Ольга Минская - Зачем нам эта любовь?

В обед он позвонил Тане, чтобы сказать… Что сказать? Что он перестроил свое расписание, чтобы видеться с ней, что он, как выяснилось, через десять дней уезжает на неделю. Что он очень скучает, но, наверно, сегодня не сможет приехать к ней. Она тихо сказала, что ей жаль. Что после Песаха она уезжает на две недели, что, как только начнутся каникулы в школе, ей будет гораздо сложнее найти время. Что сегодня она свободна. Совершенно свободна. И очень жаль, что они не смогут так долго увидеться. А потом добавила подошла ее очередь в кассу и она перезвонит. Но когда она перезвонила ему, он был на скайпе со своим клиентом. А когда освободился, она везла старшего к другу, младшего на кружок, потом забирала одного и кормила другого. Купала и укладывала спать обоих. Выходя из офиса поздно вечером, он, отчаявшись, снова набрал ее номер – она помолчала в трубку и сказала, что все поняла: теперь всегда будет так. А вчера был сон, счастливое совпадение, насмешка судьбы – больше они так и не смогут найти время, чтобы встретиться. И Давид тут же приехал к ней. Всего пятнадцать минут без пробок. Они тихо сидели в его машине, и он обещал ей, что все устроит, что все изменит, что они всегда будут вместе. Пусть она только немного подождет – только месяц после Песаха, две недели после ее возвращения.

– Как ты будешь жить, когда я уеду? – спросила Таня.

– Я буду страдать. – Он улыбнулся. – Может быть, это будет приятно. Я не помню, как это – страдать из-за женщины. Я буду скучать. Каждую свободную минуту я буду ходить на море и думать о тебе. Я смогу тебе позвонить?

– Конечно. Я буду на конференции, а потом у подруги в Бостоне.

– Почему ты уезжаешь так далеко?

– Я не знала, что встречу тебя, – мягко улыбаясь, ответила она.

Он говорил ей, что это ерунда. Что больше они не расстанутся так надолго. А потом вдруг позвонила Галит и спросила, где он вообще. На встрече, а что? Надо проехать через Варду (она жила близко) и забрать у нее кастрюлю для чолнта. Обязательно сегодня? – спросил он. А ему трудно? – спросила Галит. И добавила, что, как всегда, все снова на ней. И вообще, что это за встречи по ночам? Он поспешил ее прервать – сказал, что заедет за кастрюлей. И погрустнел. Таня притихла. А потом он стал прощаться и спросил, может ли он обнять ее прямо у ее дома. Конечно, может. Он прижал ее к себе.

– Господи, что это за духи?

– «Obsession», Кельвин Кляйн.

– Да, это точно, – заметил он. Иначе нельзя описать то, что с ним происходит.

И поехал к Варде. А потом, уже мрачный, вернулся домой. Он думал, как все теперь сможет организовать? Как все утрясти и впихнуть в двадцать четыре часа? Галит, поджав губы, тихо, но четко заметила, что его работа перешла все допустимые рамки. И он вдруг зло оборвал ее: благодаря его работе они едут в Италию в самый праздник, без всякой на то причины, спустя только два месяца после того, как все ездили кататься на лыжах. И эта работа обеспечивает ей бассейн, массажи и возможность работать на полставки. И она никогда не возражала раньше, так что, собственно, произошло? Не успела взять кастрюлю у Варды? Могла бы съездить с утра сама.

Мысли о предстоящем отъезде Давида были непереносимы. Реальность влепила ей отрезвляющую пощечину. Она знала, что этот мужчина – муж другой женщины. У нее не было иллюзий. Но она не хотела боли и разочарования. Это она уже пережила. Не так много лет прошло с той поры, когда ей удалось принять свою нынешнюю жизнь и смириться с ней. Не было счастья, но пришло спокойствие. Если бы знать, зачем это все с ней происходит, что будет дальше. Вот бы ее кто-нибудь успокоил или остановил. К сожалению, ее нельзя остановить. Не удержавшись, она достала колоду Таро (из дальнего шкафа, с высокой полки – куда засунула ее пару лет назад, пообещав себе больше не прикасаться к ней) и вытащила себе карту. «Смерть». Таня затихла. Зачем она снова стала с этим играть? Не надо было брать карты. Они могут сказать что-то неприятное, и придется много дней убеждать себя, что это все ерунда. Конечно, «Смерть» можно толковать как начало чего-то нового, другого, совсем с ее прошлым не связанного. Она прислушалась к себе – страх перекрыл радость. Она решила, что будет думать – это ее новая жизнь стоит на пороге.

Все последующие дни прошли между развозами детей. Наступили школьные каникулы, потом приехал Славик, потом был Седер Песах у свекрови, потом они все были в гостях у ее подруги – дети одного возраста. Она никак не могла поймать минуту, чтобы поговорить со Славиком. Он был, как всегда, занят какими-то своими делами. Крупная американская компания вела переговоры об инвестиции в его стартап. Они по ночам сидели на телефонах с Америкой, до утра обсуждали предложение, днем советовались с адвокатами, потом что-то еще обсуждали – словом, его почти не было.

Давид звонил, приезжал, отменял свои встречи. Был рядом всегда – иногда только на пару слов. У нее возникло ощущение, что ее жизнь похожа на разбившуюся чашку, которую она старается склеить, но ей не хватает отдельных частей, которые рассыпались, безвозвратно потеряны. Давид стал совсем ручной и беззащитный. Он старался перевернуть жизнь так, чтобы работать тогда, когда она не с ним и ей нельзя позвонить – ночь, шабат. А днем он всегда был готов сорваться и ехать к ней. Она не могла сосредоточиться на работе, на мальчиках. За пару дней до его отъезда в Италию он попросил ее поехать с ним в Иерусалим. У него с утра была встреча с клиентом, а потом он предложил ей остаться погулять, пообедать. И понимая, что они расстаются недели на три, она попросила свекровь забрать детей до вечера и уехала с Давидом. Когда Славик недовольно спросил, почему он должен укладывать их спать, она ответила, что он забыл – у нее тоже есть работа, а у него дети.

Заседание Давида было в Кирьят ха-Мемшала 10 10 Район в Иерусалиме, где сосредоточены здания законодательной, исполнительной и судебной власти Государства Израиль. . А у Тани было часа два на все, что она захочет. Сначала ей хотелось пойти в музей, это практически рядом, минут пять – десять пешком. Но, когда она дошла до музея, поняла, что ей надо срочно прикоснуться к Стене Плача и поговорить с Богом. Она даже не спросила себя, о чем ей надо поговорить с Ним, просто – надо. Она остановила такси и по дороге вдруг начала плакать. Арабский водитель увидел легкое дрожание ее губ и старался больше на нее не смотреть. А она уже просила Бога о том, чтобы Давид остался в ее жизни навсегда. Выйдя около Мусорных ворот, она через десять минут стояла у Стены. Рядом сидели и стояли женщины всех возрастов, и каждая что-то просила у Него. Таня подошла совсем близко к Стене и положила на нее правую руку. Прислонилась к ней лбом и закрыла глаза. Просила, чтобы дети были здоровы и радостны, чтобы у них были друзья, чтобы мама была довольна жизнью и у нее ничего не болело, чтобы у Славика все получалось, чтобы свекровь не теряла интереса к жизни. Чтобы у нее самой была работа. Чтобы у нее был Давид. Чтобы Давид был здоров, чтобы у него всегда было время. Чтобы они могли завтракать и гулять у моря, чтобы она могла десять раз на дню разговаривать с ним по телефону, чтобы у него было время бегать по утрам, обедать с ней, чтобы у него были профессиональные партнеры и старательные стажеры. Чтобы все было в порядке у его детей, чтобы ничего не отвлекало его от нее. Чтобы у него было время, чтобы он был здоров и чтобы кипучая жизненная энергия продолжала переполнять его. Она не замечала, что слезы катились по лицу, но здесь мало тех, кто не плачет. Каждая смотрела только внутрь своей души. Чтобы Давид был здоров, чтобы он всегда был со мной, – продолжала шептать Таня. Потом, не поворачиваясь к Стене спиной, она отошла и проверила телефон. Давид писал, что минут через двадцать будет свободен.