Мария Гарзийо - Гастролерша

Итак, мы с Марком спускаемся в лобби. Приятная девушка за стойкой сообщает, что автобус нас уже ждет. Я усаживаюсь у окна, Марк рядом. Народу немного, несколько пожилых пар и молодой испанец с девушкой. Романтический автобус трогается с места. Маленькая темная итальяночка начинает экскурсию. Она говорит сначала на итальянском (наверно для водителя, потому что больше итальянцев в группе нет), потом на испанском, и, в конце концов, на английском. Пока очередь доходит до понятного нам языка, все места, о которых идет речь, автобус благополучно успевает миновать. Однако, я вспоминаю бабушкины интструкции и усердно всматриваюсь в окно.

– Вот это знаменитый Форум Цезаря, – восклицает гид, указывая на две сероватые колонны и три валуна.

Красивый форум.

– Храм Беллона!

Три колонны. О, ну, тут уже есть, на что посмотреть.

– Римский Форум!

Площадка, а на ней много много белых камушков, одна колонны и по стенки. Тот, кто назвал Рим вечным городом, явно давно здесь не был. Наконец, мы приближаемся к знаменитейшему Коллизею. Марк вытягивает шею, чтобы лучше разглядеть.

– О, – разочарованно тянет он, – В фильме «Терминатор» он совсем не такой!

Что-то не помню, чтобы шварцнегеровский монстр из знаменитого триллера крошил людей на фоне Коллизея.

– Терминатор?

– Ну, там где мужик зверей рубил и умер в конце.

До меня доходит, что знаток кино перепутал похожие названия, которые на его взгляд не имели принципиальной разницы. Что «Терминатор», что «Гладиатор»…

Марк чувствует, что его обманули, и окончательно теряет интерес к экскурсии. Минут через пять он засыпает и наваливается на меня всем своим весом. Я все еще пытаюсь улавливать обрывки информации, но храп моего спутника делает это затруднительным. Я время от времени пихаю его в бок, но этот метод не оказывает должного действия. Через пол часа автобус останавливается.

– Сейчас мы пройдемся к фонтану Треви, – сообщает гид без особого энтузиазма, потому что на улице дождь.

Романтики нехотя вываливаются из автобуса и следуют за ней. Марк окончательно просыпается под дождевыми каплями.

– Ты знаешь, в Америке…, – начинает он.

– Знаю!

Мы идем молча. На улице какой-то азиат неожиданно вручает мне завявшую розу. Я машинально принимаю подарок.

– Pay!1 – радуется торгаш.

– Тебе нужна эта роза? – вежливо интересуется Марк, – Если нужна, я куплю.

Нифига себе кавалер! Зря я его за скупость ругала.

– Нет, не надо, – я возвращаю труп цветка обиженному приставале. Он еще некоторое время идет за нами следом и ноет, видно, почуяв в Марке слабину.

После Треви, который оказывается достаточно красивым, как все итальянские скульптуры, неслишком изуродованные временем, нас отвозят на площадь Навона.

– Когда уже в ресторан? – ноет Марк

Он не понимает, зачем люди разглядывают каменные статуи голых мужчин.

– Ну, и задницы! – единственная похвала, которой удостоиваются всемирно известные фонтаны. Впрочем, зная американцев, о чем можно еще мечтать.

Итак, в конец измученных и промокших романтиков, грузят в автобус и везут кормить. Сейчас мы узнает, что такое этот присловутый ужин при свечах !

Итальянский ресторан. Пять столов сдвинуто вместе. Дамы садятся с одной стороны, кавалеры с другой. Две пожилые американки усаживаются друг напротив друга. Я оказываюсь на расстоянии трех вытянутых рук от Марка. Рядом со мной испанка удивленно хлопает глазами.

– Я надеюсь, нам принесут меню, – ворчит Марк.

Вместо меню приходит мужичок с фотоаппаратом и начинает всех активно щелкать. Меня рядом с испанкой, Марка возле лысого англичанина. Так сказать память о наиромантичнейшем вечере. Следом за фотографом приходит официант и, совершенно не интересуясь пожеланиями клиетнов, выставляет на стол бутылки вина. Две белого и две красного. Вскоре рядом с бутылками появляются тарелки со спагетти и мясом. Каждому по одной.

Мне почему-то вспоминаются школьные обеды. Я была в пятом классе, и обедать в школе тогда было обязательно-принудительно. Каждому ученику выдавался талон с номером класса. У меня был 5Б. Перед обедом мы старались пораньше убрать учебники в портфель и, едва дождавшись звонка, вылететь из класса. Спешить надо было по той простой причине, что стульев обычно хватало только двум третям учащихся. А есть стоя никто не хотел. Вот и начиналась борьба за выживание. Мы неслись сломя голову, хватали колченогую табуретку – столь ценную добычу – и усаживались за свой стол. Дальше было еще одно важное правило выживания. Во время еды ни в коем случае нельзя было вставать. Пока ты тянешься за куском хлеба, твою табуретку могли свиснуть. Позднее мы начали питаться в школьном кафе. Но так было не намного легче. Приходилось нечеловеческими усилиями протаранивать толпу страждущих и потом, отхватив свой сок и горячее, нести трофей так высоко, чтобы голодные не пооткусывали сосиску и не растащили катрофель фри. Это удавалось немногим. Зато самые ловкие лакомились нахаляву.

От воспоминаний меня отрывает плаксивый голос Марка. Он жалуется, что не ест мяса. Вегетарианец. Я в свою очередь не ем такие макароны, но на все это местному повару, как и школьным кашеварам моей юности, было глубоко наплевать. Все было бы ничего, если бы нам дали поесть в тишине. Но организаторы поездки явно не считали поедание макаронов в тишине достаточно романтичным. И потому перед нами предстала весьма экстравагантная пара. Японка и толстый лысый итальянец. И они запели. Оперу. Громко. Совершенно неожиданно. Марк и его сосед синхронно роняют вилки и вздрагивают. На лице моего американца отражается такой неподдельный ужас, как будто Терминатор в очередной раз восстал из пыли и грозится захватить Америку и превратить людей в плесень. Я не выдерживаю и начинаю хохотать.

– Перестань смеяться. Это некрасиво, – шипит на меня Марк, немного прийдя в себя.

– Не могу, – я продолжаю содрагаться от смеха.

Лысый солист останавливается у меня за спиной (в отместку за мой смех) и поет во весь свой недюжий голосище. Я морщусь и втискиваю голову в плечи.

Когда же закончится этот самый романтичный вечер в моей жизни?

Вечер все-таки заканчивается. Нас отвозят в отель и мы плетемся в номер. Я устала от пережитого и мне очень хочется спать. Марк предпринимает очередную попытку «познакомиться поближе». Я выпила вина, и потому становлюсь сентиментальной.

– Ты знаешь, в школе меня выгнали из КВНа, – признаюсь ему я, давась слезами.

– Откуда? – не понимает Марк.

– Из КВНа, – хнычу я

– Не расстаривайся, – успокаивает меня он, – У всех бывает. Не плачь, не плачь.

Он твердит это «не плачь» и вдруг сам начинает плакать.