Игорь Виняр - Вопрос формы

Роману недавно исполнилось 15. От отца он взял высокий рост, стройную фигуру и физическую выносливость. Мать его наградила светло-русыми, почти белыми вьющимися волосами, огромными черными ресницами и яркими сексуальными губами. И если старший брат был совершенно равнодушный к своей внешности, то младшая двенадцатилетняя сестра уже начала заглядываться на мальчиков и порой жалела, что красавчик, которого она видела каждый день, её родной брат.

– Рома, Юля, сейчас папа поедет на работу, быстрее, он вас подвезет в школу.

– Я пешком, мы с ребятами договорились.

– А я поеду – Юлька шмыгнула на заднее сиденье «Мерседеса» и захлопнула дверь.

Первый урок в 9- «В» был русский. А если точнее – сочинение на тему: «Кем я хочу стать». Прозвенел звонок, началось творчество… Большинство одноклассников заранее продумали свою позицию и сейчас строчили, чтобы успеть.

Еще вчера Роман знал, что будет программистом, что компьютер – это настоящее и будущее человечества. Он уже взял ручку, но тут же её положил. Весь класс знал, кто из них кем будет и о чем сейчас будет каждый писать. Как это предсказуемо и скучно. Как это модно, а, следовательно, банально. Да, я буду программистом, но сейчас я напишу совсем о другом. Пусть будет интрига, пусть будут разговоры, пусть будут вопросы.

Итак, о чем написать? О карьере военного, о перспективе стать конструктором? А, может быть, политиком? Но никого, кто бы работал по этим специальностям, он не знал лично. Когда с кого-то копируешь, легче писать. И тут Роман вспомнил, что на прошлой неделе у них была медицинская комиссия от военкомата, где его смотрели несколько врачей и нашли его абсолютно здоровым. Значит решено. Он медик. Более того – светило в медицинской науке. И к концу урока было написано такое, если можно сказать, убедительное сочинение, что оно окончательно решило его судьбу, трагическую судьбу…

Профессор Горбась сидел в своем кабинете напротив Олега и предвкушал свою победу.

– Вы правы Александр Иванович, человек настолько хрупкое и недолговечное существо, что надо спешить. Если в тебе кто-то видит потенциал, надо его скорее реализовать. Я ещё не знаю Ваших грандиозных планов, но я знаю Вас. И если Ваш неисчерпаемый опыт соединить с моим усердием, то выиграют все. Цель оправдывает средства. Победителей не судят.

Александр Иванович, глядя на собеседника, подумал: «До чего же неприятная личность. Из грязи в князи. Палец о палец не ударил, а смеет мечтать об энциклопедии. Но придется себя перебороть. Как бы там ни было, а порядочный человек с моей идеей не согласится».

– Вы правильно сделали, что все-таки пришли ко мне. Как Вы считаете, сколько человек может прожить?

– По-моему, мировой рекорд около 130 лет.

– Да, Вы почти правы. Но если учесть, что после восьмидесяти, даже если человек в состоянии сам за собой ухаживать, это уже не жизнь. Или ноги не ходят, или руки трясутся, или маразм посещает, или всё вместе взятое. Даже когда Мюллер говорил, что 70 лет – возраст расцвета политика, он бравировал. Редко кто после семидесяти способен испытывать все человеческие радости, даже если его Бог наградил относительным здоровьем.

– Так зачем Вы стараетесь побить 130 летний рекорд, если и до ста всё так мрачно? Как там, в философии – переход количества в качество. Количество славных лет в плохое качество.

– А кто Вам сказал, что я мечтаю о плохом качестве? Как говорили великие: «Будущее принадлежит медицине предупредительной». Так вот, я и хочу не допустить того, что должно быть после семидесяти лет. Только сделать это не терапевтическим путем с помощью таблеток, а хирургическим, с помощью скальпеля.

Олег застыл в недоумении.

– Что же Вы собираетесь отрезать или пришить?

– И отрезать и пришить! В начале двадцатого века во Франции жил и творил ученый физиолог по фамилии Фурье. Путем очень остроумных опытов он определил один сногсшибательный факт. Но так как мир был погружен в пучину первой мировой войны, то это открытие осталось незамеченным и затерялось на полках истории. Сейчас любой мало-мальски грамотный человек знает, что всё, что связано с памятью, интеллектом, характером и поведением заложено в коре головного мозга, а если точнее в сером веществе. На самом деле, так сказать, – это значит пальцем ткнуть в небо. В черепе в затылочной области есть бугорок, который по латыни называется protuberantia oxypitalis externa. В народе его называют математической шишкой. Так вот, на 3 сантиметра левее и затем на 1,5 сантиметра выше и находится эпицентр. Именно в этом месте участок серого вещества размером в 4 квадратных сантиметра и содержит 99 процентов информации, составляющей всю человеческую сущность.

– Я всё понял. Значит не надо пересаживать всю голову от донора к реципиенту – достаточно пересадить этот крохотный участок. Александр Иванович, Вы меня извините, хоть я и не хирург и не невропатолог, но я всё-таки знаю, что пересадка мозга или даже крохотного участка мозга невозможна в принципе. Отрезав подходящие и отходящие нервные волокна, их невозможно пришить как сосуд или сухожилие.

– Молодой человек, Вы начинаете меня приятно удивлять. Вы не обижайтесь, но я почему-то был уверен, что Вы этих нюансов не знаете.

Олега посетила довольная улыбка. С минуту он упивался собой.

– Но, Вы забыли тему моей докторской диссертации, где я доказал, что с помощью дозированного лазера в сочетании со специальным белковым препаратом уже через 5 дней наступает восстановление нервной проводимости. А это означает, что наш маленький участок серого вещества, изъятый из старого тела, успешно приживается в новом, молодом теле.

Олег вдруг проникся двойным чувством: в сопричастности к чему-то великому и одновременно к чему-то ужасному.

– Да, но ведь это, как бы деликатней выразиться, а, впрочем, к черту деликатность – ведь это двойное убийство.

Наконец нейрохирург подвел собеседника к самому главному. И теперь предстояло самое трудное – доказать, что убийство в одном понимании, не есть убийство в другом его понимании.

– Вот представьте себе, живет старый больной человек. Он живет и прекрасно понимает, что сегодня он ещё живет, а завтра «БАЦ» и – здравствуй, вечность! И тут ему предоставляется уникальная возможность родиться заново, только не с нуля, а лет, эдак, с 15 – 20-ти. И не в своем теле, а в чужом, молодом и красивом. От него старого останется только ум, память, характер, привычки. Разве это не то, о чем мечтает человечество с момента своего зарождения? И если у этого старика мы украдем несколько дней или даже лет старой никчемной жизни и подарим ему новую жизнь в совершенно другом качестве, то какое же это убийство?