Игорь Синицын - Северная корона

4

С утра идёт дождь. Mutti решила поспать дольше обычного, и завтракают они вдвоём с Ингой. Вскоре подъезжает небольшая, но шумная компания: ингина администраторша, которая ведёт дела с её недвижимостью, её муж и шофёр мини-фургона. Инга – владелица нескольких домов и квартир в Ваймаре и Эрфурте – наследство отца, права на которое она восстановила после объединения Германии, и сейчас живёт на доход от этой собственности, сдавая жильё в аренду.

Вместе они перетаскивают в фургон тяжеленную кадку с древовидным экзотическим растением, похожим на пальму, которое жалко выкинуть просто так. Первое расставание… теперь дерево будет жить в доме у администраторши. Это событие отметили шампанским в гостиной, с присоединившейся к ним фрау Хельгой, и тут же перешли к обеду. Грибной суп, жареная печень, курица…

После обеда на двух машинах отправились в Ваймар, в офис администраторши на Belweder strasse, и пока Инга будет решать имущественные вопросы, у него есть два часа, чтоб прогуляться. Он решил пройтись через парк до исторического центра Ваймара. Парк раскинут по берегам Илма, который здесь напоминал больше широкий ручей, чем речку. Создание парка – заслуга Гёте, для этой цели он пригласил из обожаемой им Италии архитекторов, мастеров. Они возвели здесь «Римский дом», и живописные руины, собственно, были единственными строениями среди вековых деревьев, тоже редких. В парке преобладало открытое пространство , так что можно было далеко проследить и сам Илм, и плавные, покрытые сочной травой, берега.

Подходя к черте города, он наткнулся на советское воинское кладбище за оградой. Открыв калитку, вошёл вовнутрь .Захоронение находилось в идеальном состоянии – всё чисто, опрятно, никаких следов вандализма. Цветов правда не было, ну да это… Побродив среди частокола простеньких обелисков, он обратил внимание, что на многих надгробьях стояли даты смерти -46, 47 год. Война –то уже кончилась. Отчего могли погибнуть солдаты здесь, на немецкой земле? Таких могил тут едва ли не половина. Откуда такие потери в мирное время? При разминировании? Вряд ли столько… Непонятно.

Времени дойти до Schiller strasse уже не оставалось, надо было спешить назад. Возле консерватории шло строительство, строительный котлован был обнесён дощатым забором, разрисованным уличными художниками. Один из сюжетов изображал бородатого мужика с бутылкой водки в руке –«Onkel Rasputin». Иного присутствия России заметно не было. Солдатское кладбище и карикатура на заборе – это всё, что осталось.

Вечером обсуждали состояние здоровья Вербы. Зимой Верба перенесла операцию – удаление матки с придатками по поводу воспалительного процесса, и с тех пор у собаки постоянные гнойные выделения. Инга показала результаты анализов крови и даже цветные фотографии удалённых органов. Особых отклонений от нормы в анализах Серов не нашёл, но счёл нужным порекомендовать провести бактериологическое исследование выделений, для подбора рациональной антибактериальной терапии. Инга завела этот разговор не случайно – завтра им предстоит поездка в Bad – Langsalz, в ветеринарную лечебницу, где собакам должны выдать паспорта и необходимые документы для выезда за границу. Инга самого нелестного мнения о ветеринарах восточной Германии, впрочем, как и о врачах, политиках, о законах, экономической коньюнктуре и т.д. и т.п. Сейчас её идеал – Америка, а в Германии стало просто невозможно жить. Что ж ему тогда говорить о России, а? Он рассказал Инге о кладбище в илменском парке…

– Отчего умирали? От недоедания, от инфекционных болезней, связанных с ослаблением организма. Мама вспоминала, когда ваши войска входили в город, на них было страшно смотреть – настолько солдаты были … verschōpfen… истощены.

С утра пасмурно и довольно прохладно. Наперекор серым тонам природы на Инге надет ярко-красный пиджак с ниспадающим белым шарфом. К широкому лацкану приколота крупная брошь. Сплетённые в короткую толстую косичку русые волосы, тронутые сединой, тоже скреплены брошью. Эта косичка и высокая, прямая, статная фигура, крепкие, как у мужчины, кисти рук с хорошо контурированными венами привносят в её облик что-то гренадёрское. Черты лица грубоваты, не аристократичны, высокий прямой лоб, глубоко посаженные в твёрдые глазницы, глаза, крупный, жёсткий рот… Её красота , а он находил её по-своему красивой, была не женственной, а красотой homo sapiens женского пола. Инга… Какая она тебе Инга? Профессор, доктор Ингеборг Дигилер, автор книг по истории немецко-русских дипломатических отношений, великолепно образованнная, с первых минут покорявшая любую аудиторию. В круг её знакомств входили политические деятели, высокопоставленные чиновники, известные учёные … многие были гостями её дома.

Сейчас перед профессором И. Дигилер стояла непростая задача – затолкать упрямицу Вербу в машину. Растопырив лапы, Верба плотно и неподвижно стояла перед открытой дверцей, не выказывая никакого желания залезать вовнутрь. Вежливые толчки в зад не давали эффекта., а тянуть за ошейник – упаси бог… так обращаться с собакой… В конце концов пришлось профессору взять разжиревшую суку на руки и внести её в салон автомобиля, на заднее сиденье, где уже расположился Варяг. Бряцая связкой ключей, Серов не без труда открыл ворота –что-то там постоянно заедало в замке, и они поехали.

Просёлочная асфальтированная дорога шла мимо таких же жёлтых полей, которые он видел с самолёта. Инга объяснила, что цветок этот – рапс, стали использовать для изготовления машинного масла. Но основная сельхозкультура , которая доминировала на прилежащих полях была, конечно, спаржа. Бесконечные грядки, укрытые чёрными пластиковыми полотнами, виднелись повсюду. Конец мая – сбор урожая спаржи, на обочинах стояли студенты с лотками, подрабатывающие продажей спаржи проезжающим. Лично он не находил ничего хорошего в этом продукте, входившим в обязательное домашнее меню, но был вынужден разделять общий восторг по поводу разваренных безвкусных волокнистых стеблей, проклиная в душе всех вегетарианцев… Над полями возвышались тонкие серые мачты ветряных электростанций с трёхлопастными пропеллерами.

Ветеринарная лечебница располагалась на окраине города. Им пришлось ждать своей очереди на приём, сидя на стульчиках в вестибюле. Впереди них была пожилая пара, пришедшая с большим, лохматым псом, старым и , очевидно, беспородным, на мощной шее собаки был повязан тёмно-красный платок. Варяг вёл себя беспокойно в помещении , и , оставив Ингу с Вербой дожидаться, Серов вывел его на улицу. Когда через пятнадцать минут они вернулись, то Инга была уже в смотровом зале, а на стуле , почему-то уже в одиночестве, сидел мужчина, хозяин пса с красной повязкой, и рыдал навзрыд. Грузное, небритое лицо было мокрым от слёз. Жалобно глядя по сторонам, он произнёс: «Убили. Убили собаку». Наверное, у пса нашли неизлечимое заболевание и предложили усыпить, но человек всё упрямо повторял, что у него убили собаку, явно виня в этом ветеринаров, и не мог справиться со слезами. Наконец, откуда-то появилась жена, она не плакала, и ,печальным шёпотом утешая рыдающего мужа , увела его с собой.