Марина Кужман - Борис

– « Мне очень нравится Ленинград, потому что там много красивой скульптуры, особенно четыре скульптуры всадника пытающегося оседлать рвущуюся вперёд

лошадь на Аничкином мосту.» Борис опять посмотрел на меня с удивлением и одобрением. Мои слова тронули его и я была счастлива что добилась желанного эффекта. Моё фантастически приподнятое настроение ещё больше усилилось. Я пошла плавать, вернулась – мне не хотелось мокрой ложиться на подстилку. Я поймала на себе нежно-ласковый взгляд Бориса: я была стройная от природы, в школьные годы занималась лёгкой атлетикой и лыжами, и ещё последнее время увлекалась аэробикой, которую пропагандировала по телевизору Джейн Фонда.

Я поняла- я желанна. И не только тем, что я усиленно занималась аэробикой, а чемто ещё.

К вечеру мы возвращались в свой дом отдыха. Мы с Борисом немного отстали от всех на дороге к автобусу, о чём мы разговаривали?, помню что я чувствовала себя божественно, -именно рай на земле.. О каком-то продолжении или близких отношениях, я тогда и не думала «Гена женатый и Борис, наверное, тоже, " – так я думала, а заводить курортный роман с женатым мужчиной не входило в мои планы. Но я не могла запретить себе наслаждаться этой чистотой радостью общения без всякой примеси пошлости и банальности.

Мы шли и разговаривали с Борисом о я чувствовать себя с ним счастливой ни о чём не хотелось думать, ничего и никого вспоминать, а слушать его красивый голос, пленяющий и создающий огромное пространство, смотреть в его огромные серые глаза цвета Балтийского моря, которые наполняли меня покоем и невесомостью.

С этой встречи мы глаз с друг друга не сводили, мы встречались и чувствовали как будто мы одни в этом мире. Такое началось притяжение между нами как магнитное поле. Мы любовались друг другом.

Его дочка тоже со мной сразу подружилась, мы как-то остались с ней вдвоём и я не выдержала и спросила её: «Марина, а почему вы приехали без мамы, где ваша мама?» «А у меня нет мамы,» – сказала она. Мне было жаль девочку, что она без мамы, но я была так рада, что он свободен.

Марине было одиннадцать, и ей очень нравилось руководить моей четырёхлетней Викой. И она как бы чувствовала наше взаимное влечение и выбор её отца ей очень нравился и я чувствовала как будто знаю её давно и мне с ней легко и приятно тоже. Мы уже неделю как с его приглашения пересели за их столик в ресторане, у Бориса был хороший аппетит, ему всё нравилось, неожиданно моя дочь тоже стала есть лучше. То что он наливал нам суп в тарелки суп становился вкусным, разница была абсолютная от каждого прикосновения всё становилось сделанным по высшим стандартам. После завтрака мы ехали вместе на пляж.

Борис сказал, что здесь в доме отдыха есть хорошая библиотека, я почти со школы не читала художественную литературу, опять же из-за занятости да и чего-нибудь интересного в магазинах для простых смертных, к каким я относилась в то время не было, всё доставалось по блату -по знакомству, а у меня не было никаких особенных блатных знакомств. Я записалась в библиотеку, взяла прозу Марины Цветаевой, я слышала что-то про эту поэтессу в школьной программе, она мельком упоминалась, и мне запомнились строчки её стихотворения: «…два на пути у меня врага, два врага неразрывно слитых, голод голодных и сытость сытых…» и ещё «…проста моя походка нищ мой домашний кров, ведь я островитянка с далёких островов…» Я стала читать её тягучую, чувственную, дневниковую прозу о её последних годах жизни в Москве после революции, перед эмиграцией во Францию. Это было всё о любви, это было как-то в унисон с нахлынувшим на меня.

Борис хранил дистанцию, но не сводил с меня глаз. Его взгляд давал лёгкость уверенность, непринуждённость возвышенность и простоту, я не была уже одна на всей планете, но я знала что и планета ощущала это единение с космосом.

Марина его дочь была в нашей комнате и вдруг задумчиво посмотрела на меня и сказала: «Папа поехал отдыхать и влюбился».

Мне нужно было съездить в Ленинград, и я спросила, могла бы я оставить с ними на день мою дочь, я уеду рано, а приеду не так поздно вечером.

У меня было 600 руб и мне не терпелось их потратить, но в доме отдыха кроме мороженного ничего не продавали, в провинциальном городе, где я жила, тоже в магазинах ничего интересного не было, да и я целыми днями работала, а вечером надо было забрать дочку из садика, приготовить ужин, искупать, постирать и лечь пораньше спать, чтобы пораньше встать.

Гена сказал, что он не может взять на себя такую ответственность, что ребёнок слишком маленький и тем более она плохо ест. Борис тут же согласился, он сказал, что его дочь, которая от неё не отходила, за ней посмотрит, а у него встречная просьба: не могла бы я присмотреть за его дочерью, когда ему надо будет отлучиться в Ленинград встретить друзей.

.На следующий день рано утром я уезжала в Ленинград. Вика ещё спала, я зашла к Борису отдать ключи, дверь в комнату была открыта, он спал, я тронула его спину, он повернулся, посмотрел на меня улыбнулся, протянул руку ладонью кверху я положила ключ на его ладонь, мы посмотрели друг другу в глаза Наши взгляды слились, генерируя энергию гравитации и я с трудом выскочила из этого магнитного поля. Ленинград захватил меня: после косметического салона я пошла по магазинам; везде были очереди, но можно было купить то, что совсем исчезло в провинции, где я жила, в последнее время пошли сплошные дефициты: исчезло кофе в магазинах, шоколадные конфеты, видимо уже готовилась цветная революция и старались усилить недовольство в народе, военнопромышленному комплексу, вероятно, не нравились мирные инициативы Горбачёва. Вернулась я поздно. Вика уже спала в своей кроватке. Марина сидела рядом. Мы пошли с ней вместе к ним в номер, мне очень хотелось увидеть Бориса. – А мы уже тут заволновались, не случилось ли чего, – сказал он с улыбкой. Я видела, как я им обоим нравлюсь, и мне стало так тепло с ними – не хотелось расставаться. Борис пошёл провожать меня; перед дверью мы расстались, никакого физического прикосновения, но я почувствовала такую близость и опять это магнитное притяжение.

На следующий день я пригласила своих новых друзей к нам в номер: мне удалось раздобыть четыре бутылки пива, в стране в это время был сухой закон. Гена вдруг начал рассказывать про свои любовные похождения, когда он был за границей, в какой-то слаборазвитой дружественной стране, от всего это веяло такой пошлятиной, я с трудом сдерживала отвращение. Борис смотрел на меня с пониманием, и мне сразу стало легче. Геннадий видел, что между нами что-то происходит, он даже как-то мне сказал, что как удачно он нас познакомил: «Любовь и никаких препятствий, оба свободны, надо же как бывает». Марина тоже мне говорила: «Папа поехал отдыхать и влюбился, так хочу чтобы Вы стали моей мамой».