Николай Шмагин - Не все переплывут реку

– Да, Борис человек неординарный, – кивал я солидарно со всеми головой, не зная, что бы возразить для разнообразия. – Не надорвался бы только. Хотя, он мужик здоровенный, как дуб. На сто лет хватит.

Как-то раз деятельная и заботливая, но острая на язык жена очень точно окрестила висящую в гамаке Татьяну бледной немочью. С тех пор мы ее так и называли в своем кругу.

Ольга смеялась вместе со всеми, поддерживая беседу и поглядывая на мужа. Он прав, как всегда. И следила за сыном, не переутомился бы, бегая вперегонки с Ирочкой.

– Кира, пора ужинать! – возвышала она голос, и сын послушно шел к столу, за ним так же послушно шла Ирочка. Было видно, она и идет такой же походкой, как он.

И нам казалось, что детская парочка чем-то напоминает Бориса с Татьяной. Кирюша такой же битюжок, а Ирочка – бледная и прозрачная, как Танечка.

– Надо же, как они подружились. Может быть, как мои Борис с Таней будут, чем черт не шутит, – заметила Алевтина Петровна, уважительно поглядывая на видную, породистую маму Кирилла, не забывая при этом улыбнуться и солидному папе сквозь очки.

Виктория Семеновна согласно закивала головой в ответ. Она не возражала. Чего тут скажешь, это было бы просто замечательно.

Мое воображение тут же нарисовало картину, в которой взрослый и плечистый Кирилл качает в гамаке сонную прозрачную Ирочку, или мчится на велосипеде ей за ягодами на станцию, и мне стало не по себе. Мы с женой переглянулись, и я понял, что она подумала о том же.

Пару раз мы встречались все вместе, и даже пообедали сначала у них, потом они у нас, пообщались, попили чайку с вареньицем, посмотрели по телевизору закрытие олимпийских игр, и даже взгрустнули, когда Мишка взмывал в небо.

«До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес…» – пели Лев Лещенко и Валентина Толкунова. Оказалось, что в Москве мы с ними тоже живем неподалеку. Они проживают в соседнем доме, в Капельском переулке.

Работают в НИИ. Инженеры. Вместе ездят на работу, и с работы, ходят по магазинам за продуктами. Алевтина Петровна дома хлопочет, по хозяйству. Да еще, помимо дочери с зятем, за любимым внуком ухаживает.

Однако, у каждого своя жизнь. Со временем мы виделись все реже. Иногда утром, выходя из подъезда, я видел мощную фигуру Бориса, пробегающего мимо нашего дома. Он махал мне рукой в знак приветствия, улыбаясь все так же широко и жизнерадостно, и несся дальше, иногда останавливаясь, и делая разные упражнения, пока малолюдно на улице, затем продолжал свой бег, исчезая между домами и деревьями сквера.

В последний раз я его видел едущим на велосипеде по дороге. Было воскресное утро, и мы с нашим терьером Тишкой гуляли во дворе дома, и в сквере, как обычно. Меня он не заметил, был озабочен чем-то. Может быть, ехал за ягодами и фруктами, или еще зачем, для своей любимой жены Танечки…

Однажды, возвращаясь домой после работы, мы с Олей зашли в наш любимый магазин «Казахстан», что рядом с метро «Проспект Мира», и встретились с Алевтиной Петровной. Но как она постарела и осунулась за то время, что мы не виделись. Хотя и старалась держаться молодцом.

– Как поживаете, Алевтина Петровна?

– Ничего, помаленьку. Танечка все прихварывает, у нее упадок сил. В санатории была, на восстановительном лечении. Но это мало чем помогло, – махнула она рукой, остановившись передохнуть. – Митя наш заканчивает химико-технологический, как и его родители когда-то.

– Ну а как Борис, что-то его не видать в последнее время, – встрял я в разговор, и пожалел об этом.

– А вы разве ничего не знаете? – вскинулась Алевтина Петровна. – Хотя, конечно. У каждого своя жизнь. Город, это не дача в поселке, он разделяет людей…

Она помолчала, оглядывая бывших соседей по даче сквозь очки. – Так умер он, уже год прошел, как похоронили нашего Бореньку. Сами знаете, какой он здоровяк был. Ничем не болел. Зимой в одном демисезонном пальто ходил, без шапки. А тут поехал на своем велосипеде куда-то, и упал вместе с ним. Инсульт. Умер мгновенно. Так врачи потом сказали.

Мы с женой молчали, ошарашенные известием.

– Ну ладно, пошла я, а то там дома Танечка моя одна, да Митя скоро придет. Обедом их кормить надо…

Мы долго смотрели ей вслед, все еще не в силах осознать и поверить в то, что услышали. Здоровяк-спортсмен Борис уже год, как на кладбище, а его болезненная Танечка осталась одна, без него. Без его поддержки и заботы.

Правда, у нее есть вполне бодрая еще мать, сын, и все же безумно жаль Бориса, и их всех.

Прошли годы. Прогуливаясь в сквере возле нашего дома-высотки, как его все называли, с неугомонным и вездесущим терьером Тишкой, мы вдруг увидели ее, Танечку.

Она шла по дорожке, о чем-то задумавшись, все такая же болезненно-бледная, тонкая, в легкой струящейся на ветру одежде, белесые волосы ее слегка поседели, но это было почти незаметно. Она мало чем изменилась. Она прошла мимо, не заметив нас.

И нам обоим вспомнилось вдруг, как часто, проходя мимо их сада на даче, мы видели ее висящей в гамаке в томной изнеженной позе, с доброжелательной, как всегда, улыбкой на лице, и ждущей, когда же это приедет со станции ее Боренька, и привезет ей разных ягод в бумажных кулечках.

…………………………….

Сентябрь 2015 г.

Прошли годы после того, как я закончил ВГИК, не говоря уже о той далекой, но веселой и счастливой поре, когда мне довелось обучаться вместе с группой самоуверенных, бесшабашных молодцов на курсах художников-декораторов от Госкино СССР, при киностудии «Мосфильм».

Просматривая как-то альбомы с фотографиями, я увидел на одной из них себя с Виктором Судневым: в руках у нас были кисти, на лицах застыли улыбки. Мы в то время помогали живописцам расписывать задники в декорациях, которые стояли за окнами и изображали то фрагменты природы, то здания напротив, дворы, или небо.

Я решительно снял трубку телефона. Стыдно сказать, но уже прошло года два или три, как мы не общались с ним.

– Здравствуйте. Можно Виктора к телефону?

«А кто его спрашивает?»

– Это Николай, его товарищ. Добрый день, Татьяна.

«Добрый день».

– Я давно не звонил вам, по командировкам все разъезжаю. Был на Украине, в Днепропетровске, в Новой Каховке. Вот недавно приехал из Киева. Как вы там поживаете, Виктор дома?

«Как раз сегодня ровно год, как он не живет дома».

– Вы что, разошлись? – спросил я первое, что пришло в голову. Моему удивлению не было границ. Я знал, как он любит свою жену, и сын у них растет, он так мечтал об этом.

«Если бы. Умер он, годовщина сегодня со дня его смерти. Вот, мы с сыном, Сашей, помянули его. Простились. Товарищи были, из цеха. Недавно все разошлись…»