Ольга Минская - Зачем нам эта любовь?

Он был нетерпелив. Носился по офису, разбрасывая идеи. Звонил клиентам, давал указания стажерам и Мейрав. На заседании был точен и харизматичен, отметил места, где защита неубедительна. Играл словами, острил. Был шумным, веселым. Все схватывал на лету. Потребовал сделать дополнительные расчеты. Он не ощущал, что спал всего три часа. Вокруг него все завивалось в безумную воронку счастья. Едва не каждую минуту собирался позвонить Тане, но вокруг всегда находился кто-то еще. Ему казалось, что вот полчаса – и все уйдут. Он беспричинно улыбался, был всем доволен. На обед пришлось пойти с умненькой девочкой-стажеркой Михаль – у нее возникли какие-то вопросы. Потом Мейрав докладывала о состоянии дел и счетов. Потом бесконечные телефонные разговоры: клиенты, коллеги, бухгалтер. Когда он понял, что день пройдет, а он так и не найдет времени поговорить с Таней, выскочил на улицу и набрал ее номер. Гудок, еще гудок, еще… Почему она не отвечает? Он почти бежал по бульвару около офиса. Он сделал что-то не так, и она больше не ответит ему? Надо было позвонить с утра? Не надо было так быстро уезжать вчера? Не надо было целовать ее? Он еще какое-то время бежал, а потом сдулся, как воздушный шарик. Медленно дошел до киоска и купил мороженое, диетическую колу и упаковку орехов в шоколаде. Это были запрещенные продукты. Он позволял их себе только в состоянии сильного стресса. Когда чувствовал, что может не выиграть в суде, или если очень сильно ругался с детьми. Хотел набрать ее номер еще раз. Но она же видела, что он звонил. Или увидит. Захочет – перезвонит. Не будет же он названивать, как мальчишка. И нажал на повторный набор. Ответа не было. Он доел мороженое и зашел в лифт. Пока поднимался на свой этаж, открыл пакетик с орехами. Пожалел, что мало купил. Надо попросить Мейрав, чтобы перед уходом купила еще. Закрылся у себя, попросил его не беспокоить и даже звонки не переводить. Больше не хотелось ничего. Он смотрел на экран компьютера. «Как мне хорошо с тобой» – звучало в голове. Неужели это все? Вот так все закончится? И правда, зачем ей женатый пожилой адвокат? А он будет по минутам перебирать этот вечер. Жалея о каждом неправильном слове, о каждом несказанном. Ушла домой Мейрав. Потом ушла девочка-стажерка. Он остался в пустом офисе один. И эти часы, которые он так любил, сегодня не радовали его. Тишина. Снова остро и больно. Можно поехать домой, но там Галит будет о чем-нибудь рассказывать. Хотя нет, сегодня она допоздна на работе. Он собрал документы, которые надо просмотреть. Когда его жизнь превратилась в кипу листов? Он все это любил. Это сделало его видным, успешным, уверенным в себе. Интересно, какова цена, которую он заплатил?

Дома кошка терлась о его ноги, заглядывала в глаза, норовила прилечь к нему на грудь и уткнуться носом в шею. Нет, на сегодня хватит работы. Он тоже имеет право заболеть или передохнуть. Горячий душ принес облегчение. Что ж, это не первый раз. Годы научили его, что не все идет так, как хочется. Надо отвлечься на что-то другое, переключиться. Сейчас он выйдет, посидит немного во дворе и рано ляжет спать. А завтра все вернется на круги своя. Как хорошо, что так много работы. Он скис, но это усталость. Он ведь почти не спал прошлой ночью. И он вспомнил вкус Таниных губ, вкус вина и ментоловых сигарет. И сердце снова запрыгало теннисным мячиком. Да, он обрадовался, как щенок, которого повели гулять в незнакомый парк: с новыми запахами и другими собаками. Ладно, надо успокоиться и постараться заснуть.

С утра день сложился неправильно. Она только отвезла детей в школу, как ей позвонили и сказали, что мама упала на улице и сломала руку. А потом больница, гипс, выписка – ничего страшного, но полдня прошло незаметно. Потом надо было закончить перевод патента. Уже лет пятнадцать она занималась переводом научных статей (русский – английский, в обе стороны), патентов и всякой другой математической литературы.

После университета ей пришлось пару лет проработать в школе – она предпочла забыть эти годы. Дети были бешеные и плохо воспитанные, учиться не умели и не хотели. Родители были агрессивны, ненамного умнее своих отпрысков, неприятные, все время обвиняли ее в непонимании, строгости, желании привнести нормы тяжелого русского образования. Смеялись над ее акцентом, над ошибками, над тем, что когда она нервничала, то не могла вспомнить нужные слова. Говорили – здесь не Россия, и ее требования не пройдут. Она плакала по ночам, но приходилось продолжать. Через два года появились первые частные ученики. Математику, к счастью, надо было сдавать на аттестат зрелости, и те же агрессивные родители умоляли взять их детей на репетиторство. Она с облегчением уволилась из школы. А потом вспахивала поле математических знаний. Каждый день минимум по шесть часов, ближе к экзаменам доходило и до десяти. Без выходных и праздников. И появились первые достойно заработанные деньги. Даже пришлось оставить работу барменом (ей очень нравилось), так как надо было допоздна принимать детей. Ночью просто приходила в этот бар помочь новой барменше и поболтать с ребятами. Это были годы, когда Славик уехал в Штаты, а она закончила университет, перебралась в Тель-Авив. Работала в школе в Бат-Яме – был прямой автобус. Жила во Флорентине, в южном Тель-Авиве, – сначала с соседкой, милой девочкой Инбаль. А когда появились деньги, одна сняла эту же квартиру, к которой привязалась душой. Такая странная, в полуразрушенном здании, с высокими потолками, двумя балконами. Рядом было полно молодежи, студентов и провинциалов, приехавших в Тель-Авив за свободой. Пооткрывались кафе, закусочные, бары. Жизнь кипела в любое время дня и ночи.

Со Славиком перезванивались, но обоим было ясно, что их брак закончен. Что они разведутся, как только он приедет в Израиль. Только он все не приезжал. Его карьера шла в гору. Он преподавал в Чикагском университете. Консультировал какие-то компании. Как-то, навещая его родителей, которые уже тоже жили в Израиле, она увидела его последние фотографии – уже не пухлый, а подтянутый и очень собой хорош. Рядом с ним была женщина. Его женщина – Таня поняла это по смущению свекрови. Спросила, как ее зовут. – «Гейл». – «Он собирается на ней жениться?» – «Не знаю. Господи, почему у вас все не как у людей?» У нее тоже были романы. Мальчик с философского факультета, который хотел стать актером. Невротический роман, навсегда излечивший ее от привязанности к актерам, режиссерам и художникам. А лучше сказать – прививший стойкую неприязнь к нарциссизму и невротизму в любых его проявлениях. Роман тянулся пару лет, трепля ей нервы и не доставляя удовольствия. Когда философ вышел на новый виток осмысления экзистенциальных проблем, она сказала, что возвращается муж. И всё. Недоучившийся философ пропал навсегда, скиснув на фоне ее успешного доктора математических наук. Она до сих пор радовалась, что вовремя закончила эти отношения.