Рина Марка - Размышления над пропастью

Берег был довольно далеко, видна одна сплошная полоса. Какое то время полежала на спине, я кажется часами могу это делать. Вдруг увидела плавник над водой. Дельфин вернулся? Набрала воздух, нырнула. Эта была акула, черноморские акулы маленькие, и как мне казалось не представляют угрозу. Но акула и в Африке акула, и не такая уж она маленькая. Быть сожранной акулой как то не хотелось. Опять знак- пора! Выпустила воздух, нырнула.

И вот я парю над морем, вижу своё тело, оно раскачивалось на волнах, все таки акула меня сожрала, частично, оставив голову и пол туловища. Тело далеко отнесло от берега, его могут не найти, но это уже мало интересовало меня. Были вещи более значительные. Я по новому ощущала себя, если уместно это определение. У меня не было тела, но было нечто большее, лёгкость, прозрачность и чувство необъяснимой радости. Видимо это состояние и есть счастье. Как долго оно будет длиться? Я вдруг поняла, что телесная оболочка- обуза, и человек не нуждается в ней. У меня оставались мысли и память, и это удивляло. Я носилась над морем упиваясь свободой, и время было не властно, видела людей в море и вдоль берега (мне их было жаль, им не ведомо настоящее счастье). Но за пределы берега вылетать я, или вернее моя душа не могла, видимо тело оставалось в море, и душа была при нем. День сменялся ночью, шторм- штилем, а я все летала. Мне нравилось моё состояние, и я не задумывалась над тем, как долго летаю.

– Налеталась? – этот вопрос вывел меня из блаженного состояния. Передо мной стоял или скорей висел образ богоподобного старца, такой, каким рисуют его иконописцы. Я немного знаю о подобных уловках, нам представляют его таким, каким он отпечатался в памяти из церковных догматов. Седой, в длинных одеждах, с нимбом на голове, добрыми глазами. Последнее меня насторожило, чтобы Бог был добрым? С чего это? Да и потом, откуда у Бога столько времени, чтобы предстать перед каждым смертным? Каждую секунду умирают люди, и как ему быть везде? Может и правда Он вездесущ?

– Сомневаешься в моих полномочиях? —

Конечно нет, скорей всего это посредник, так сказать, доверенное лицо.

– Понимаешь ты, какое преступление против Бога совершила? Какой грех взяла на душу?

– Причём тут Бог? – пыталась возразить я – это было моё решение, моё желание.

– Ты никто, и право на желания, а тем более на решение не имеешь. Один Бог решает когда и кому умереть. Кем ты себя возомнила вторгаясь в планы Бога? – глаза уже были не добрыми. Я поймала себя на мысли, что им управляли эмоции (во всяком случае мне так показалось), а значит, я могу его разозлить или разжалобить. Но зря я обольщалась, никакими чувствами Он не обладал, Он равнодушен и беспощаден (это я прочитала в его глазах), Он просто играет со мной, играет в людей.

– Каждый человек имеет право выбора – сказала я.

– Это вы так думаете. Ваши права весьма ограничены. Вам кажется, что вы стоите на верхушке пищевой цепочки, что в иерархии среди животных вы первые, только потому, что наделены чувствами и разумом? Так это ваше наказание. Разве ты никогда не хотела взлететь к небу как птица, плавать как рыба в бездонном океане, быть свободной на бескрайних равнинах?

В самом деле – думала я – есть вирусы, грибы, бактерии, которые едят нас, которые стоят выше нас. Что касается разума и чувств —опять прав. За это мы расплачивается страданиями, болезнью, смертью.

– Тем не менее, я имею право определять свою жизнь, равно как и свою смерть.

– Право рождения определяет Всевышний. Право распоряжаться своей судьбой- сделать её яркой и интересной, или испоганить – твоё право, а вот смерть, как и рождение —приоритет Бога. По делам твоим и смерть. Либо она быстрая и лёгкая, либо длительна и мучительна.

– Поэтому я не стала ждать, когда Бог избавит меня от мучений, и почему я должна мучиться? И почему Бог допускает страдания, если он такой милосердный? —

– Сама как думаешь? —

У меня было своё мнение на этот счёт, но я промолчала, мой ответ вряд ли понравится ему. Он им не нравится, более того, он меня пугает. Я даже боюсь думать об этом, ибо, представшему передо мной не составит труда прочесть мои мысли. Но я решила не отступать, и ещё поспорить с ним. Вспомнилась «Пятая гора» Пауло Коэльо, где пророк Илия спорил с Богом, и кажется Бог был не против.

– Если у меня не было выбора при рождении, оставьте мне право на смерть. Меня никто не спрашивал: хочу ли я родиться? И мне не нужно разрешение на её завершение.

– Отчего же? Как раз твоё рождение было с твоего согласия. Точно так же ты его дашь и сейчас, сорок дней твоя душа летала, пора возвращаться на землю.

– Как, так быстро? Церковь говорит, что мы стоим в очереди на право рождения, я готова подождать, или вовсе не рождаться. Должна же быть какая-то альтернатива?

– Альтернатива? Ты торгуешься со мной? Каждый, представший перед Нами, с благоговейным трепетом принимает дар рождения, дабы исправить свои ошибки и достойно предстать перед судом! —

Я молчала. Должно быть что то ещё, всему есть противоположность: да- нет, белое- чёрное, добро- зло, инь-ян, ад- рай.

– А рождение, это ад или рай? Наказание или награда? – и это я спросила вслух? Повисла пауза…

– Ты спрашивала про альтернативу, покой или забвение выбираешь?

Хрен редьки не слаще! Разве это не одно и тоже? Я вспомнила,,Мастер и Маргариту»». Когда к Волонду пришёл Левий Матвей и попросил его взять с собой Мастера, сказав при этом, что тот не заслужил,,Света,,, но заслужил покой. Я точно не заслужила света, может быть покой?

– Покой- сказала я. Последнее что я увидела, была ухмылка на его лице. Мелькнула мысль-,,Мастер и Маргарита,, всего лишь фантастический роман Булгакова, причём не законченный…

Я проснулся от оглушительного крика петуха, как будто этот петух кричал мне в ухо. Тяжело открыл глаза. Петух сидел на лавке возле моей головы, задрав вверх голову, неистово кукарекая. Я оглядел комнату. Первое что увидел —выкрашенный белой краской потолок, и такого же цвета стены, не богатая утварь, стол, лавка, маленькие окошки, скрипучие половицы и такие же двери. Это я определил по тому, как в комнату кто то вошёл.

– Проснулся? – надо мной склонилось улыбающееся лицо, такое знакомое и родное, но что то не давало мне вспомнить.– Ну как ты, брат? Отдохнул? Выглядишь не важно.

– Почему я ничего не помню?

– Не мудрено после вчерашнего! Вчера, в лавочке у сеньора Санчеса пьяный Альфонсо ударил тебя бутылкой по голове за то, что ты служишь у Томазо. Правда сегодня приходил извиняться.-

Я потянулся к голове, она была перебинтована и ужасно болела. Наверно поэтому ничего не помню. В комнату вошла молодая женщина, такая красивая и сияющая. Видимо взгляд мой был настолько красноречив, что Антонио, так звали брата, поспешно объяснил, что это его жена и моя золовка. Я отвел взгляд, быть может я был влюблен в нее и скрывал это, чтобы не расстроить брата, ибо его я любил не меньше. В комнате появились старики, видимо наши родители. Они почему то кланялись и извинялись. Я недоуменно посмотрел на брата. Он махнул рукой, и они ушли.