Сергей Баев - ДЕТСТВО МИНУС. Роман

Сколько раз она топала этой дорогой? Наверное, несколько тысяч раз. …Сорок лет тому назад на этой улице находился всего лишь один дом, её дом; и вот, здесь уже два десятка улиц. А начиналось всё с бескрайнего поля, нарезанного на участки и долгих уговоров персонала ДД взять здесь землю под огород…

Так, в ностальгических раздумьях, пожилая женщина доковыляла до своего участка. Вдруг она почувствовала что-то неладное. Мельком взглянув на веранду, она сразу заметила выставленное стекло и ощутила неприятный запах… Мария Михайловна в недоумении остановилась у калитки и громко крикнула:

– Кто здесь?

На веранде заметался пацан и юркнул в дом; тут же местные псы подняли бешеный лай. Она резко оглянулась и только сейчас заметила приближающегося парнишку с палкой в руке, явно с недружественными намерениями. В это самое время остальные воришки впопыхах выбирались через окно на веранде, так и не успев ничего спереть. Кащей вылез первым и истошно заорал:

– Зима, стой! Это же Мария Михайловна!

Пенсионерка, на секунду растерявшись, выронила сумку и глянула на кричавшего:

– Саша? Кащеев? Что ты тут делаешь?

…Возникла неожиданная затянувшаяся пауза. Сапог уставился на Кащея. Зима покорно опустил палку и с удивлением уставился на довольно смелую бабулю, даже не пытавшуюся испугаться и бежать. Кащей с мольбой взглянул на главаря:

– Пацаны, я опосля всё растолкую, посидите тут на крылечке, подымите, а мне с училкой побазарить надобно.

Сапог смущённо пожал плечами и неохотно промолвил:

– Ну, лады. Только не долго.

Мария Михайловна подняла тяжёлую сумку, проковыляла через двор и не спеша сняла замок с веранды. Саша Кащеев покорно проследовал за ней. В доме наблюдался некоторый беспорядок, до полного разгрома дело ещё не дошло, но вещи, тем не менее, оказались разбросаны во всех комнатах.

– Так, Кащеев, садись и рассказывай, что всё это значит?

– Ну, мы, ваще, не знали, что это ваш дом…

– Не с того начинаешь… И что это за мальчишки? Почему ты с ними? Если мне память не изменяет – шестой детдом. Ты стихи хорошо читал на слёте детдомовцев, вот я тебя и запомнила.

– Я уже два года как удрал из ДД. Вот теперь с этими гнидами кантуюсь, потому как податься мне некуда; теперь мой дом – улица…

– Постой, Саша. Что ты такое говоришь? Ведь тебе от государства квартира положена, а ты в беспризорники подался. Так сказать на вольные хлеба.

– Вы ничего не знаете… В нашем ДД всё по-другому, не то, что у вас.

– Как по-другому? Объясни нормально. Я пока ничего не понимаю.

– Что тут непонятного? Мне хаты не видать, как своих ушей. Это стало ясно ещё за два года до выпуска.

– Рассказывай, только не сочиняй. Правду говори.

– В конце восьмого класса меня ни за что, ни про что увезли в дурдом. Там три месяца продержали, вкалывали всякую гадость, чуть овощ из меня не сделали. Потом ещё два раза на дурку сдавали под разными предлогами.

– Но зачем?

– Психам хату не положено. А после выпуска – либо в приют, либо на улицу. Что-то доказывать, ходить по начальникам, – один чёрт, бесполезно… У них везде схвачено, за всё заплачено: и в ментуре, и в психушке, и в соцслужбе. Что я могу? Если я сейчас вернусь, то меня опять в дурку закроют. Вот так! Уж лучше на воле, чем в ДД. Из нашего выпуска многие уже на нарах парятся, а кого-то и в живых нету.

– Понятно. А сбежал-то как?

– О, это, ваще, отдельная история, не для слабонервных. Даже вспоминать неохота…

– А ты, Саша, расскажи, не стесняйся. Не верю я, что можно вот так запросто из детского дома сбежать.

– Вопрос не в этом. Я из психушки удрал.

– Как это? Из психбольницы сбежать практически невозможно.

– Конечно. Если ключей нет.

– Каких ключей? Ты что, умудрился выкрасть ключи?

– Короче, медбрат, который мне уколы ставил, как-то вечером предложил вместо уколов заняться сексом… Ну, и понеслось…

– Не может быть! Это отвратительно! Это же чудовищное преступление!

– Я смекнул, – лучше жопу подставить, чем дебилом стать, вот и согласился… Но своего шанса всё-таки дождался. В общем, как-то этот гад закайфовал и совсем бдительность потерял. Не долго думая, я ему шприц в горло и воткнул со всего маху. Пока он в отключке валялся, я ключи стянул, белый халат и смылся. На воле долго по подвалам прятался, вскоре одежду сумел раздобыть; через какое-то время к пацанам примкнул. Они меня поняли, к себе в стаю взяли. Вот и вся картина маслом.

…Мария Михайловна сидела притихшая, ошарашенная услышанным, не могла взять в толк, почему люди такие злые. Слёзы наворачивались на глазах, в горле застрял комок, она не могла вымолвить ни слова. Однако, взяв себя в руки, тихо спросила:

– Я так понимаю, к нормальной жизни ты возвращаться совсем не собираешься?

– Нет и ещё раз нет! Кругом одно говно и мерзопакость! У меня одна дорога – в бомжи, если доживу, конечно, или на зону.

– Самое малое, что я могу для вас сделать – это организовать баньку и сытно накормить. Ты, Саша, печку топить-то умеешь?

– Я же детдомовский, всё могу.

– Тогда стекло на веранде поставьте на место и топите баню, дрова в сарайке, а я пока поесть приготовлю и одежонку вам поищу; у меня кое-какие вещи остались от мужа и сына.

– Мария Михайловна, давайте мы сперва уберём здесь? Вы извините нас…

– Сама справлюсь, не переживай.

…Пока беспризорники отмывались от многомесячной грязи, от вшей, в дом нагрянул председатель правления дачного товарищества:

– Маша, я слышал крики и шум? Вон собаки всё не угомонятся. У тебя всё в порядке?

– Бывшие детдомовцы в гости заявились. В бане моются, балдеют.

– Ну, ладно! Тогда я пошёл.

…Напарившись, намывшись, нажравшись от пуза, малолетние бродяги переоделись во всё чистое и отбыли в город на автобусе. Сапог твёрдо решил, в Трубачево больше ни ногой. Однако судьба распорядилась иначе, и через некоторое время они снова окажутся в гостях у гостеприимной пенсионерки; но это потом, а сейчас…

…Мария Михайловна нагрела воды и принялась мыть грязные тарелки, оставленные незваными гостями. На минуту она остановилась и задумалась: «Наверное, если бы ни Саша Кащеев, то они точно убили бы меня? А затем, особо не мучаясь угрызениями совести, вынесли бы из дома всё, что можно утащить, а может быть, и дом спалили бы вместе со мной».

…Солнце высоко поднялось над крышами, а это значит, надо топать в огород и готовить его к зиме. Тем не менее, тяжёлые мысли о непрошеных визитёрах до сих пор не покидали её: «Не эти, так другие нагрянут. Нет, больше по осени одна на дачу не поеду. Боже мой, как страшно стало жить…» Только теперь ей стало невыносимо тревожно на душе; она достала сотовый и набрала номер внука:

– Виталик, давай бери друзей и к вечеру приезжайте. Я баню натопила.