Алекс Вест - Поиски любви

Рут спрашивала меня, не будет ли это некрасиво по отношению к ее брату, и это единственное, в чем я усомнился во время моей спецоперации. Реакция Бенджамена могла быть непредсказуемой, однако я вынужден был вмешаться.

Мы отправились в лес, поблизости не было озера, и комары не могли нас побеспокоить. Я устроил ее на траве и начал целовать. Я боялся, что мой заржавевший аппарат мог не сработать. Мне стало понятно состояние кузена Рут, потому как она излучала притягивающие флюиды, мне как мужчине хотелось вгрызться в ее плоть, я не испытывал желания ее ласкать, только овладеть ею, животную страсть. Рут откликалась на ласки, но не так искренне, как с братом. Она словно выполняла какой-то ритуал.

Я оставил следы на ее шее, разорвал на ней ночную рубашку и трусики, она сама развернулась задом, и я вошел в нее со всей силой, даже не успев толком ее подготовить. Через минуту мой половой орган уже скользил в ней; как было ранее, он восстал, он не отмер окончательно. Внутри Рут была такой тесной, возможно, из-за позы, возможно – из-за изначального отсутствия возбуждения с ее стороны. Но меня на тот момент мало волновали причины, я будто со стороны видел нас, то, как юная и хрупкая девчачья фигурка сверху придавлена телом взрослого сильного мужчины, который жестко орудует внутри.

Она говорила мне, что ее будто распирало.

– У Вас такой большой член, мне было так тяжело его принять.

Поправляя волосы, вся мокрая, в порванной одежде, она стала еще сексуальнее, и мой половой орган восстал вновь, и приобрел еще более внушительные размеры. Я посмотрел на него.

– Ну что будем делать?

Рут лишь вздохнула.

Я разделся и лег, поместив ее рот сверху на моем обезумевшем органе. Я слишком давно не знал женщину, тем более такую молодую и по-своему прекрасную. Она понимала, чего я хочу, но, попробовав пару раз тот ритм, что был мне необходим, попросила пощадить ее. Я был добр и согласился, и она продолжала. Ее рот был так же сладок, как и нутро. Она жаловалась мне, что стерла об меня все губы. Какая же эгоистичная стерва, не понимаю, как брат ее терпит, но ее кожа цвета топленого молока, волосы, мягкие как шелк, отпускают ей все грехи. Безусловно, я спустил ей в рот, о чем могла быть речь! Мерзавке надо было дать понять, что не все ее капризы будут осуществляться. Мерзавке, мерзавке, это слово достаточно возбуждающее.

Нет, третий раз у меня бы уже не получилось, слишком давно уже я не практиковался. Но я заставил девчонку все проглотить, все-все проглотить. И пишу я об этом очень подробно, потому что это мои воспоминания. Ей очень повезло с братом. Он терпелив и глуп, он молод, я любитель жесткости в отношениях с женщиной, она должна сидеть на кухне, этим постулатам учит нас христианство в представлении церкви, и этот пункт меня устраивает. Женщина создана для того, чтобы принести наслаждение мужчине и продолжить род. Бенджамен так не считает. Он думает, что женщина – это высшее творение Бога, призванное на землю, дабы услаждать взгляд. Это смешно, но только для меня, для Бенджамена хорошим сие кончиться не может, сестренка возьмет его в оборот, но я решил ей не мешать, все-таки она уже съела свою горькую пилюлю, вернее, слизистую пилюлю, по структуре, как говорят, там выделяют гранулы.

В последнее время я стал замечать, что у нас сформировались определенные нездоровые отношения. Одной своей стороной я был добрым советчиком и священником, а второй – искусителем и затуманивателем рассудка. То есть одной стороной служил я Богу, а второй – успевал прислуживать дьяволу.

По утрам мы занимались любовью с Рут, а вечерами она отгоняла от себя осмелевшего Бенджамена. Но он больше не был ей так необходим, я изводил ее и выматывал. Каждый день я пробовал новое, иногда хлестал ее хворостиной и наказывал, хотя следовало бы насторожиться, ведь такие забавы оставляют следы. Рут вроде бы и не воспылала ко мне, но и не отказывалась.

– Я не понимаю, что произошло, – Бенджамен нарушил мое уединение при молитве своими слезами. Мне порой казалось, что он гомосексуалист, они обычно так проявляют свои излишние эмоции. – Помогите мне, святой отец!!!

– Успокойся сын мой, – я постарался сделать тон свой как можно более спокойным и доброжелательным, и всеми силами прятал раздражение. К счастью, парень этого не заметил, он плохо разбирался в оттенках речи. – Что случилось?

– Святой отец! Рут прогнала меня… – он залился слезами и весь задрожал. – Я пришел к ней, хотел просто приласкать, даже не просил ее сделать это, но она отказалась.

Меня передернуло, сегодня с утра я оставил на ее теле столько засосов, что потребовалась бы минимум неделя, чтобы их последствия рассосались.

– Погоди, время лечит, – ответил я, испугавшись собственных слов.

– Но я не понимаю, что происходит, она охладела, а раньше была так горяча. Пусть даже мы и не занимались любовью, но от одного прикосновения моей руки она сладко стонала. А сейчас… будто мы с ней никогда этим не занимались.

Я мог бы ответить, что чувства ее не угасали, лишь старый монах довел девочку до истощения. Вчера я поимел ее в задний проход, из нее текла кровь. Она и так ходит вся в синяках, от того, как я хватаю ее, не контролирую силу. Я иногда думаю, что и сам устал от подобных экзерсисов, и мне не настолько необходимо не высыпаться ночами и утром как зверь выпускать всех своих демонов наружу. Я перешел парню дорогу, мальчишка был ласков, но он словно девчонка, не мог поставить ее на место, а я отыскал правильный подход. Ей нравилась жестокость, а у меня было ее предостаточно.

Мне хотелось помочь парню, но было бы безграмотно предлагать ему использовать мои методы, поскольку, во-первых он бы не смог, ибо у него отсутствует внутренний стержень и, во-вторых, повторение тактики одного суть отсутствие оригинальности, а женщину можно отвлечь лишь новыми впечатлениями.

Мне пришлось на время оставить ее в покое. Не могу сказать, что она умоляла меня вернуться. По моим предположениям, я был ей необходим как человек, который успокоил бурю в ее душе, но не дал моральной разрядки, лишь физические радости определенного порядка. Эту ситуацию можно сравнить с тем, когда человека не кормят, но регулярно приносят десерт, это травмирует желудок и разжигает аппетит. И не более.

Их дом был сравнительно велик, и я проживал на одном этаже с молодыми, для улучшения их нравственности, как предполагала мать и свято верила мне. Наивная женщина, практически не общавшаяся с детьми. Невмешательством надеющаяся решить свои проблемы.

Я старался сдерживать себя в течение полутора недель, однако ночью по прошествии такого количества времени интимные энергии возобладали, и я захватил свою воспитанницу, изрядно ее удивив.