Сергей Баев - ДЕТСТВО МИНУС. Роман

…Александр Юрьевич тяжело вздохнул, глубоко задумался, взялся за ручку и решил поведать миру свою версию о беспризорниках на примере родного города…

…Малолетние бродяги деловито расположились вокруг тлеющего костра, поджали озябшие руки и для согреву пустили по кругу косяк. Запах дрянной низкосортной анаши распространился по унылому пустырю и лениво полетел в сторону усталого засыпающего города. Сначала сидели молча, озабоченно; каждый из членов стаи размышлял о своём. Тягостную нестерпимую тишину нарушил Кислый:

– Слышь, Сапог, надо бы чо-то решать с Горобой. Уже две ночи как с мертвяком рядом кимарим, не по понятиям это. Он уже типа ароматом исходить начал. Может, в канаву его, да землёй присыплем?

Сапог зло зыркнул и истерично заорал:

– Чо ты щас, сучара, прогундосил? Лёху в канаву, как падаль подзаборную? Он с нами почти два года кантовался; вместе кучу дерьма схавали, по лезвию бегали, а ты его в канаву? Я щас тебя самого живьём зарою!

– Ну, это так, как вариант, на крайняк, в натуре…

– Сопло закрой, Кислый, и вникай сюда, чо я решил. Похороним Горобу по людски, типа на кладбище, как реального пацана.

…В тёрки встрял самый младший из босоты, член банды оборванцев Кащей:

– Верно меркуешь, Сапог! Только как, чисто конкретно, мы это забацаем? Это же целая песня как-никак?

Сапог минуту прикидывал, дымил вонючую цигарку, теребил немытую, нечёсаную башку и наконец выдал:

– Зима, завтра по утряне дуй на Бактинское кладбище.

– Чо я там, кагычо 1 1 Производное от «как бы чего». , потерял? Терпеть не могу я эти погосты, в натуре.

– Хавальник закрой и вникай сюда. Там место есть, где почётных жмуров Томска закапывают. Короче, надыбаешь свежую могилу, запомни номер участка, чтобы впотьмах не проскочить.

– Слыхал я, кагычо, про эту аллею. Там, и воры лежат, и барыги, и цыганские бароны, ясно дело вся шобла-ё…а. Памятники, кагычо, сплошь мраморные, клёво…

– Щас не про то базар. Там мы Лёху и захороним. На Бактинском, наверняка, братва рулит. Разнюхай по-тихому, сколько за место, сколько за молчание, если мы Горобу к кому-нибудь за компанию подложим. Потом отзвонись. Да, ещё прикид смени; нарядись поскромней, как обсос, как мышь серая, чтобы не светиться.

– Я вот только, кагычо, не врубился, а чо всегда я?

– Зима, не борзей. Слово тебе не скажи, сразу в пузырёк лезешь. Ты чо такой злой, как собака?

– Прикинь, кагычо, мы кругом в говне! Сапог, лупетки разуй: бухла нет, ширева нет, бабла нет, а ты, кагычо, торжественные похороны затеял с оркестром.

– Не заводись, Зима, а делай как я забасил. Дальше: Кащей, завтра пораньше дуй к Завлабу, там Нину спроси. Она детдомовка; мелким всегда подсобляет. Почирикай с ней, слезу вышиби. Значит так, «cкорая» нужна часа на три, ну, чтобы менты ночью не тормознули; ещё – верёвки там, лопаты и ящик для Лёхи. Врубился?

– А если бомжи пошлют меня куда подальше?

– Не пошлют. Мы их тоже много раз выручали. Ну, а я наведаюсь на Каштак к афганцам. Бог даст, всё будет в цвет!

…Ещё некоторое время бродяги посидели возле гаснувшего костра, погрызли сухари, подымили и дружно полезли в тёплый коллектор глядеть розовые сны. Чуть рассвело, а Зима уже маячил на автобусной остановке, высматривая маршрутку номер 9. На него никто не обращал внимания; у всех забот полон рот. Через полтора часа он благополучно прибыл к месту назначения и осторожно огляделся. …В утреннем белом тумане, огромные памятники из чёрного мрамора почётным гражданам Томска выглядели зловеще, громкое карканье кладбищенских ворон навевало тоску, кругом ни души. Зима для отвода глаз купил у ворот дешёвый букетик искусственных жёлтых роз и на ватных ногах двинулся вдоль почётной аллеи. Кого тут только не было: академики, артисты, художники, герои России и Советского союза, воры в законе, известные банкиры, депутаты и цыганские бароны…

Как ни странно, свободного пространства между могилами почти не наблюдалось, известные люди лежали довольно близко друг к другу, как загорающие где-нибудь в Алуште на черноморском пляже. Зима уже было отчаялся найти свежую могилу среди этих монументов.

В глубине аллеи он вдруг разглядел свежее захоронение и стал пробираться к загадочному месту. Когда его взору открылся временный деревянный крест с надписью, он обомлел, застыв на месте. Холодные мурашки бегали по его озябшему телу, а он стоял, как вкопанный и тихо читал: «Гвардии капитан, герой России, Горобец Леонид Михайлович, погибший в Сирии, покойся с миром».

…Зима облизал пересохшие губы и прочитал ещё раз, но уже шёпотом: «Горобец Леонид Михайлович». Случаются же такие неслыханные совпадения, мистика чистой воды, ведь их безвременно ушедший от передоза дружбан тоже Леонид Горобец. Несколько минут беспризорник всматривался в фотографию героя, потом трясущимися руками достал потёртый сотовый и набрал Сапога:

– Тут, кагычо, хрень какая-то. Сапог, у меня, кагычо, крышу снесло, мозг расплавился.

– Ты чо там дуркуешь? Свежую могилу надыбал? Нормально излагай, дебилоид!

– Здеся вчера, кагычо, закопали типа вояку – героя, Леонида Горобца…

– Вот это клюква… Ты чо гонишь? Не может быть, еть твою меть…

– Падла буду; я щас тебе, кагычо, фотку скину…

…Ровно через двадцать секунд, длившихся вечность, Сапог обрёл дар речи и тихо вымолвил: «Лады, вертайся на базу».

– Я ещё, кагычо, с бандосами не перетёр.

– Хер с ними. Без них обойдёмся.

…Кащей подрулил к разрушенному особняку, к логову всемогущего Завлаба, вожаку всех бомжей, бичей и чмошников Томска.

– Мужики, не шмаляйте. Мне с Ниной перетереть надобно.

– Стой где стоишь, мелкий. Щас она выйдет; и давай, паря, без фокусов.

…Через некоторое время в дверном проёме показалась скромная на вид девушка.

– Я Нина. А ты откуда такой взялся?

– Я Шура Кащей. Помощь ваша нужна, прям срочно.

– Ладно, заходи, только медленно. Дёрнешься, наши пальбу откроют. У нас не забалуешь.

…Она провела пацана на второй этаж, усадила возле уютного костра и сунула в руки батон:

– Посиди пока тут. Завлаба сейчас на месте нет, Костя за него. Погоди чуток, я с ним переговорю.

…Шустрый беспризорник кратко поведал о цели визита. Костян его внимательно выслушал, секунду подумал и как отрезал:

– Добро. Часа в два мы подрулим со всем необходимым.

Нина подсела к мальцу и строго спросила:

– Почему именно тебя к нам отправили?

– Я ведь тоже детдомовский. Уже год как свинтил оттуда. Не могу я в ДД, там конкретно хреново.

– А на улице лучше?

– Тоже плохо, но у меня верные кореша имеются, в обиду не дают. И потом, здесь свобода!

– Знаю я вашу свободу: клей нюхать и бычки подбирать.