Алекс Вест - 10:18

Корректор Александр Меньшиков

Дизайнер обложки Анастасия Волконская

© Алекс Вест, 2019

ISBN 978-5-0050-7181-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

10:18

Моисей вышел от фараона и помолился Господу.

Итак, мне четырнадцать лет, точнее, мне сейчас не четырнадцать, а больше многим, но все то, что было видено мною в тот краткий период времени, от четырнадцати до шестнадцати, а возможно, и ранее, является на данный момент пока что самым ярким и самым значимым в моей жизни. Как соглашаются многие авторы, детство всегда является тем местом, куда нам хочется беспрестанно возвращаться, так что мне не четырнадцать, мне лет шесть или восемь от силы.

Я пытаюсь проанализировать, провести грани сна и реальности, отчего же всегда я выбираю возраст четырнадцати лет? Вряд ли по причине того, что в те годы я получила свой первый паспорт: я торопилась в милицию, чтобы не опоздать, и в итоге накрасилась настолько ужасно, что выходить на улицу в таком виде нормальному человеку должно было бы быть стыдно. Однако до двадцати лет, а получение нового паспорта я просрочила, мне приходилось позориться. Это была эпоха позора. Вряд ли по этим причинам меня так взволновала цифра четырнадцать, наверное все же в ней какие-то сакральные смыслы воссоединились, эта палочка и сверху неоконченный квадрат на четверке и просто колышек как цифра один, будто бы на огороде поставили плохой и пропускающий в себя всю нечисть забор.

Вообще, тема магии и наличия в моей жизни всякой нечисти меня всегда беспокоила. Мне всюду виделись причудливые очертания, в полумраке стояли фигуры, преобразовывающиеся в потусторонние сны. Стоило мне закрыть в детстве глаза и идти за голосом провожатого, коим являлась часто моя подруга, в голову сразу проникали волшебные образы путешествий по замкам, по пустошам, старинным кладбищам. Таким сегодня будет мой герой. Я, и звать меня будут, допустим, Ри. У меня есть большое, не очень длинное имя, которое содержит в себе этот слог, но в детстве все звали меня именно Ри. Всегда устраивало.

У меня были друзья детства, с которыми мы проводили все свободное время, давайте представим, что их звали другими именами, чтобы они не догадались, что речь идет о них.

Мой лучший друг, мальчик, который сейчас уже умер: он скончался, когда мне было лет тридцать, ему было тридцать один, только что отпраздновал свой день рождения, пошел в парк выпить пива и провалился в канализацию, там люки были не закрыты, он провалился как раз в такой позе, что моментально сломал себе шею, я считаю это лучшей смертью; звали его Максим, но я буду здесь писать о нем как об Умберто, это старинное имя. Если я проведу ассоциации, то в голове возникает множество образов. Кстати, этим же именем, только другой его национальной вариацией, звали главного героя романа Набокова «Лолита». Пусть будет Умберто, потому что это имя настолько дурацкое, что, лишь назвав им моего лучшего друга, я не буду так переживать об утрате. Последние годы мы не так тесно общались, но Ум объявил о себе как об открытом гомосексуалисте, мы поддерживали его как могли. Я давно была склонна считать, что Ум гомосексуалист, потому что мне еще тогда, в детстве, показалось, что его я мало интересую. И хотя он казался мне симпатичным, я сразу чувствовала, что ничего не может быть между нами, хотя на даче мы проводили вместе все свободные часы, в подростковом возрасте Умберто всегда интересовался мальчиками, хотя дружил со мной и моими подругами. У меня были подруги, три основные. Это Эдит, пусть ее так зовут, не знаю, почему; Ли, это Лиор, производное от «и свет мне», еврейское имя, а третья приезжала значительно реже и назовем ее по этой причине Кристина.

Ум был моим лучшим другом, но девочке всегда проще понять девочку. Вторым мальчиком, который с нами дружил, был Антонио, я его так назову, потому что он был Антон. Где он сейчас, я не имею ни малейшего представления. Он был достаточно скверным мальчишкой, хотя часто мы встречались с ним и Умберто, потому что они жили на одной улице, часто играли в салки и бадминтон. Много будет историй про всех нас, так что ждите. У нас были друзья и еще. Второстепенные, лишние люди. Они просто служили фоном и отирались вокруг, как больные дети, семья из двух даунов, нас страшно они раздражали. Они пытались взаимодействовать с нами, родители отпускали их побродить по садоводческому товариществу, будто они собаки и надоели им уже сами, что глаза бы их не видели. Зачем они родили подряд целых двух даунов? В этом вопрос. Но здесь мы не вольны судить, ибо что можно сделать, когда у тебя получается только такое? Когда ты пытаешься, ждешь, выращиваешь, а оно вырождается, чернеет, зияет дыра, пустота в твоей душе, вместо детского смеха лишь разговоры о толерантности. Беседы о том, что надо любить и терпеть, а потом выпускание птичек из гнезда, лишь бы только после их ухода заняться сексом и вновь породить подобное им создание. А агнцев божьих отдать в пищу волкам.

Моя жизнь начиналась в середине лета, когда меня привозили на дачу. В начале лета делать там было нечего, занимались посадками, я собирала вещи, читала дома и играла в игрушки, собирала всех своих кукол, барби, искусственных лошадей. Столько фантазий. Жила я у родственников, у нас у самих не было дачи, там со мной были тетя, дядя, их сын, который был в два раза меня старше, человек уже взрослый, состоявшийся. Я была как грешница неприкаянная, не очень успешная, типичный черный лебедь, которому не светит стать прекрасной птицей, ведь у нашей семьи даже не было машины и дачи, как полагалось в высших сословиях тех времен.

С детьми не так просто наладить отношения, как кажется взрослым, я знаю мало взрослых, которые понимают детей, зачастую этим людям что-либо от детей надо или же они просто сами никак не выйдут из детского возраста. В моем тогдашнем возрасте лет восьми или девяти я пыталась наладить с ребятами отношения. Зачастую их отпугивало некое отшельническое положение моего семейства. Мне не разрешалось приглашать в дом друзей, потому что они могли натоптать на свежевымытых полах, которые тетя натирала до блеска. Я общалась с ближайшими соседями, с одними из них у нас не было забора. Там проживала семья с ребенком, их дочь звали Лиор. С отцом хорошо общались мои дядя и брат, а с матерью – моя тетушка, хотя разница в их возрастах являлась весьма существенной. Моей тете на тот момент уже было хорошо за пятьдесят, дяде – к шестидесяти, брату уже тридцать с лишним, и он был женат на девушке, с которой они постоянно то сходились, то расходились. Он тоже неплохо общался с родителями Ли, однако по какой-то причине они тяготели к пенсионерам, видимо, потому что дядя и тетушка были достаточно современными людьми, увлекались поездками, здоровым образом жизни, были успешны в работе и были достаточно обеспечены. Некоторым людям характерно общаться с успешными, потому что они сами мечтают стать таковыми.