Ярослава Казакова - Дорогами Карны. Повесть-сказка

Ещё умиляет, когда о таком человеке говорят посмертно, что он любил жизнь. Ну, да, до такой степени любил, что убивал себя каждый или почти каждый день алкоголем и прятался от неё за бесконечной чередой развесёлых гулянок.

Я никогда не тяготела к подобным вещам, всегда много размышляла, но при этом долго не могла определиться с профессией. Математика и русский шли у меня одинаково хорошо, а родители для верности в старших классах ещё и репетиторов по этим предметам наняли из универа. Кроме двух основных предметов я обожала химию, биологию, историю, литературу, английский. Словом, почти всё.

Учась в основной школе, занималась параллельно музыкой, рисованием, участвовала во всех школьных спектаклях, правда роли получала обычно маленькие, но меня это не расстраивало. Из любой роли можно сделать «конфетку». Меня обычно хвалили педагоги и награждали аплодисментами зрители.

На уроках по начальной военной подготовке в цикле медзнаний я лучше всех усваивала материал, постоянно пытала приходящую учительницу-медсестру просьбами рассказать побольше, делала самые лучшие повязки. Словом, попробуй тут, определись.

Выбор будущей профессии произошёл для меня самой неожиданно, уже после выпускного вечера. Пришла я зачем-то в школу, кажется, забыла там какую-то вещь, и встретила в коридоре нашего историка. Он преподавал у нас только в последний год, сменив нашу любимую историчку, которая ушла на пенсию. Это было огорчительно. Мы все просто обожали нашу «бабу Любу», как мы её любя называли, естественно, за глаза.

Оглядываясь назад, я понимаю, что ничего особенного в уроках бабы Любы не было. Просто она каждому давала возможность высказаться, вот и весь секрет. При этом Любовь Тимофеевна умудрялась обходиться без нажима и «репрессий». Дисциплина была идеальной, параграфы выучивались от корки до корки, дополнительная литература исправно бралась в библиотеке и читалась в драку.

На уроках каждый стремился рассказать то, что узнал из книг. Бабе Любе и напрягаться-то особенно не приходилось, мы сами всё рассказывали. Позже я узнала, что у нашей любимой учительницы истории не было педагогического образования, она в своё время отучилась на юриста, но по каким-то причинам не смогла работать в «органах». Думаю, именно в преподавании и было её истинное призвание.

Сменивший бабу Любу историк-дяденька так вести уроки не умел, да, и не хотел. У него была своя методика, которая поначалу пришлась нам не по нраву, но, спустя некоторое время, мы оценили и его. Он заставлял нас в поисках ответов на вопросы перерывать горы периодики. Согласитесь, в выпускном классе это сложно. Однако постепенно мы втянулись и даже вошли во вкус.

Николай Андреевич научил нас работать с большим объёмом информации, думать и анализировать. Очень ценные для современного мира умения. Многие теперь вспоминают его уроки с благодарностью. Только тех доверительных отношений, как с предыдущей учительницей, у нашего класса с ним так и не возникло. Мы не смогли простить новому историку её уход, хотя каждый умом понимал, что Николай Андреевич здесь ни при чём. Просто Любовь Тимофеевна давно уже трудилась после пенсии и ушла, выпустив свой «родной» класс.

Так, вот, в тот день после выпускного историк как-то необычно со мной поздоровался, не как с ученицей, а как… с человеком что ли, не знаю, как это выразить. В общем, мы, что называется, «зацепились языками». Николай Андреевич очень интересно рассказывал о годах своей учёбы! Особенно впечатлили меня его рассказы о поездках в археологические экспедиции.

Учитель не скрывал, что экспедиции – это, прежде всего, тяжёлый рутинный труд под палящим солнцем. Только какая же это непередаваемая радость – дотронуться руками до тех предметов, которыми пользовались далёкие предки! Тех людей давно уже нет, и память о них стёрлась, зато есть мы, их потомки, и мы можем в буквальном смысле прикоснуться к тому невероятному прошлому, когда они жили, дышали, любили и ненавидели, защищались от врагов, готовили еду и воспитывали детей. Возможно, кто-то из них имел отношение и к тебе лично. В такие моменты, как никогда понимаешь, что выражение «связь времён» – реальность, а не пустой звук для украшения речи.

Словом, я была очарована рассказами Николая Андреевича, и на следующий день мои документы уже лежали в приёмной комиссии исторического факультета. Поступить туда с моей подготовкой труда не составило, да, и конкурс был невелик. Запредельным был конкурс в торговые и экономические вузы. Что поделать, шли времена дефицита, точнее, самые последние его времена, а ночь, как известно, наиболее темна перед самым рассветом.

Меня никогда особо не интересовали материальные блага. Я отношусь к тем счастливчикам, кто довольствуется тем, что имеет и всегда имеет то, что нужно. Поэтому выбор мой можно было назвать с одной стороны крайне непрактичным, с другой стороны это был выбор моей души.

На первом курсе я отчаянно рыла носом землю, чтобы успевать по всем дисциплинам на «отлично» и лезла из кожи, чтобы понравиться всем преподавателям. Мало ли, кто из них отвечает за набор в экспедиции или хотя бы может замолвить словечко за студента? У меня всё получилось. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Правда, то, чего я добиваюсь, всегда оказывается не тем, что я себе представляла. Жизнь!

Как бы там ни было, на первом курсе, я весь учебный год лелеяла мысли о поездке по маршрутам древних людей, представляла, как я буду терпеливо, слой за слоем, снимать пески времён, очищать кисточками разных калибров свои находки и потом, в тиши кабинета описывать их.

Когда я увидела в списке принятых в экспедицию свою фамилию, радости моей не было предела. Точнее, он был: очень хотелось взмыть в небеса от счастья, да, вот, не летают люди, что тут поделаешь? Меня даже не смутил тот факт, что в этом списке почти нет фамилий девушек, и на двадцать юношей, среди которых ни одного первокурсника, всего три девушки, включая меня. Меня вообще в тот момент ничего не смутило.

Сборы прошли в какой-то весёлой лихорадке. Запомнились только заполошные перезвоны с подругами и мамины глаза, полные страха за дочь, задумавшую непонятно что. Как мы ехали к месту раскопок, как разбивали лагерь, что мы пели и чем питались по пути, помню слабо. Зато навсегда запомнился первый экспедиционный день. Такое сложно забыть.

Примерно в половине четвёртого утра меня разбудил наш препод, руководитель экспедиции, весёлый и говорливый старикан, Егор Степанович (за глаза просто Степаныч), знавший и умевший, казалось, всё на свете. Он энергично потрепал меня по плечу и, дождавшись, пока я выберусь из спального мешка и немного приду в себя от сна, торжественно вручил мне… нет, вовсе не лопатку и не набор кисточек, а самый обыкновенный половник!