Владимир Колосков - Мидгард. Часть 1

Возмутители спокойствия, груженые одним паладином, покинули «Приют». Расул и Мельхиор попеременно несли оглушенного рыцаря на спине. Паласар тащил пару мечей и шлем. За время похода хмель из него порядком выветрился.

В их кособоком домишке было тепло и уютно. Перед тем как отправиться на поиски Мельхиора и Паласара, Расул подбросил дровишек в дырявую печку, они еще догорали, окуривая дымом не только Хоули, но и – через многочисленные щели – комнатку. Плененного паладина освободили от доспехов, бросили на ложе больного и привязали к кровати теми же веревками, какими был заботливо закреплен на постельном режиме Паласар.

– Метод Авиценны? – спросил Расул.

– Что? – не понял Мельхиор. Наскоро сочиненная фантазия под напором событий изгладилась из его памяти, но Расул помнил всё.

– Восемь трубок? – уточнил он, показывая на добычу – восемь вываренных бычьих костей.

– Мне кажется, Паласару уже легче, чтобы подвергаться такой опасной операции, однако если ты настаиваешь…

– Для верности? – не отступал Расул.

– Вот только я позабыл, куда точно втыкать кости. Я бы мог проверить пару отверстий на тебе, скажем, безопасно попасть в печень не очень легко, – задумчиво рассуждал Мельхиор. – Я волью в тебя совсем немного жира. Просто чтобы проверить, что он попадает в нужное место.

– Думаю, Паласару уже лучше, – отступил Расул, жадно впившись глазами в новую жертву, закрепленную на прокрустово-гиппократовом ложе. – А на нем не желаешь проверить?

Волшебник не ответил, он уже внимательно осмотривал доспехи. На всех были начертаны защитные руны. Под этими заклинаниями темные воины ходили против магов Мидгарда. Было это в такие далекие времена, что даже Мерлин знал их по рассказам. Эти рунические заклинания давно забыты и похоронены, но оружие и доспехи блестели свежей ковкой, они были только из кузниц, из самых обыкновенных людских кузниц. Это не ровесники Брузхамра, не кованные в потустороннем Муспелльсгейме артефакты, в которых ходила бивать людей дружина короля из пещер. Кто-то нанес руны на обычные доспехи, чтобы дать носящим их защиту от магии. Это война. Мерлин был прав: война надвигается. Его враги знают, с кем имеют дело, и готовятся к ней с коварной изобретательностью. Защита, которую даруют руны, слаба. Молот Хмурого Бруза оказался не по зубам даже хтонической магии Мерлина, а со щитом капитана справилась булавочная головка. Но защита рун недостаточно слаба, чтобы не обращать на нее внимания. Ничтожной ее не назовешь. Если бы не ратное мастерство Расула, Мельхиору пришлось бы туго в бою с численным превосходством. На всякий случай Мельхиор проверил захваченного рыцаря истинным видением: не прячется ли и здесь под личиной человека какая-нибудь тварь из дальнего мира, но рыцарь оказался обыкновенным человеком.

– Хотелось бы, пользуясь блаженным мгновением отдыха и мира, которое, как мне подсказывает чутье, будет лишь краткой минутой утишения наших хлопот перед наступающей бурей событий, что понесутся по морям и землям круговертью невероятных авантюр, устранить одно недоразумение, – Паласар отвлек волшебника от изучения вооружения. – Мне удалось услышать, как многомудрый Мельхиор назвал главу того презренного отряда, что в безрассудной глупости рискнул бросить нам вызов, самозванцем. Суждение им было вынесено на основании того, что тот забывший честь высокородный пес прибег одновременно к защитам двух высших сил, отношения между которыми весьма спорны в нынешние времена. Не в защиту памяти – да сотрется она навеки с лица земли! – этого презренного овцебарана, справедливо вздернутого за все его заслуги, а дабы не оставалось досадных лакун в познаниях великого волшебника, я замечу, что он вовсе не был самозванцем.

Орден паладинов – это действительно организация, образованная по принципу рыцарского ордена. Тайна его рождения, его верховный глава и место пребывания политического сосредоточения высшего совета покрыты для непосвященных тайной. Мне доводилось слышать о паладинах один лишь последний год, что говорит о недавнем образовании ордена. В своих моральных заблуждениях они намного превзошли все, до того встречавшиеся, взяв за девиз «мир без скверны – любой ценой» и «мы – нетерпимы».

Под эгидой гуманизма паладины запятнали себя позором многих преступлений. Их карательные или, как они сами их называют, «очистительные» миссии направлены на истребление тех, кто занимается недопустимыми практиками, и на устрашение прочих. Их орден, к счастью, располагает лишь малым числом фанатиков. Пока они могут позволить себе лишь отдельные показательные убийства, однако сегодняшняя стычка показывает, что их покровители весьма осведомлены в путях Искусства и сами не гнушаются практик, которые преследуют их последователи. Проходя не так давно через Вечный город, мне посчастливилось говорить с Папой, и в приятнейшей беседе, которой соблаговолил наградить скромного рассказчика историй великий понтифик, узнать, что орден не располагает одобрением Рима и, более того, никогда не вступал в открытые или тайные сношения с церковными властями. С тех пор прошло немало времени, но я надеюсь, ничего не поменялось в этих отношениях.

– Странно, что я про них не слышал, – впитывал новые сведения Мельхиор. Рассказчик историй, как всегда, был в лучшем виде осведомлен обо всем, творящемся в мире.

– До сего дня их орден не был замечен за проливом, но в землях континента его сложно пропустить, – ответил Расул.

– Да, последний год я не покидал острова, – согласился Мельхиор. – Они преследуют иноверцев? Вроде вас?

– Нет, они не рискуют, – ответил Расул и не преминул похвалиться, – урок Крестовых походов крестоносцами усвоен. Они берут кого помельче.

– Ведьм, колдунов, знахарок, одиночек или совсем мелкие группы. Они не тревожат крупные секты вроде альбигойцев или их ветвей, оставляя расправу с ними настоящим орденам, имеющим для таких дел военную мощь, золото и папские буллы, – дополнил Паласар.

– Откуда тебе известно про альбигойцев? – спросил Мельхиор. Он долго не общался с миром, не слыхал новостей. Он провел много месяцев выдумывая способ спрятать Длань Баала от корыстных взоров тех, кто придет за ней. Потом его отвлекло бегство от Мерлина, который оказался вовсе не злонамеренным охотником за реликвией, как казалось поначалу. Это заняло у волшебника промежуток между двумя зимами, когда он не мог позволить себе следить за новостями и оставался в темноте неведения.

– А куда я двинулся из Рима? Конечно, к альбигойцам! Собрать новые истории и рассказать старые. Их увлекательное верование дает пищу для ума, открытого новому.

– Еретики! – донеслось с кровати ворчание пленного паладина, пришедшего в себя после крепкого удара.