Нина Охард - Как потопить «Титаник»

– Напиши Анне-Гаелле, – советую я.

– Что она может, она ничего не знает, – Игорь психует.

Я не планировала делать эту работу, не готовилась, ничего не читала. Время – час ночи, самое продуктивное время для обучения. Открыв документацию, я начинаю вникать. К счастью, ничего сложного в нашей работе нет. Разобравшись, я мигрирую последний сервер из списка.

Анне-Гаелле, не дождавшись от Игоря никаких сообщений, интересуется статусом работы.

Игорь жалуется, всех обвиняет, копирует в чат коды ошибок.

– Игорь, я мигрировала один сервер, – пишу я, надеясь хоть немного унять охватившую его панику.

– Нина мигрировала один сервер, четверть работы выполнено, – гордо рапортует Игорь.

– Хорошо, – отвечает Анне-Гаелле.

Однако о своих успехах Игорь молчит, и в чате снова наступает тишина.

– Позвать кого-нибудь тебе на помощь? – спрашивает Анне-Гаелле.

В ответ Игорь жалуется, что ничего не работает.

– Хочешь, я позову Винсента? – спрашивает она.

Наверное, Анне-Гаелле разбудила всю Францию. В чате появился не только Винсент, но и Бенуа.

Пока Винсент помогает Игорю, я мигрирую еще один сервер.

– Хорошо Нина, – пишет Анне-Гаелле.

Игорь уже не издает радостных криков, а Винсент, которому хочется спать, просит меня помочь Игорю мигрировать третий сервер.

В пять утра по французским часам наше время заканчивается. Общими усилиями, мы мигрировали третий сервер, а четвертый остается на потом.

За окном уже светло, в Москве часы показывают семь. Кошка садится мне на плечо и нежно лижет щеку. Я сжимаю ее в объятьях и заваливаюсь спать на диван, завернувшись в плюшевый плед.

На следующий день, не дождавшись, когда я проснусь, в первом часу меня будит муж.

– Я тебе кофе сварил, – говорит он, протягивая чашку, – и во сколько же ты легла?

Я медленно сажусь на диван, протирая заспанные глаза. Голова раскалывается от боли. Меня тошнит. Пытаясь справиться с головокружением, я отчаянно моргаю глазами, беру двумя руками чашку и осторожно, маленькими глотками пью кофе.

– В семь утра, – наконец я выдавливаю из себя ответ.

– Как работа? – расспрашивает супруг.

В полусонном сознании, потревоженном кофейным ароматом, медленно восстанавливаются события минувшей ночи.

– Игорь завалил свою часть работы, – говорю я, – теперь постарается свалить вину на меня.

– Это как свалить? – спрашивает муж, смотря на меня с неподдельным удивлением.

– Не знаю.

– А французы знают, что завалил он?

– Да конечно, вся переписка велась в чате.

Я действительно не знаю, как в этой ситуации можно обвинить меня, хотя, проработав несколько лет с Игорем, морально готова.

Игорь молчит. Поруганная гениальность страдает, переживая провал. Анне-Гаелле спокойно воспринимает произошедшее, и, сказав, что это не проблема, доделаем через две недели, присылает новый план работ.

Я продолжаю работать, согласно присланному графику, периодически сообщая Игорю о завершенных задачах. К вечеру вторника остаются мелкие недоделки. Я прошу его доделать, потому что у меня есть еще своя не начатая часть работы.

– Сама доделай, – отвечает Игорь.

– Игорь у меня еще на три листа задание, – возмущаюсь я.

– Я тебя не просил за меня делать, начала, вот и доделывай, – заявляет он.

Я не хочу выполнять его работу, но подумав, что за время, потраченное на спор, все можно было уже сделать, решаю – лучше закончу сама.

Программа выругалась. Я скидываю код ошибки Игорю, сказав, что сделаю потом, но он не унимается:

– Все, теперь я сам, ты ничего не знаешь, ничего не умеешь и не можешь, – заявляет он.

Я равнодушно воспринимаю его ругань и приступаю к своей части работы. Спустя полчаса Игоря понесло:

– Ты все испортила, теперь придется перезагружать сервер. Ты ни в чем не разбираешься. Ты завалила работу!

Окошечко с сообщениями всплывают после каждой его фразы, не давая мне ничего делать. Читая, я поражаюсь глупости сообщений. «Он шутит?», – недоумеваю я. Он не шутит. Написав еще пару листов проклятий в мой адрес, Игорь покидает чат. Пару минут я нахожусь в полной прострации, потом заканчиваю свою работу, проверяю и иду готовить ужин.

– Что случилось? – спрашивает муж, увидев мое перекошенное лицо.

– Игорь обвинил во всем меня, – отвечаю я.

– Ты это знала, – спокойно говорит муж, не понимая, как может расстроить то, что известно заранее.

– Да, знала.

Знание, как это ни странно, не принесло облегчения. На душе мерзко, я мешаю в тарелке жареные баклажаны, понимаю, что не хочу ничего есть, и возвращаюсь к компьютеру.

Мне нужно с кем-то поговорить. Я растерялась и не знаю, что делать дальше. Выбора особо нет, и я звоню Диме.

– Ты же знаешь Игоря, – спокойно отвечает Дима, – он всегда так себя ведет.

– И что мне делать?

– Подожди немного, он остынет.

– Дима, я бы подождала, французы не подождут.

У Димы тоже нет решения, все, что он может посоветовать, не поддаваться на провокации и постараться не завалить работу.

Я сижу у компьютера, мрачно смотря в монитор, и думаю, что нужно доделать то, что не получилось ни у меня, ни у Игоря, потому что уверена, что в противном случае он будет использовать это против меня. Подумала и сделала.

«Это уже неплохо», – решаю я, остальное буду решать по ходу пьесы.

Жизнь снова заставляет думать. Возвращаясь из офиса, погрузившись в невеселые размышления, я останавливаюсь рядом с витриной магазина оптики.

– Очки купить не желаете? – женщина – продавец посмотрит с интересом на одинокого покупателя.

– Очки? Можно. Плюс два у вас есть?

Обрадованная продавщица, схватив ключи, тащит меня к витрине.

– Вот, померьте.

– Розовые? – мое лицо корчится в ухмылке. – Нет спасибо, розовых очков я больше не хочу.

– Может сиреневые? – рука продавца тянется за очками, но я отрицательно мотаю головой.

Внимательно осмотрев витрину, я показываю пальцем на понравившуюся модель.

– Пожалуй, вот эти.

Продавщица смотрит на меня изумленно:

– Черные? Это же мужские!

– Да? Извините.

Опыт. Ты набиваешь себе шишки, плачешь, мечешься в поисках выхода, там, где, казалось, его не было, и быть не может. Ошибаешься, сходишь с ума, не спишь ночами, и находишь решение. Знакомые смотрят на тебя сочувственно и крутят у виска. Они не понимают тебя, им кажется, что ты ищешь приключения на свою пятую точку. Ты становишься одиноким, практически асоциальным. Нет, ты не выискиваешь проблемы, просто они у тебя есть, и ты пытаешься их разрешить. Большинству это не понятно. Твоя битва с обстоятельствами воспринимается как неоправданная суета. Люди не знают, что можно и нужно решать не только задачки из школьных учебников, а устранять все, что мешает твоему счастью и благополучию. Религия и социум учит смирению, принятию неизбежного и отказу от борьбы. Ты борешься. Это твоя жизнь. Ты к чему-то стремишься и совершаешь поступки. Все, что ты приобретаешь, называется жизненным опытом.