Галина Вольская - Дом на берегу

– Мы только приехали из города.

– Кто вы?

– Наша компания. А почему у вас никого нет?

Я приподнялась, посмотрела. Нинина кровать была пустая, другая Нина так закрылась одеялом, как будто на кровати тоже никого нет.

– Не знаю, были все.

Он засмеялся. И тут я услышала голос Галки:

– Что же это такое, спать не дают! Днем не могут наговориться! Есть у тебя жена, вот и иди к ней!

Я не поняла.

– Галка, что ты говоришь? Ты думаешь это кто?

– Думаю, что Вовка.

Это было, как гром с ясного неба, эти слова звучали чудовищно и нелепо. Но я продолжала ничего не понимать.

– Кто это выступает? – спросил он.

– Это Галка. У тебя есть жена?

Я спросила это в шутку, в полной уверенности, что он засмеется, скажет: «Да ты что!» Но я не получила ответа на свой вопрос. Нет, я и сейчас еще не могла ничего понять.

– Иди спать, Володя. Сколько же времени? Ведь действительно очень много.

– Сейчас.

В дверь заглянули Нина и Сережа. Нина вошла, увидела Володю, как-то боком смущенно повернулась и вышла.

– Ну, иди же, Володя.

– Сейчас.

– И чтобы это было в последний раз.

– Что в последний?

– Ночью.

За ним закрылась дверь.

– Галка! Почему ты сказала так, Галка, про какую жену ты говорила?

– Я видела его в сессию с девушкой. Было видно, что они в близких отношениях. Да и так, неужели не ясно, неужели он не пришел бы, если бы никого не было? И на остановке я его видела еще когда, а тебе он вчера сказал, что первый раз в общежитии.

– Почему ты не сказала мне сразу, Галка?

– Я не думала, что у тебя так серьезно, хотела сказать ему самому. Да не переживай ты так! Не свет же клином на нем сошелся!

– Как же верить после этого людям?

– Нельзя же всем не верить из-за одного.

Я молчала и изо всех сил кусала губы, чтобы не разреветься. «Значит еще и так!» – вертелось в голове. Какой глупой и наивной я была! Как бы мне хотелось, чтобы он пришел и сказал: «Это неправда, я люблю только тебя!». Но он не придет, не скажет, к сожалению, я все больше и больше убеждаюсь, что это правда. Нужно было быть очень сильно ослепленной, чтобы ничего не замечать. Я не обвиняю его, я все еще люблю его, только он мне дорог и желанен. Во всем виновата я сама.

На следующий день он не появлялся. У нас в комнате долго лежала кассета от его магнитофона, я попросила парня с нашего факультета, который жил рядом с комнатой Володи, передать ему ее. Пришел он снова через день после нашего ночного разговора.

В дверь постучали. Я сразу узнаю этот стук – резкий, требовательный, так стучит только он. Я вышла, посмотрела на него холодно, почти враждебно. Он взял меня за руку:

– Пойдем. Знаешь, возьми кассету.

– Зачем она мне?

– Пусть, надо будет снова магнитофон привезти.

Что он говорит? Зачем это? Мне все казалось, что он может развеять все мои сомнения, и все будет снова хорошо.

– Тебе отдали? Вчера ты был дома?

– Да, вчера я был здесь. Понимаешь, у меня такая система, тебе правильно сказали – я женат.

Все. Теперь все ясно. Куда же он ведет меня? Мне еще только хотелось знать, с первого дня он меня обманывает или нет.

– Как же это так, Володя? Ты давно ее знаешь?

– Да нет, так это все получилось…

Как получилось?! Как?! У меня сердце разрывается на части, а он спокоен, весел.

Мы входим в его комнату, со мной здоровается его друг, тоже Володя, предлагает присесть. Я послушно сажусь. На другом конце стола какая-то девчонка. Володя выходит, а «мой» (если бы мой!) Володя тоже садится за стол.

– Так вот, Ниночка, это Галка.

Вот какая это девчонка. Я знаю ее, да, конечно, знаю по лыжной секции. Высокая, сильная уверенная. У нас никогда не было никаких стычек, но я не любила ее почему-то за один вид, не подозревая, что она встанет на моей дороге, почти ненавидела. Володька! Мне было бы намного легче, если бы это была кто-нибудь другая.

– Мы, кажется знакомы?

– Да, по лыжной секции.

– Мне кажется, мы еще где-то встречались. Ты была в спортивном лагере?

– Да, в этом году.

– А в прошлом?

– Нет.

Я отвечаю резко, зло. Она спокойна? Чуть-чуть дрожат губы, но только чуть-чуть. Ей ли бояться меня. Володька пытается завести разговор, начинает читать вслух что-то из книги. Зачем это, зачем? Он думает, что можно быть вот так втроем, ничего особенного не произошло?

– Я пойду.

Я поднимаюсь.

– Сиди, что ты!

– Конечно, ни читать, ни говорить не можешь. (Это говорит Нина).

– О чем же говорить-то?

Я выхожу. Володька идет за мной: «Я пойду, Нина, ладно?» Я быстро поднимаюсь по лестнице, за спиной его шаги. Он догоняет меня, пытается обнять, я резко отталкиваю его.

– Давно вы женаты?

– Нет.

– Когда мы познакомились, ты уже был женат?

– Нет.

– Когда же?

– Когда расстались.

– В сессию.

– Да.

Мы останавливаемся у окна. Он снова пытается обнять меня. Для него все это шутка! я отталкиваю его с силой, со злостью.

– Ну что ты, Галка?

– Ничего, теперь буду знать, что можно еще и так.

Он что-то бормочет.

– Послушай, но ведь заявления подают за два месяца, как же можно так сразу?

– Можно за неделю.

– И со второй, и с третьей так?

– Нет!

Это он говорит серьезно, а, может быть, только делает вид.

– Правда?

Он кладет мне руки на плечи.

– Просто пришел в общежитие, и уже тянет. Да не плачь ты, не плачь!

Он сжимает мои руки, опускает голову.

– Чего ты хочешь?

– Прости меня.

Я молчу, пытаюсь освободиться.

– Прости!

Прощу ли я? Я сама во всем виновата, могу ли я на тебя сердиться, я люблю тебя.

– Обещай мне, что ты не будешь плакать. Обещаешь?

– Да.

– Я никогда не забуду тебя.

– Я тоже.

Все. Я закрываю дверь, сажусь на кровать и уже не пытаюсь сдерживать слезы, только рыдать не надо. Я кусаю губы. Слезы текут, но не приносят облегчения.

Расспрашивая девушку из нашей группы, продолжающую ходить в лыжную секцию, о его жене, я узнаю, что летом в спортивном лагере она вела себя так, что ее за разврат выгнали из секции. Многим покажется странным, но мне от этого делается еще тяжелее. Для меня любовь – желание счастья любимому человеку, пусть даже не со мной.

Жизнь продолжалась, я также ходила на занятия, занималась спортом, записалась на лето в строительный отряд. Исчезло только настроение радостной приподнятости, желание летать, как на крыльях, погас огонек в душе. Не знаю, в чем я обвиняла себя, наверно, в том, что не смогла заслужить любовь Володи, тогда я еще думала, что любовь можно заслужить.

Слава в очередной раз разругался с Надей, взял отпуск и предложил мне съездить с ним в Москву, ни он, ни я там ни разу не были. Отправились на самолете, налегке. В гостиницах мест для нас, разумеется, не нашлось, но у вахтеров имелись адреса квартир, где можно остановиться. Бродили по Кремлю, побывали в Третьяковской галерее, хозяин квартиры даже сумел организовать нам посещение Оружейной палаты. Слава потом с гордостью рассказывал, как ему удалось обуздать женщину – не дал мне зайти не в один из магазинов. Устали от множества впечатлений и уехали домой.