. Просят приехать.

– Утро вечера мудренее. Никуда пока не нужно ехать. Завтра разберемся, а сегодня отмечать второй день рождения матери! К черту все проблемы – это всего лишь временные трудности, – подмигнула Наталья Петровна Ольге.

Женское трио прекрасно провело время в уютном ресторане, вкусно отобедав и отправившись потом домой, где всех троих ждал серьезный разговор. Каждая из них прекрасно осознавала свои ошибки, но и в то же время они понимали, что пришло время простить и начать новые отношения «мать-дочь-внучка». Все обиды были высказаны. Через боль пришло принятие друг друга, понимание каждой. Для Ольги это было важно. Она знала, что все ее старания были не зря.

Наталья Петровна уехала через неделю: свою кондитерскую она надолго не оставляла, потому что нельзя оставлять бизнес без контроля надолго. Да и Маше намного лучше. Ольга тоже собиралась обратно.

– Мам, ты же любишь шить. Давай откроем ателье? Я уйду с работы, или ты ко мне переедешь…

– Ну как же я уеду? И тебе мешать я не могу. И жить в твоей Москве где? Тебе нужно жизнь устраивать, доченька.

– Что-нибудь придумаем. У нас есть бабушка, она получше нас разбирается в этих делах.

– Я подумаю. Давай я тебе платье сошью? – глаза Марии Дмитриевны горели огоньком надежды, что дочь не откажет и она сможет заняться любимым делом.

– Очень хочу!!! Давай рисовать модель?

– Неси коробку из моей комнаты. Ту, что под кроватью.

Процесс рисования проходил весело: пол был усыпан бумажными снежками, споры и обсуждения разной тональности прерывался смехом. Ольге вдруг подумалось, что она помнит только один случай, когда им было так весело: в единственную их поездку на море. Там им было хорошо, как будто они были в другом мире или другой жизни. Она смотрела на мать и сердце заходилось от счастья: «Моя мамочка, моя родная!». Платье было нарисовано: длина ниже колена, прямое, приталенное, четыре съемные бретельки, по две с каждой стороны, на спине перекрещивались. Решили шить из натурального сиреневого шелка: это любимый цвет и Маши, и Оли.

Утром Ольге нужно было уезжать. Условились, что через неделю она вернется. Проснувшись и приняв контрастный душ, она пошла будить мать. Постучала в дверь – тишина. Странно. Решила зайти. Мама лежала на полу, раскинув руки, и смотрела куда-то вдаль… Она была мертва.

Был солнечный теплый день. Повсюду цвела сирень, ее запах разносился по всему кладбищу, будто ветер специально распылял его, заставляя людей где-то в глубине души понимать, несмотря на горе, что жизнь продолжается. Что она везде, и даже в тех, кого уже вроде бы нет. А может это они, эти души, легким ветерком разносят его?

На скамейке около свежей могилы под тонким деревцем цветущей сирени сидела Наталья Петровна. Сидела и молчала, разглядывая цветы на могиле дочери.

– Что ж, доченька, ты ушла раньше меня? Не успели мы с тобой насладиться друг другом. Позволь мне отдать нерастраченную любовь Олюшке… – тихо говорила она. Вдруг прямо перед ней появилась бабочка-лимонница, села к ней на руку, замерла на пару секунд и улетела. Наталья Петровна улыбнулась тихой улыбкой порхающей неподалеку бабочке.

Мама Ольги давно была больна. Об этом знал ее бывший муж, отец Ольги. Он и был лечащим врачом все годы, которые жил в Саранске. Авария ухудшила состояние ее здоровья, ей нельзя было сильно волноваться. Но в последние дни эмоции зашкаливали: наконец-то они стали находить общий язык с мамой, начали налаживаться отношения с дочерью. От этого и без того слабое сердце не выдержало, хотя здесь был один большой плюс: умерла она счастливой, в любви и с любовью.

– Оля, я пришла, – громко сказала Наталья Петровна. Никто не ответил.

– Оля! Я здесь! – еще громче с беспокойством повторила она. Тишина. Не разуваясь, она кинулась в комнату внучки. Ольга спала. Она никак не могла оправиться от сильнейшего потрясения. В руках у нее лежал тот самый сиреневый шелк, из которого мама должна была шить платье. На полу лежали детские фотографии, где они везде вдвоем.

– Надо тебя забирать отсюда, девочка моя, – приговаривала бабушка, нежно гладя Олю по голове.– И не в Москву, а к себе. Научу тебя своему делу и передам совсем.

– Я не хочу ничего, – тихо сказала проснувшаяся Оля. – Мне в Москву нужно. Там проблемы.

– Тебя там подставили. Уволиться тебе надо.

– С чего ты взяла, что подставили?

– Оль, это же очевидно. Эта твоя коллега Ира уволилась, пока ты была в отпуске. И все свои проблемные компании оставила тебе. Ты же согласилась… И разгребать тебе теперь. Вот и думай, оно тебе нужно или нет. Поэтому давай-ка поедем ко мне…

– А это все? – спросила она про материну квартиру.

– Пусть стоит. Это будет местом твоей силы. Будешь приезжать сюда, ведь это твой дом.

– Я подумаю.

– С отцом не хочешь поговорить?

– Нет. Он чужой мне человек.

– Зря. Тебя никто не заставляет его любить. Можно просто общаться. Хотя бы узнай, что он за человек.

– Только ради тебя и мамы, ведь она хотела, чтобы мы поговорили.

– Вот и умница. А теперь предлагаю погулять и немного развеяться. Как ты на это смотришь?

– Не хочу, но нужно. Пойдем.

— Иван Андреевич, к вам посетитель. Она без записи. Некая Ольга Ивановна Туровцева. Говорит, что вы ее ждете.

– Проводите ее ко мне, – ответил доктор, встал с рабочего места и подошел распахнутому настежь окну, из которого врывалась в жизнь весна, пели птицы и солнце смотрело на землю как-то по-особенному тепло.

– Доброе утро, – поздоровалась Ольга. В ее голосе не было былой жесткости и неприятия.

– Доброе утро, рад тебя видеть! Как поживаешь?

– Я приглашаю вас на вечернюю чашку кофе. Вы сможете сегодня?

– Да, смогу, конечно.

– Спасибо. Тогда я зайду вечером.

Вечер отец с дочерью провели замечательно. Оба были довольно искренни и сразу прониклись друг к другу уважением. Договорились, что будут созваниваться. В свои планы отца Ольга не посвящала, ведь она еще не решила, куда отправиться и где все-таки остаться. Московская перспектива не радовала – как-то не было желания ехать в проблемную компанию, где исход должен был быть один: увольнение. Но не это ее пугало. Она только что обрела семью, родных людей. И быть далеко от них она теперь не представляла возможным. Особенно это касалось бабушки, которой она восхищалась, у которой было чему научиться.