Елена Кашина - Пути неисповедимые

Затем продолжение ежедневного сериала «Главный враг». Русский – некрасивый, медведеподобный, и хитрый маленький, с глазами-щёлками, всё время скалящий зубы китаец, проникают на завод с целью подкупить руководителя и овладеть секретом производства. Руководитель неподкупен. Включением сигнализации он вызывает бдительных стражей. Но враги прорываются – огонь, грохот взрывов – и улетают на аэролёте, обронив при этом своё оружие. Эксперты обнаруживают, что это оружие выпускают на одном из ближайших заводов. Как оно попало в руки врага? Конец три тысячи первой серии десятого варианта.

Затем хроника. Катя вздрогнула, ей показалось, что на экране завод, где она работает и живёт – грязный, разрушающийся, шумный. Голос диктора:

– Перед нами завод, где работают русские. Разве есть хоть какое-то сходство между заводами нашего Города и этим заводом? Русские ленивы, они не хотят и не умеют работать. Они недисциплинированны, безынициативны и не умеют руководить, поэтому руководство осуществляется специалистами массовой касты. В быту они грязны и неряшливы.

На экране в убогой комнате на сбитой из ящиков койке с тупым, унылым выражением лица сидит непричесанная женщина в серой одежде и в рабочих ботинках. Катя незаметно оглядела попутчиков – на их лицах презрительное отвращение. С горечью подумала: «Посмотреть бы на вас в таких жизненных обстоятельствах».

Передавая новости мегаполиса, телеведущая одинаковым бодро-веселым тоном сообщила об успехе концерта на площади Храма Абсолюта, и сколько людей после концерта покалечено в сутолоке метро.

Потом возник подъезжающий к платформе длинный состав электробуса. Из множества одновременно раздвинувшихся дверей выходят люди и широким потоком направляются в сторону находящегося на заднем плане завода. Лица белые, чёрные, смуглые, красивые, весёлые. Многоцветие лиц и одежды. Среди пассажиров движущейся дорожки оживление, возгласы узнавания.

Бравурная музыка. Во весь экран ярко вспыхивает звезда Абсолюта. Пассажиры поднимаются с надутых воздухом сидений: наступило время чтения новых указов и постановлений, время общения с отцами мегаполиса, а слушать их полагается стоя. На фоне Звезды Абсолюта лицо мэра Города, читающего указ о новом распорядке вывоза мусора. После чтения указа мэр улыбается во весь огромный экран, благодарит за трудовой день и желает всем полноценного отдыха.

Звучат фанфары, а затем гимн. Пассажиры поют стоя, подняв лица к светящейся во весь экран Звезде Абсолюта.

После исполнения гимна на движущейся дорожке стало тихо: сказывалась усталость после трудового дня. Если разговаривать – надо улыбаться, а людям было не до улыбок.

Тяжёлое испытание уготовила Кате судьба в последний день пребывания в Городе. Оставался неиспользованным талон на просмотр голографического фильма. Чтобы не возвращаться в гостиницу, она утром взяла сумку с покупками, простилась с дежурной и поехала в Голотеатр. В обмен на талон, в кассе получила билет с указанием места и времени начала сеанса.

До начала сеанса успела немного погулять по центру Города. Возле входа во Дворец Симпозиумов на рекламные тумбы наклеивали афиши – ожидался приезд зверинца; а расположившаяся за складным столиком средних лет женщина бесплатно раздавала буклеты с изображением зверей. Буклеты были цветные, красочные.

Голографический театр – огромный кубовидный серый, с окрашенным в зелёный цвет полусферическим куполом, поражал своей монументальной громоздкостью. Со всех сторон он был окружен балконами с металлическими лестницами и перилами. Проходы между квадратными бетонными колоннами вели с балконов в галереи, а из галерей через многочисленные двери со всех сторон здания – входы в просмотровый зал, с амфитеатром спускающимися рядами сидений.

В потоке зрителей по широкой металлической лестнице поднялась на балкон и через галерею вошла в просмотровый зал. Несколько минут ушло на поиски указанного в билете места. Наконец села и, как требовалось, пристегнулась ремнём, надела наушники, нажала кнопку в подлокотнике.

Натурально и объемно возник горный пейзаж. Сердце дрогнуло, когда по крутому склону стал подниматься вагончик, а она, сидя у окна, рядом увидела отступающие вниз валуны и деревья. Летали птицы, рыжая белка перепрыгнула на другую ветку. Лес кончился, внизу остались темно-зелёные кроны сосен. За окном покрытые мохом камни. Потом – протяни руку и коснёшься – потянулась голубая ледяная стена. Всё знакомо: и фуникулер, и подъём к вершине, где находится спорткомплекс. Во все стороны широко открываются дали: изумрудно-зелёные луга, в чистом небе высоко парит орёл. На вершинах отдалённых величественных гор, лежат клочья облаков.

Затем полёт над покрытыми снегом и ледниками сизыми вершинами гор. Внизу горные хребты, голубеет небольшое озеро, серо-черные дороги образуют крутые петли. Восторг сменяется глубокой грустью: где-то здесь погиб тот, лучше которого она так и не встретила в своей жизни.

Аэролёт разворачивается в сторону долины и за сиреневой дымкой вдали виднеются поросшие лесом холмы. Ей чудится, что она летит к родному городу, и вот-вот увидит его, а за ближайшим холмом и родная школа – этот замкнутый бесконечно дорогой мирок. Слёзы застилают глаза, а ей кажется, что это запотело стекло иллюминатора, и она протягивает руку, чтобы протереть. Сердце гулко бьется, стучит в висках. Но аэролёт разворачивается, влетает в ущелье и летит вдоль стоящих плотно, плечом к плечу, остроконечных и с пологими вершинами горных великанов.

Фильм закончился. Медленно загорелся свет. Публика неторопливо покинула зал, а она, склонясь, продолжала сидеть; из её глаз текли слёзы. Подошла служащая, неприязненно сказала:

– Выйдите на воздух!

Ничего вокруг не замечая, она брела по улице, потом ехала в метро, потом на движущейся дорожке. Сойдя в нужном месте, стала поджидать платформу. Платформы всё не было, а время уходило. Она в нетерпении и беспокойстве ходила, непрерывно вглядываясь в сторону, откуда та должна была появиться. Наконец, не выдержала, переобулась в заводские башмаки, и быстро пошла по железнодорожной колее.

Дядька на пропускном пункте, принимая её пропуск, поторопил:

– Поспеши: вон, уже твои едут.

Из складских ворот выехала груженая платформа и, повернув, остановилась.

Выскочила за дверь и побежала. Не добежала метров двадцать, когда платформа поехала. Был подъём, и тяжелогруженая платформа медленно набирала скорость. Со страхом, что останется одна в пустынном месте, оступаясь, бежала по рельсовому пути; сумка колотила по спине. Между нею и платформой оставались какие-то метры, но она никак не могла их одолеть.