Елена Кашина - Пути неисповедимые

Девочка ходила за Катей, как нитка за иголкой. Смотреть на её обезображенное личико было больно. По Катиным медицинским познаниям, приобретенным в школе на уроках медицинской помощи, требовались лекарства, о существовании которых не слышал даже местный врач.

Старенький врач и медсестра были добрейшими людьми, но Аннушке ничем они помочь не могли, потому что в больнице почти не было лекарств; да и те, что имелись, были или подпорченными или просроченными. Врач и медсестра были из русских. Когда-то они прошли курс обучения в Городе, и теперь жили при заводской больнице.

Родители говорили, что родилась девочка здоровой, с хорошими чистыми глазками, но уже в грудном возрасте стала покрываться язвочками. Они думали, что всё пройдет – такое было почти у всех детей в заводе, – но не прошло, а делалось всё хуже. Врач лечил, но безрезультатно. Родители, похоже, уже смирились, они даже умывали девочку не каждый день, потому что ей было больно, она вырывалась и громко плакала. Было ясно, что причина болезни в условиях жизни, в производственной пыли, которая при малейшем дуновении ветра поднимается в воздух, проникает во все щели, набивается в одежду, в волосы, и на территории посёлка становится нечем дышать.

Катя решила не сдаваться и делать всё возможное. В первую очередь, решила она, необходимо, как учили, максимально соблюдать гигиену. Она набрала в заводской ветоши подходящие тряпки, отстирала их, и каждый вечер осторожно промывала язвы, расходуя выдаваемое по норме собственное мыло, купала Аннушку, а вечерами перетряхивала постель. Переодевать девочку каждый день в свежее не было возможности и, таясь, она стала обрабатывать детскую одежду на работе, в обеспыливающей камере.

* * *

Когда-то в этой местности были сплошные леса, текли речки, ручьи. Но построили завод, леса вырубили, речки пересохли и теперь куда не глянь – громадные горы руды и пыль, в безветрие мягким пухом лежащая на всём, и, туманом поднимающаяся при малейшем дуновении ветра, а из растительности – лишь редкая трава, да чахлые деревца возле административного здания и огромных корпусов общежитий. Хорошо знающие местность, говорили, что в пяти километрах на старой вырубке выросла небольшая рощица, в ней забил ключ, а вода в нём очень чистая.

Выходные дни у рабочих были через девять дней на десятый. В один из таких дней Катя с Аннушкой, захватив ведро, отправились искать рощу и ключ. Когда они вышли за ворота завода, солнце стояло ещё низко, было прохладно и безветренно. Шли медленно. Солнце поднялось, стало жарко, но Аннушка, радуясь путешествию, была весела и неумолчно щебетала.

Завод остался позади, уже не слышался его гул, вдали виднелись только терриконы и заводские трубы, но вокруг по-прежнему всё было покрыто серо-ржавой пылью и валялись разбитые ящики, куски труб, поломанные бочки. Стряхнув пыль, они осторожно присаживались на них и отдыхали.

Когда впереди показались деревья, Катя невольно заторопилась, ускорила шаг, держа за руку семенящую девочку.

Ни дремучие леса предгорий, ни красивый ухоженный парк школы, в котором она выросла, не радовали её так, как обрадовала эта залитая солнцем ещё слабенькая и низкорослая рощица. Она обнимала и гладила стволы трепещущих осин и кривых берёзок, трогала кусты. А рядом слепая девочка всё время натыкалась на что-нибудь, пугалась и спрашивала:

– Это что? А это?

Ключ они нашли быстро. Аннушка потянула за руку:

– Пойдём туда. Там что?

В обложенном камнями углублении, через песчаное дно струйкой пробивалась вода, а в ней весело танцевали песчинки.

Всласть напились чистейшей воды, а потом Катя умыла девочку, умылась сама, наполнила ведро и поставила на солнцепеке, чтобы в тёплой воде искупать ребенка. В тени деревьев пообедали. Утомленная Аннушка крепко уснула на густой чистой траве. Катя прилегла рядом. Перед её глазами вверх по травинке карабкался жучок. Маленький черненький жучок упорно поднимался по высоченной – до самого неба – травинке. Порывом ветерка травинку раскачало, но жучок, вцепившись, прильнул к ней, не свалился, дождался, когда перестало раскачивать, и продолжил восхождение. Шелест листьев, запахи трав и земли, ползущий жучок, лёгкий чистый ветерок – всё это перевернуло Кате душу, и она тихо заплакала. Плакала, пока сон не сморил и её.

Проснулась внезапно. Открыла глаза, и встретилась с пристальным скорбным взглядом старческих глаз. Рядом с ней на траве сидела маленькая, сгорбленная в белом платочке старушка, у её ног лежали суковатая палка и ветхая сумка. Заметив, что Катя проснулась, бабушка заговорила, указывая на ключ:

– Жизнь, как эта вода: то в ямку падёт, то опять спокойно течёт…

Подошла Аннушка, до этого спокойно ползавшая по траве, где, запоминая, внимательно ощупывала и обнюхивала всё ей ещё незнакомое. Разглядывая покрытое коростой лицо девочки, старушка огорченно покачивала головой. Тяжело поднялась, за руку подвела Аннушку к ключу, стала с ладони брызгать ей в лицо, что-то нашёптывать и сплёвывать, а под конец перекрестила.

Подозвала Катю, велела сорвать листочек с растущей рядом осинки и на ладони правой руки держать над истоком ключа, а сама что-то зашептала, быстро и монотонно. Вдруг вода в ключе замутилась…

– Брось и смотри – это твоя судьба.

Катя бросила листок в ключ. Его сразу закружило, и он никак не мог пристать к берегу.

– Всё запомнила? – весело глядя, спросила бабушка.

Но видя, что Катя ничего не поняла, старушка пояснила:

– Всяко будет…. А, жить будешь долго. Доченька, сорвавшийся листок на дерево не вернёшь…

Подняла суму и палку. Катя подала нищенке кусок хлеба, та взяла его, положила в суму, поклонилась и пошла, опираясь на палку. Катя растерянно смотрела ей вслед, а когда белый платочек перестал мелькать между деревьями, бросилась в след. Выбежав из рощицы, увидела её, быстро шагающую по едва приметной тропинке.

Пора было возвращаться. Когда подошли к ключу, чтобы попить на дорожку, вспорхнувший от ключа воробей, испугал Аннушку, она упала, заплакала. Кате пришлось долго объяснять, кто такая птичка и как она летает. Она поднимала девочку на руках и кружила, а та махала руками и смеялась.

В следующий выходной день пришли к ручью втроем – Катя, Аннушка и Хозяйка. И возле ручья обнаружили большой пучок травы, привязанный к берёзе.

– Это старушка Знатка, оставила лечебные травы, – догадалась Хозяйка.

Катя берегла каждую травинку, а, чтобы девочка не бегала в заводской пыли, её стали закрывать дома на весь день одну. Аннушка играла в птичку и всё время пела. А песен она знала много. Все русские любили и умели петь. Они пели, и на работе, и на отдыхе, и по дороге куда-нибудь. На рабочих местах, даже сквозь шум и грохот, слышалась песня. На площади возле общежитий иногда люди собирались специально для того, чтобы петь народные песни. Песни протяжные, напевные, поэтичные, раздольные и грустные далеко разносились над этим поруганным краем.