Олег Ока - Серый ветер, серая река

– Конечно! Я многим увлекаюсь. Мне нравится Тулуз-Лотрек, мне нравится хрен с мёдом, ещё мне нравятся фильмы с Юрием Никулиным, очень непосредственные, искренние.

Такая градация приоритетов Мэрил весьма удивила. Что-ж, у каждого своё.

– А я не очень люблю Тулуз-Лотрека. Слишком у него манера острая, колющаяся. Мне больше Ваг Гог по душе… Краски волшебные. Загадочные картины.

– Но Тулуз-Лотрек и должен быть острым, он-же импрессионист!

Подошёл и Алан:

– Давно я не видел репродукций Ван Гога. Звёздная ночь, это что-то несбывшееся.

В кабинет вошёл огорчённый Бен:

– Девочки, почему на кухне одна Ирина? Вам не кажется, что ей там одиноко и скучно. А мальчики займутся баней. Вода, дрова и веники…

Скоро дела были сделаны, и баня топилась. Шашлыки решили замариновать на завтра и пока поужинать бифштексами с картошкой и салатом. В погребе нашёлся и бидон с квасом, и малосольные огурчики под водку. Дом прогрелся, высох, было уютно и весело.

Только когда накрывали на стол в большой комнате, Мэрил в коридорчике придержала Алана за рукав:

– Ты что-то заикнулся про Ван Гога, там, в кабинете. И не договорил. Это имеет отношение к…?

– Ван Гог… Я что-то вижу в его картинах, что-то знакомое. Но не могу понять, что. Возможно, таких людей много. И это означает, что… другой мир рядом.

– Понятно. Постарайся не зацикливаться. Найдём время, подумаем. И ещё скажи… ты видел там что-то… живое? Может быть, даже и людей?

– Конечно! Это и пугает меня больше всего. Там есть все мы. Только другие…

– Алан и Мэрил Чесловы! Голубки! Быстро к столу! Мы вас заждались! – донёсся рёв толпы из столовой. Толпы жаждающей и весёлой.

– Пойдём, в самом деле! Зачем от коллектива отрываться? А когда это я стала Чесловой?

– Ну… народ слагает мифы и легенды. Не будем давать повода!

Бифштексы были великолепны, с поджаренным луком и рассыпающейся картошкой, а огурчики приятно сочетались с обжигающей водкой. Очень быстро вспыхивали и рассыпались искрами острые темы, кто-то требовал музыки, а кто-то уже блевал за крыльцом. Потом начались танцы, которые из тесного помещения переместились под луну. А ведь ещё предвкушалась баня с паром и вениками, поэтому рассудительные убрали водку со стола и разлили по кувшинам холодный квас.

– Ребята, баня будет семейная. Кто против? Все согласны. Значит, надо установить очередь. – высказался практичный Бен.

– А зачем нам очередь? Сидим в предбаннике, отдыхаем с… квасом. Кому охота, идёт париться. Потом кто-то другой, кому приспичит. И никакого лимита. Пошли?

Женщинам нашлись махровые простыни, мужики решили, что с них и полотенец хватит. Предбанник был просторный, с лавками и столом. Первым нырнули в жар самые хитрые – Семён с Жанной. Сразу донеслись дикие крики и визг. Все им позавидовали.

– Пойдём пока, покурим, на речку полюбуемся, – предложила Лиска, и её поняли правильно. Вдвоём они уселись на пригорке над речкой, прямо на уже холодную траву. Из бани доносилась музыка, где-то лаяли собаки.

– Ты хотел-бы жить вот так? Ведь хорошо как. Просторный дом, летом огурчики, смородина здесь растёт.

– А работа?

– Да, работа, вставать на первую электричку, больше двух часов на дорогу. И денег на транспорт не напасёшься. Но ведь люди живут, и многие в городе работают, в деревнях сейчас работу не найти. Да я так, теоретически…

– Действительно. Но такой домик иметь не плохо, на выходные выезжать…

– Ребята, идёте париться? – донёсся голос Бена.

– Идите вы, мы подождём.

– Пойдём, Ира, мы, трахаются, наверное, – услышали они комментарий шёпотом.

– Холодно, уже, на траве-то, – ответил на комментарий пьяный женский голос. – А погодка прелестная, вдохновляет.

– Сволочи! – определил Алан. – Грубые, приземлённые люди. А это что такое, слышишь, Лиска?

Внизу, в темноте по камышовым зарослям пронёсся гулкий шум, отозвались кроны деревьев, в лицо полетели охапки листьев, а потом их захватил порыв ветра, стал рвать волосы, превратился в сплошной поток пыльного воздуха.

– Уходим! – прокричал Алан. – Быстрее! Откуда здесь столько пыли? Как в пустыне Сахара, самум настоящий!

Они вскочили, пригибаясь и пряча лица, побежали к бане, захлопнули дверь.

– Что такое, с ума природа сошла! Как перед грозой. Что-ж, переживём. И не такое переживали. Наливай, Бен.

Потом они хлестали друг друга веником по горячим спинам, захлёбывались обжигающим паром, в изнеможении лежали на обжигающей полке, и снова поддавали пару, стирая с глаз солёный пот. Так было долго, это было прекрасно, они менялись, ждали, пока камни снова раскалятся. Они вымывали из тел холодный город.

Через три дня, во вторник утром они вернулись домой, на Московский проспект. У них было ещё две бани и две грозы, но были и солнечные дни на травянистом пляже, и вечерние посиделки у костра во дворе, книги и разговоры, и всё было хорошо. Но не всё-ж скоту масленица, как выразился Бен, постоянно находиться в обществе, даже пусть и приятном – это тяжело. Уезжали с сожалением, но и облегчением. В электричке Алан уже даже решил, что Лиска забыла о своей угрозе, ведь эти дни были спокойными, никаких ужастиков он не наблюдал, только на полку с книгами, где стоял альбом Ван Гога поглядывал с опасением, ничем не обоснованным, но, войдя в квартиру, первым делом неумолимая подруга начала выискивать документы, необходимые для обследования.

– И только попробуй увильнуть! И МРТ пройдёшь, никуда не денешься! В деле о здоровье каждая мелочь важна. Компьютер тебе будет до восьми часов. Не до утра, не радуйся, а до двадцати ноль ноль по Москве.

– Я не хочу.

– Не нервируй меня. Где твоя флюшка?

– В паспорте. Но Лиска…

– «Но» говорят безответственные люди. Ты боишься уколов? Это не смертельно.

– Но подумай о моём реноме.

– Работа от этого не пострадает. Зато будут меньше наседать.

– На меня будут коситься.

– Я не буду. Ал, ведь это тебе нужно.

– И тебе. И кому больше, вопрос.

– Ты прав. Значит, сделаешь это для меня. Завтра с утра едешь в отдел кадров и берёшь направление. Где у вас медицина? На Загородном проспекте? Хорошо. Мне ехать с тобой?

– Смеёшься?

– Нет. Просто, не доверяю.

– Я понимаю. Лиска, всё будет, как должно быть.

– А ты уверен? Я о твоей голове говорю. Ты – уверен?… Так что ты скажешь, Алан Чеслов?

– Но… прости. Без «но». Я не уверен ни в чём. Но… Блин, опять но… Но ведь почти неделю не было ничего плохого. Мы хорошо отдохнули, просто классно. И я обещаю не перенапрягаться, не нервничать, не психовать. Буду вести себя хорошо.

– Теперь я тебе поверила. Алан, пару дней я буду занята на работе, надо навёрстывать, нужны деньги. Просто будь на телефоне, кстати, он у тебя заряжен? Поставь на зарядку. Деньги есть? У меня немного, держи тысячу. Это на завтра. А сегодня ванная, стиральная машинка, кухня. И у тебя тоже ведь есть дела? Заказ на обед-ужин будет?