Алекс Вест - Поиски любви

– Гляжу ты совсем лишилась ума! Что ты понимаешь в волках или медведях? И как их норы могут быть одного диаметра?!

– Я не знаю, но мне почему-то кажется, что на нас кто-то смотрит.

– Мы все ходим под Богом, – съехидничал я. – А за тобой Он следит особенно пристально, – ее присутствие меня уже доконало, – потому что ты – проклятая грешница!

– Ага, только я! Наверное, я монахиня, которая несет религиозное просвещение и останавливается в домах добропорядочных христиан.

– Можешь порадоваться, мне нечего тебе сказать.

Мы шли дальше, вскоре, наткнулись на небольшой ручей, и я присел испить воды. Она была холодная и кристально чистая, в ней плескались рыбешки, которых я пытался поймать голыми руками, но не получалось.

– Ты проголодался? – спросила Рут. – Ничего, что мы на «ты», ты же засовывал в меня свой член, и мне приходилось глотать твою сперму.

– Можно было бы и не уточнять, мы же не ради этого сюда пришли… Или ради этого? – не могу сказать, что я сейчас был вдохновлен на соитие.

– Не переживай, – Рут подошла и села рядом, приобняв меня за плечи. – Я только волнуюсь, что он убежал в город, ведь он там заблудится.

– Ты считаешь, что Бенджамен такой идиот?

– Но он же совсем ребенок…

– Давай тогда пойдем в город, раз здесь все равно ничего нет.

– Говорят, что тут водятся кабаны, но я в это не верю, охотники обычно покупают их на базаре. Как тебя зовут?

– Меня? – давно никто не задавал такого вопроса.

– Ну не меня же! – как будто обязательно было дерзить.

– Доминик. Отец Доминик.

– А если без «отец»?

– Доминик.

– Обычно при крещении имя меняется… – засомневалась Рут.

– А у меня нет.

– Значит, ты беглый каторжник.

Мы кое-как выбрались и побрели в город. Ничего красивого и интересного там нас не ожидало, поскольку я и сам оттуда пришел, именно потому, что не нашел никакого для себя применения. У меня были проблемы с законом, поскольку чтоб выживать я был вынужден спорить. Споры мои заключались в том, что я загадывал, в каком из трех стаканов окажется мячик, если их перетасовать, однако, мячика я не клал, а люди гораздо более наивны, чем мы можем себе представить, и они доверяли мне, когда я поднимал два стакана и указывал на третий как на содержалище шарика. Но один раз подул ветер, и стакан улетел, тогда в первый раз был я бит в этом городе. Они выбили мне один зуб, и некоторых из них я хорошо помнил в лицо, даже ряса и благообразный вид ничуть их не остановила. Однако забавы с мячиками – это ничто, по сравнению с тем, что я проиграл огромную сумму денег одному местному авторитету в карты, тем более я заспорил параллельно с двумя людьми на весьма крупные суммы, с одним – что я выиграю, с другим, под видом странника, что выиграет соперник, и все эти люди встретились и поговорили. Только лишь ради Бенджамена я сунулся вновь в этот гадюшник, в эту обитель лжи и разврата, где мог я лишиться жизни. В этот момент я ощущал себя как настоящий священник, готовый на все ради своих прихожан. Я оскандалился, и меня мучила совесть.

Городок был небольшим, что для Бенджамена хорошо, так как он не сумел бы далеко убежать, и все злачные места я хорошо знал, однако величина поселения угрожала моему благополучию, поскольку я тоже был у всех на виду. Рут подходила к прохожим и спрашивала, не видели ли они странного юношу, одетого в костюм одной из престижных школ для богатых, за что получила от меня выговор. Кто будет искать богатого выкормыша, не попробовав ограбить или потребовать за него выкуп, тем более, в такой грязи и бедноте. Ему повезло бы, если бы до попадания в город, его изнасиловал лесной медведь и попортил его прилизанный видок. Граждане, особенно в последнее время, когда с урожаем были проблемы, толпы мошенников ходили по улицам и заседали в правительстве, совершенно утратили человеческое лицо, они влачили полубомжатское существование, и при появлении в округе ухоженного и заевшегося подростка, вполне были способны на преступления различного порядка. Я имел смелость предположить, что если бы Бенджамен попал в город, его бы уже не стало. Мы решили возвращаться обратно. Скучное получилось путешествие, я бы мог описать в своем повествовании, будто меня отыскали бандиты, однако даже не хочу такое представлять, мои кишки бы уже давно развевались по ветру, и кто знает, как повернется жизнь, не хотелось бы предсказывать себе подобные встречи даже на бумаге.

Интересно, куда подался парень, если окружающее пространство столь ограничено. Меня стала пугать ситуация, я распереживался, что он покончил с жизнью. Но где? Если бы он сделал это в лесу, то только лишь на опушке. Мне бы этого не хотелось.

Мы хотели вернуться домой, если не успеем найти Бенджамена, чтобы завтра с утра отправиться на поиски. Однако вначале решили заглянуть на опушку, чтобы предаться страсти, которой нам не дал испытать Бенджамен.

Это выглядит странно, наше решение, однако нам надо было как-то снимать напряжение. Мы зашли на поляну, уже темнело, вокруг сновали мелкие звери, надеюсь, что не было змей. Как ни странно, на меня нахлынула волна нежности и любви, я поцеловал Рут в губы, так нежно, как никогда ранее не делал. Она отстранилась.

– Что с тобой? – спросил я.

– Это не ты…

– Нет, это я. Кто же еще может быть?

– Ты похож на моего брата сейчас, и ты делаешь то, о чем он мечтал. Я не могу.

Мы вернулись домой заполночь и ни с чем. Мать и отец ждали нас с фонарями у крыльца, никто не задал вопроса, и был ли смысл его задавать, если мы вернулись вдвоем, как и уходили. В ту ночь мне не удалось ни минуты поспать, как только я затворял свои очи, предо мной представало лицо Бенджамена. После этого во мне поселилась уверенность, что он мертв, я тихо отпел его утром, однако никто пока не догадывался о том, что его больше нет, и для вида я решил отправиться на поиски, на этот раз в одиночестве. Совершенно не представляя, куда идти, я побрел по тропе, которую увидел вдалеке.

Она вела к полю, наверное, там располагалась часть угодий, которые унаследуют Бенджамен, Рут и семейство Берты после смерти старшего поколения. Наверняка, туда парень мог отправиться только в том случае, если решил позагорать. Но вряд ли им овладели подобные мотивы, даже таким прекрасным солнечным утром. Пока я шел, захотелось молока. Наверняка, на лугу пасутся коровки, и я хорошенько потяну их за вымя. «В принципе, я тут неплохо устроился», – подумал я. Огромные просторы земли открылись пред моими очами, нетронутые, заросшие пшеницей. Я был там один. А может и нет, хотелось бы верить. В последнее время особенно, мне стало недоставать экзальтированного подростка, его слез и стенаний. Я хотел проповедовать и быть пастырем, вести своё стадо, я даже задумался о том, чтобы стать пастухом и пасти овец высоко в горах, никто бы не отвлекал меня от размышлений о бытии, существовании Бога или многобожии, об истине, о Христе и церкви, о том, как современные проповедники извратили божественный замысел. По небу плыли грозовые облака, я ощущал прохладу, назревала буря, и возникла она в одночасье. Задул сильный ветер, я думал, она порвет мои одежды в клочья, я сразу понял, это не простой ураган, это божья кара. И скоро молния треснет меня в темя, я ощущал, будто Бог снизойдет с небес, Он должен со мной заговорить! Мысленно я успел прочитать все известные мне молитвы за те минуты, что пребывал в смятении, Господь, по моему мнению, должен был их услышать и смягчиться, простив мне грехи. Молния ударила в дерево, и разгорелся костер. Мне показалось, что пора уходить, молитвы здесь были бы неуместны.