Ярослава Казакова - Дорогами Карны. Повесть-сказка

– А в Америку уехать не желаете? – Поинтересовался он, отсмеявшись.

– Нет! – Выпалила Оля. – Мы желаем установить справедливый график дежурств и тоже участвовать в раскопках. Мы и так уже больше недели кашеварим, пусть и другие проявят свои кулинарные таланты!

– И это говоришь мне ты ? – Неожиданно ядовито поинтересовался Степаныч. – Да, ты мне спасибо должна сказать, что хоть как-то научилась готовить! Тебя ведь ни один мужик терпеть не станет, ты, сраная командирша в дырявых портках!

Спортивные штаны Оли в нескольких местах действительно были прожжены и порваны, но, как можно было её в этом упрекать, если она каждый день таскала тяжеленные вёдра и околачивалась у костра?! Ольга побагровела.

– При чём здесь мои портки? И какое вам дело до того, кто меня станет терпеть?!

– А, такое, – спокойно продолжил Степаныч свою экзекуцию, – что ты сама мужик в юбке. Ты посмотри на себя, в тебе одни кости, да мешок злости! Какая ты после этого девушка? А, если ещё и готовить не будешь уметь, так и подохнешь старой девой на каких-нибудь соревнованиях для пенсионеров по бегу в мешках! Тоже мне, нашлась тут. А ты, – он указал пальцем на Лену, – объясни на досуге своей смелой, спортивной сестре, что и университет вы обе не окончите, если продолжите в том же духе.

Надо ли говорить, что произошло после этих слов? Оля задохнулась от бессильной злобы, топнула ногой, попыталась что-то сказать, но не смогла и, махнув рукой, убежала. Лена с рёвом кинулась за ней. Осталась я в своём фирменном ступоре. На задворках сознания промелькнула мысль, что всё моё мне уже вчера досталось, но зря я так подумала.

– Чего уставилась? – Поинтересовался он. – Иди, давай, догоняй этих двух, а то у них скоро совсем крыша друг от друга съедет, они же больше ни с кем не общаются. Да подумай на досуге о смене профессии, ты, любительница прессы. Может, на журналистский подашься? Или сразу в училище полиграфистов.

– Почему? – Вскинулась я. – Мне история нравится, я никуда не собираюсь уходить.

– Зря не собираешься, – последовал незамедлительный ответ. – Спецкурс ты у меня не сдашь, сразу тебе говорю. Так, что, ты подумай.

– Вы тоже подумайте, – ответила я. Мне уже было всё равно, как повернут дела. Мной овладела какая-то холодная решимость напополам с гадючьей злобой. Должно быть, именно так чувствует себя кидающаяся на превосходящего силой врага крыса, загнанная в угол. – Подумайте, чем займётесь на пенсии, куда вас скоро вышибут! Может, на курсы кройки и шитья запишетесь или огородом займётесь. Копать вы хорошо умеете, и они, – презрительный взмах руки в сторону парней, застывших от напряжённого интереса, – если что, помогут.

– Ты что несёшь, ненормальная? – Удивлённо поинтересовался Степаныч.

– Что мне надо, то и несу! – Не задумываясь, выдала я. – Вы же меня уже всё равно в ПТУ-шники записали. Вот, только есть одно маленькое «но» – я с этим не согласна! Я вам не дам сожрать меня просто так! Если будет нужно, то и до министерства образования дойду, но вы меня не отчислите! – Я помахала перед носом Степаныча указательным пальцем, а он, пытаясь уследить за ним, чуть было не окосел. – Ещё запомните, вы, эксплуататор несовершеннолетних, – указующий перст прямо в грудь супостата, – если со мной что случится, у меня дядя прокурор в Москве! – Этот ход я позаимствовала у нашего соседа, редкостного пропойцы. Он зачем-то всегда хвалился, что его дядя – прокурор в Москве. – Гнобите меня сильней, а лучше ударьте или избейте! Мне так будет легче вас упрятать надолго!

Теперь пришла очередь Степаныча побагроветь. Несколько секунд он, вытаращив на меня глаза, хватал ртом воздух. Я не стала наблюдать эту картину, просто развернулась и пошла в сторону, противоположную той, куда убежали девчонки.

– А, ну, стой! – Прохрипело за моей спиной.

Я остановилась и сделала жест ногой, подобный тому, который делают задней лапой собаки, выражающие презрение оставшемуся позади. После этого, не оборачиваясь, продолжила свой путь. Сзади загудели голоса парней, послышался топот их ненавистных копыт, но никто меня не преследовал.

«Кинулись утешать своего патриарха, холуи проклятые!» – Подумала я с мрачной злобой и отправилась дальше. Я всё шла и шла. Шорох собственных шагов успокаивал меня, дыхание постепенно приходило в норму, а в голове воцарилась пульсирующая в ритм шагов пустота. Остановилась я, когда поняла, что ушла уже очень далеко от лагеря.

Присев на какую-то глиняную горку, я подпёрла голову руками и уставилась в пространство. Сознание затопила вибрирующая странными узорами чернота. Не знаю, сколько я просидела, «любуясь» ими. Со мной такое случается в тяжёлые моменты жизни.

Из черноты вывело меня ощущение щекотки и покалывания на ступне. Стряхнув с себя оцепенение, я взглянула на неё и увидела маленького кузнечика, тихонько ползущего по моей коже. «Вот, сейчас ты посидишь, отдохнёшь и попрыгаешь себе дальше, – подумала я с нежностью, – и никаких у тебя забот! Только сожрать тебя могут в любой момент. Нет, пожалуй, не буду тебе завидовать. Хорошо, что я не кузнечик. Пусть только кто-то попытается меня сожрать – не подавится, так отравится…»

Постепенно мысли мои потекли совершенно в другом направлении, и я не заметила, как уснула.

Проснулась я во второй половине дня от каких-то истошных криков. Спросонья подумала, уж не довела ли я нашего дорогого великого кормчего до апоплексического удара. Может, это парни бегают и вопят? Но, стряхнув с себя остатки сна, поняла, что это кричат птицы. Они летают низко-низко и кричат на разные, но одинаково резкие и неприятные голоса.

Подняв глаза, поняла, в чём дело – небо заволокло тучами и дул горячий ветер, метя по степи клубы песка и пыли. Я вяло подумала, что надо бы вернуться в лагерь. Деваться-то всё равно некуда. Да, и нет у меня желания быть убитой молнией в расцвете лет, а то кто же пойдёт смотреть Олькины соревнования для пенсионеров? Ещё один болельщик, скрюченный старческим артритом, ей ещё ой, как пригодится!

Неожиданно солнечные лучи пробили брешь в сплошном покрове туч. Они осветили ближний холмик, и на его маленьком, покатом склончике что-то металлически блеснуло. Не в силах совладать с любопытством и забыв о страхе перед грозой, я отправилась туда. Порыв ветра чуть не сбил меня с ног, залепив на мгновение глаза тучкой пыли, но я, как заворожённая, продолжала идти дальше.

Дойдя до места, где промелькнул тот отблеск, я присела на корточки и разглядела кусочек металла, отполированный до блеска песком и ветром. Я потянула его из земли, но он не поддавался. Тогда, подняв валявшуюся в пыли палочку, я принялась копать ею вокруг странного предмета. Мысли о надвигающейся грозе окончательно покинули меня, и я копала и копала как заведённая. О том, что молния зачастую бьёт именно в металл, в те минуты как-то даже и не вспомнилось.