Милла Генрих - Время, в котором меня нет

Больше всего меня поражало то, что, снимая фильм по любой истории, невозможно изменить до такой степени декорациями местность и засадить так колючками все то, где совсем недавно росли ухоженные клумбы с цветами, подстриженные газоны, каскадной лестницей спускавшиеся к низу рва. Стоя на мосту, можно было лицезреть сказку сочетаний всех цветов радуги, а теперь что? Все разбито, как будто тут никогда и не было тех самых цветов, пушистой травы, и тех асфальтированных дорожек, которые вели аккуратно вниз, и по которым ехал маленький поезд на колесах, везя туристов, к замку на обозрение.

Как можно было ради кино все так разрушить, ведь я шла реально по колючему склону, и это была не декорация, а настоящая растительность. Правда, кабаны были непонятные, они не должны были гнаться за нами, а эти ж гады как собаки, прям по следам лезли вверх. Размышляя про себя, я медленно шла за Эгоном, мы оба хромали, но он сильнее, и поэтому тоже шел медленно.

– Эгон, мы что, заблудились что ли? – спросила я его.

– Почему заблудились, нет, можно было пойти прямее, но ты не сумеешь там пройти, и так идешь как бабка столетняя, все тебе мешает.

– Сам ты дед столетний, хотя я и не спорю. Сейчас я на все двести себя чувствую. Интересно, который час?

Эгон задрал голову кверху, повертел ею и ответил:

– Четверть после полудня, хотя наверно больше.

– Это сколько, значит? – переспросила я, не разобрав сразу такой ответ.

– Чудная ты, интересно, когда ты такой чудной стала, до того, как увидела клыкастых и от страха очумела?? Хотя, наверное, раньше, чтобы ты тогда голой по лесу бегала, – сказал он.

– Это вы чудные, совсем крышу снесло с вашим кино, перерыв-то в кино тоже бывает, а вы все играете и играете.

Он остановился резко, повернулся ко мне лицом и спросил:

– А как ты там возле двора Сальза сумела так закрытым ртом издавать столько голосов? Что даже Гор убежал?

– Эгон, ты сейчас про что у меня спрашиваешь? Что-то я не пойму. Что за двор Сальза?

– Ну там, недалеко от озера милорда. Это и есть двор Сальза.

– А-а-а-а, вон оно у вас как, все под названием. Тогда кто такой Гор?

– Гор у нас там управляющий.

– А это не тот, который с лицом вышибалы, типа хотел мне уши надрать? И самого куда-то как муху снесло?..

– Ты не ответила, как ты сумела так сделать? Или ты ведьма?

– Ага, ведьма, была бы я ведьмой, я бы вас всех в тот момент в лягушек превратила, нее, не в лягушек, слишком много лягушек под ногами, брр, тоже не очень хорошо. О, в бабочек и сачком по попе всем бы надавала.

– Чего бы ты сделала?

– Да так, это я уже фантазирую.

– Чего делаешь?

– Отвали, Эгон, со своим чего да как. И не прикидывайся, что ты не понял, что это музыка была с мобильного телефона.

Он посмотрел мне пристально в глаза. И сказал:

– Покажи еще раз, как ты там сделала?

Я сунула руку в карман юбки, мобильник, про который я совсем забыла, был все же в кармане. Достала и протянула его Эгону, он отступил дальше.

– Вот, на, сам смотри, чего отходишь, он же не стреляет.

– Нее, я лучше от греха подальше встану, а то потом замаливать устану твое злодейство.

– Да иди ты, сам злодей.

И начала нажимать на кнопки телефона. Нашла музыку и, бросив взгляд на Эгона, я обалдела от его вида.

У него глаза лезли на лоб. Он крестился, губы шептали, наверное, молитву, я не понимала слов. Из телефона раздалось:

– Du hast, (У тебя есть) Du hast mich, (У тебя есть я) Du hast mich gefragt (Ты меня спросила)…

Пела немецкая группа Раммштайн.

Эгон в ужасе стал молиться еще сильнее, упав на колени. Я выключила телефон, мне почему-то было смешно от его реакции. Играл он этот «ужас» просто великолепно, не зря ведь его взяли в артисты, в своем юном возрасте он все же умел воспроизвести реальный страх в лице, причем ни один мускул не выдавал, что он тоже хочет смеяться, как стояла и смеялась я…

Прошло минут десять, а он все чего-то шептал себе под нос.

– Эгон, ну хватит прикидываться, я уже поверила, что ты никогда не видел и не слышал, как работает мобильник.

Подняв голову, пацан посмотрел на меня перепуганным взором и стал тоже крестить мою сторону.

– Обалдеть, сумел удивить, пошли дальше, пока я не разревелась от твоих бешеных глазок.

Он встал с коленок, поднял с земли маленький камень и кинул его в меня. От такого действия я взбесилась и давай тоже брать камни с земли и кидать в него, крича:

– Зараза такой, ты что, думаешь, мне не больно? Думаешь, я не умею кидаться камнями? Гаденыш маленький, сам попросил и опупел. Первобытный идиот!

Кричала я и кидала все в него, что попадало под руки. А от обиды, что он так поступил, потекли слезы.

– Иди к ты черту, герой-засранец!

И развернувшись к нему спиной, бросилась бежать в обратную сторону.

Пытаясь по склону подняться снова вверх, я упала и опять ободрала колено, которое и так было содрано до крови. Лежа на животе, обхватив голову руками, я зарыдала.

– Вот сейчас ты плачешь как настоящая женщина, – услышала я голос Эгона. Он сидел на корточках рядом со мной.

– А до этого я кто была?

– Ведьма.

– Ты что с дуба упал, какая я тебе ведьма?

– Не знаю, но я кинул камень, хотел точно знать, будет тебе больно или нет.

– Ты дурак? Или вид делаешь, что не все у тебя дома, пульнул камнем – и не будет больно? А тебе не больно, когда в тебя кидают камнями??

– Теперь вижу, что тебе было больно, ведь ведьмам больно не бывает. На то они и ведьмы.

– Обалдеть просто. У тебя точно крыша едет.

– Я тебя опять не понимаю, – сказал он. – Ну вставай, пошли в крепость, а то с тобой и до ночи туда не дойдешь.

– Я домой хочу, а не в вашу крепость. Скажи, куда идти к озеру, оттуда я найду дорогу домой.

– Вот же чумная, куда к озеру, там сейчас опасно. Вставай, идем. Может, утром тебя завтра милорд и отправит домой, а сейчас туда нельзя.

– Эгон, я правда устала от вашего дурацкого кино, и мне правда домой надо.

– Пойдем, не злись и не плачь. Но назад сегодня дороги нет.

«Вышла подышать утренним воздухом, называется. Это хорошо у меня отпуск, и меня сегодня, может, никто и не кинется искать, но завтра уже точно будут», – идя за Эгоном, думала я.

Спускались мы медленно, еще минут пятнадцать, проделывая путь по колючим зарослям. Наконец они поредели, и тропинка стала расширяться, пройдя еще немного к низу, мы увидели замок Алижуан. О Господи, он был то ли разрушен, то ли его строили с правой стороны, где было два одинаковых дома с пиками на верху, между которыми располагался ботанический крытый сад, в котором росли всякие экзотические растения, они были завезены чуть ли не со всего мира, самые необычные и самые красивые… Но сейчас пик на крышах домов не было, и сад, похоже, наполовину был только заложен, потому как стены были высотой всего лишь с полметра. «Мама родная, что происходит, где вся красота недельной давности? Ужас какой-то», – думала я.