Алекс Вест - Поиски любви

© Алекс Вест, 2019

ISBN 978-5-0050-7753-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я знал историю воспитанника, выкормыша в родовом гнезде благородной семьи. Это был мальчик-сирота, которого родственники приняли к себе и обучали во имя памяти родных. Вокруг был лес, природа и все, что располагает к мечтаниям. Я остановился здесь как отшельник, мое паломничество затянулось, и, посетив святыни, я отправился наблюдать за праздностью. Мой путь был далек, мне пришлось попросить ночлег, а в те времена было модно, это был тренд, чтобы принимать у себя нищих и обездоленных с церковных задворков.

Мне сразу приглянулся мальчишка, он был не похож на богатых детей, обласканных, пусть даже ему ни в чем и не отказывали, но он вынужден был познать те горести и печали, что обычному человеку становятся ведомы лишь в зрелом возрасте, и он был необычен. Его увлекало рисование, он был неуклюж и молчалив. А я всего лишь созерцал, мне доставляло удовольствие немое участие в чужой жизни, как консультант.

Матери семейства было сорок с небольшим, и у нее было две дочери, старшая, Берта, у нее был муж, и они жили поодаль от родителей, но часто их навещали. Младшую звали Рут, она пока еще не была пристроена. Бенджамен, приемный сын, на нее явно засматривался, но его положение и общая неуверенность в себе не позволяли проявить знаков внимания. Тогда я понял, у меня уже давно нет связи с женщиной, и я должен помочь молодому страдальцу.

– И что же мы будем с тобой делать? – говорю я.

– Понятия не имею, она на меня даже не смотрит.

А я видел, что смотрела. И что раздевала его глазами.

– Ты хотел бы разделить с ней ложе?

– Безусловно, это мечта моей жизни. – Он загрустил. – Когда мне было двенадцать, я первый раз ступил в этот дом, Берта тоже была хороша, но вышла замуж, да и потом, у нее слишком строгий характер, а Рут, она молчит, но мне кажется, что оказавшись с ней в постели, я пойму, что такое страсть.

– Ты отдаешь себе отчет, сын мой, что это грех, и ты будешь гореть в аду? Вы же родственники!

– Даже если это и грех, я совершу его и раскаюсь, Вы же священник, и Вы отпустите мне грехи.

– На тот момент, когда ты решишься, меня уже может не быть, поэтому медлить не стоит, – ответил я.

Рут не любила быть в толпе. Она всегда сидела за книгами, ее увлекала живопись, которой занимался Бенджамен, и он часто изображал ее на картинах, но никогда ей их не дарил. Я уговорил его написать ее портрет, он ездил в город и купил краски. Рут была счастлива. Ей было двадцать, а кузену восемнадцать. Она чувствовала, что это ужасно, и что он совсем дитя с нежной улыбкой и ямочками на щеках.

Но наблюдение за ними было прекрасным. У нее была такая нежная кожа, как он рассказывал. Цветом как топленое молоко. Ласковыми поцелуями в летний день в тени кустарника он привел ее в состояние транса. Его тактика была просчитана, он не подгонял, взяв ее руку в свои, прикасаясь губами к запястью, он откинул локон с ее плеча и дотронулся горячим ртом ее шеи. Она хотела остановить его, но не смогла. Его губы скользили все ниже, медленно, словно он хотел распалить ее так, чтобы она сама умоляла его продолжать. Бенджамен ловким движением руки опустил ее декольте, и его взору открылся прекрасный сосок возлюбленной, он прикоснулся к нему губами, и она сладко вздохнула, опомнившись.

– Нам нельзя, нас убьют, ты под моей ответственностью.

– Но ты же так хочешь этого, доверься мне.

– Только целуй, и все.

Бенджамен помог ей лечь, а сам прижался вплотную, чувствуя ее дыхание каждой клеточкой своего тела.

– Рут…

– Что? – робко спрашивала она, задыхаясь, когда его руки обжигающе ласкали ее тело.

– Ну разочек, пожалуйста…

– Нам нельзя, сделай это сам…

– Нет, нет! – раздосадованный, Бенжамен сел и уставился в землю.

– Ну пожалуйста, зайка! Мама меня убьет.

Подросток с несчастным видом посмотрел на Рут.

– Ну давай ты хотя бы! Хотя бы на этот раз!

– Я тебе помогу…

Задыхаясь, Рут медленно подняла подол своего платья, легко было заметить, как ей хотелось, чтобы это сделал Бенджамен, но запрет оказался сильнее. Ее руки потянулись к трусикам, она медленно опустила большие пальцы за резинку и потянула вниз. Бенджамен смотрел на нее безотрывно. Словно мир рушится на его глазах, будто Бог явился с небес, чтобы его спасти. Ловко сестра сняла с себя клочок кружевной материи, мальчик стал жадно глотать воздух. Тем временем, искусительница раскинулась на земле, демонстрируя свои прелести.

– Возьми мои трусики, Бенджамен, ты можешь почувствовать их запах, – с притворным сочувствием проговорила Рут, облизнув губы и выгнув шейку.

– О боже! О боже! О боже… – Повторял брат, расстегивая пуговицы на штанах.

– Бенджамен, дай мне руку… – какова чертовка! Надо сказать, что я б не стерпел. Но невинный ребенок протянул свою ладошку хитрой соблазнительнице.

Рут провела ладонью брата по разгоряченной шее, груди, опускаясь все ниже.

– О боже! О да! О да… – шептал мальчик, лишившийся рассудка.

И тогда Рут погладила себя по лобку своей рукой, а затем, взяв руку брата, провела ей по промежности и застонала так, будто достигла высшего пика наслаждения. Этого было достаточно для несчастного. Он испытал оргазм, долгий, мучительный, упал возле нее на землю, так и не успев до конца расстегнуть штаны. Лишь конвульсии давали знать о том, что он еще жив.

– Мой зайка! Бедняжка! – за эти слова хотелось убить.