Артур Аршакуни - Мой Эдем. Стихи и проза последних лет

– Ты что, своему деду не веришь? – взвился дедУля. – Говорю, смерть! Вошла и косой как махнет! Вон на трубе отметина.

И дедУля торжествуя показал отметину на дымоходе под самым потолком.

Отметина эта, насколько помнила Нюшка, была здесь при ней всегда, сколько она себя помнила.

– И ведь потом отступила, – покачал дедУля головой. – Чего, спрашивается? Мы ведь все лежали перед ней готовенькие.

– Вот кто нас спас, – Нюшка наклонилась к Облаю и погладила его. – Как он залаял!

А кто это у нас визжал? – строго спросил дедУля.

– Ну, я немножко, – потупилась Нюшка.

– «Немножко», – передразнил дедУля. – Когда в следующий раз смертушка придет, ты, Нюшка, не визжи, ладно? Лучше уж она, окаянная, чем твой визг выслушивать!

Нюшка посмотрела на бабУлю. Та сидела, уронив руки с узловатыми пальцами на колени, и смотрела на Нюшку и дедУлю просто и строго, как бы и неотсюда.

Нюшке стало не по себе, и она встала.

5.

И в этот момент зазвонил телефон на столе рядом с дедУлей.

Сына.

Андрюши.

ДедУля водил ложкой по пустой тарелке, впав в совершеннейшую прострацию. А телефон продолжал надрываться.

Тогда Нюшка подошла к столу, взяла телефон и нажала зеленую кнопку с изображением телефона.

– Слушаю вас, – сказала она.

– С вами сейчас будет говорить Всеволод Вячеславович, – сказал женский голос.

– А Всеволод Вячеславович – это кто? – простодушно спросила Нюшка.

ДедУля сел напротив нее на стул. Рядом пристроилась бабУля, запахнувшись в халат.

Мобильник недовольно хрюкнул.

– Всеволод Вячеславович Аристов – глава администрации, – сказал женский голос.

Нюшка вспомнила. Это был начальник, которого все называли Аистом.

– Слушаю, – сказала Нюшка в трубку.

После паузы в мобильнике послышался мужской голос:

– Судя по голосу, я догадался, с кем говорю. Если я не ошибаюсь, Анна Андреевна Лукьянова, внучка Ульяна Захаровича. Я прав?

– Да, – сказала Нюшка.

– Здравствуй, Анечка. Как дела? Дедушка дома? Я могу с ним поговорить?

– Да, – снова сказала Нюшка и передала мобильник дедУле, который, вроде, отошел от потрясения и взял себя в руки.

– Слушаю, – сказал дедУля в трубку.

– Ульян Захарыч, Всеволод Вячеславич, привет, как дела? С трудом до вас дозвонился, знаете ли. Все телефоны отключены или вне зоны действия. Вот этот мне продиктовал Мамочкин Михал Михалыч, и надо же – в точку.

– Слушаю, – снова сказал дедУля.

Нет, все-таки он был силен, старый мошенник! Нюшка поразилась, как ловко вставил он в простое слово раздражение от разговора и желание поскорее его закончить.

– Ульян Захарович, вы же понимаете, о чем я, – донеслось из мобильника. – Я принимаю дела и вижу, что Ульян Захарович Лукьянов не получил причитающуюся ему компенсацию за сына и невестку. Я понимаю – горе и так далее, но сколько времени уже прошло!

– Я слушаю вас, – снова повторил дедУля.

– В общем, когда вы сможете приехать к нам, чтобы получить эту компенсацию? Завтра?

ДедУля, прижав трубку к груди, посмотрел на бабУлю.

– Нет, – сказал он. – Да… Давайте послезавтра.

– Часам к двенадцати вас устроит?

– Да, – сказал дедУля.

– Вот и ладно. Жду вас послезавтра к двенадцати часам, – сказал Аист. – Не забудьте взять с собой паспорт. Да, и еще два слова, чуть не забыл, – добавил он.

– Слушаю вас, – в третий раз сказал дедУля.

– Я по поводу вашей внучки Анечки. То, что она не ходит в школу, форменное безобразие. У нас каждый имеет право на образование. Но я не об этом. К нам в администрацию приходила прежняя заведующая библиотекой Милица Федоровна. Она говорила, что весь коллектив библиотеки занимался с Анечкой математикой и языком. Она уверяет, что Анечка готова ко второму классу.

Аист помолчал немного.

– Слушаю вас, слушаю, – снова повторил дедУля.

Нюшка понимала его. Она сама обалдела от таких слов.

– Сейчас ей девять? Восемь? Ну, вот. Никто не мешает ей продолжить учебу со второго класса, верно? И чем раньше, тем лучше. Хоть с завтрашнего дня. Я звонил в школу, там ее ждут. Ну, вот. Напоминаю вам, что жду вас послезавтра. Детей в этом году много, и класс пришлось разделить на два: А и Б. Пусть идет туда, где ей комфортно. До свиданья.

Нюшка вспомнила мучнистого бзденыша, который прятался от нее в мужском туалете. Два класса? Поглядим.

ДедУля тем временем долго крутил в руках мобильник и тыкал в него пальцами, пока Нюшка не пришла ему на помощь и не нажала красную кнопку мобильника с зачеркнутым изображением телефона. ДедУля взял у нее мобильник и бережно отложил на стол поближе к окну. БабУля подсела к нему поближе, погладила по голове. ДедУля перехватил ее руку.

– Улька, – тихо и жалобно сказал он.

– Ульяшенька, – отозвалась она.

Через какое-то время дедУля снова позвал:

– Улька…

– Ульяшенька, – снова отозвалась бабУля.

Нюшка встала и пошла из горницы. Ей вдруг стало трудно дышать. На мороз идти не хотелось. В родительский музей тоже. Она вошла в подсобку, щелкнула выключателем, засветив тусклую лампочку, окидывая отсутствующим взглядом полки с банками и бутылками, зеркало, «Дадим 100 кг молока с каждой коровы!» и «марлендитрих» со злым выражением лица.

Нюшка не глядя села на коробку из-под китайского пылесоса.

Непомерная тяжесть наконец отпустила ее, свинцовой коростой свалившись к ногам.

Нюшка закрыла глаза и со вздохом облегчения отдалась сладостному, пронизывающему все ее существо и беззвучному реву.

1.

– Слышь, Витёк, – сказала Ангелина от своей грядки с рябчиками, – новость слыхал?

– Пап, – крикнул с крыльца Васёк, – дай тысячу на флешку!

Витёк, грузный медлительный мужик лет сорока пяти, кончил приколачивать пропиленовую ленту к обтянутой пленкой теплице.

– Не ругайся, – сказал он сыну. – Флешка, понимаешь. Хотелка не выросла.

Спустился с лестницы.

Потом жене:

– Ну?

– Писатель помер.

Витёк зачем-то оглянулся на соседский дом за забором, подумал и пошел, переступая кирзачами через вскопанные грядки. Подошел к рукомойнику, повешенному на боку крыльца, клацнул металлическим соском. Ангелина спохватилась, метнулась к колодцу, вернулась с полным ведром.

– Иди ты, – Витёк подставил руки под ведро. – Я ж на Пасху с ним разговаривал.

– А вот, – закивала Ангелина, – третьего дня полез на ясень перед домом – скворечник приколачивать. Я еще посмеялась: кошки же, говорю, какая полоумная птица в этот скворечник сунется? А он мне…

– Да, дела, – Витек утерся полотенцем, накинул поверх тельника куртку от пятнистого комбеза, сел на скамью, закурил.

Съездил, называется.

Намедни был Витёк в Выборге на свадьбе племянницы. Ангелина осталась по хозяйству, да особенно в Выборг этот не рвалась, потому как не сложилось у нее с Натахой, невесткой, Витьковой брата женой, с самого начала. Отсутствовал всего-то три дня. Ну, пять с дорогой туда-обратно. А тут – бах! Один женился. Трах! Другой помер. А еще говорят, застой в жизни.