Владимир Тормышов - Ступени на песке

– Ну, что, распиздяи, – сказал нам Василенко после осмотра личного состава. – Мой приказ вы не выполнили. Это очень плохо. Сейчас мы пойдем на ужин, а после ужина мы продолжим воспитание. Я напоминаю вам, что сесть за стол вы должны по команде, по команде же вы должны будете встать из-за стола и бегом. Я повторяю БЕГОМ бежать на построение в роте. А сейчас бегом марш в столовую, через минуту я вас жду внизу, чтобы все стояли в строю. Если хоть кого-то одного не будет, – пеняйте на себя, будем бегать еще.

– Равняйсь! Смирно! – проорал старшина, которого медленно, но верно все мы начинали ненавидеть. – Вниз, в столовую бегом МАРШ!

Нужно ли говорить, что, естественно в первый раз у нас сбежать вниз по лестнице не удалось как надо. Старшина шел вразвалку перед всей ротой, а обогнать его никто не решился. Так мы бегали еще три раза на пятый этаж вверх и вниз. Терпению рано или поздно приходит конец даже у таких забитых мальчишек, какими мы были на первом курсе КМУ.

Если, читатель, ты думаешь, что был бы на нашем месте совсем другим, то ты ошибаешься. Против той системы, что там была ты, мой героический читатель, не смог бы ничего сделать, как только лишь не участвовать во всем этом издевательстве и уйти оттуда, или иначе бы система сломала бы тебя, подмяв тебя под себя. И тогда, неминуемо, но верно, рано или поздно, но ТЫ СТАЛ БЫ РАБОМ.

И когда очередной раз была нам отдана команда бежать вниз, две группы будущих судоводителей с таким остервенением кинулись вниз, что оттеснили старшину в сторону, едва не свалив его на пол, и кинулись со всех ног по лестнице вниз. Вся рота уже стояла в строю, внизу, тяжело дыша, как загнанные лошади, которых пора пристрелить.

– Рота! Равняйсь! Смирно! – громко крикнул подошедший Василенко. Чувствовалось, что он откровенно упивается данной ему властью. – Ну, вы, блин, даете, я думал, что вы растопчете меня. На ужин шагом марш!

Мы бегом вбежали в столовую выстроились около своих столов. После того как мы стояли у своих столов, он скомандовал:

– Рота! Приступить к приему пищи! Время пошло! Даю вам одну минуту на прием пищи.

Какими бы мы не были голодными и усталыми, как бы быстро мы не ели, но съесть за одну минуту пшенную кашу с рыбой и выпить чай с хлебом не удалось никому. Жрать хотелось зверски. Времени было мало. Каждый из нас отчетливо понимал, что если он свою еду съесть сейчас за минуту не успеет, то больше до утра есть будет нечего.

– Рота! Закачивай прием пищи! – Через минуту проорал Вээс.

– На выход бегом марш! Через одну минуту я жду вас наверху в роте. – Услышали мы очередной приказ несгибаемого старшины.

На этот раз толпа опять оттерла старшину, несмотря на его габариты. Когда мы примчались в роту, нас снова проверили по списку, – это называлось «большой сбор». Хотя я не понимаю, куда кто из нас мог деться, если у нас ни одной свободной минуты не было. А последним на лестнице кто шел не торопясь в роту, был сам старшина.

– Рота! Равняйсь, смирно! – наш старшина не на шутку разошелся.

– Рота! Отбой! – неожиданно услышали мы, хотя время было еще только около восьми часов вечера, в то время как отбой по расписанию должен быть в десять вечера.

Мы не спеша стали расходиться по кубрикам испытывая в душе чувство облегчения и чувствуя смертельную усталость. Но как мы ошибались! Не успели мы раздеться и лечь в кровати как услышали очередную команду старшины Василенко:

– Рота! Сорок пять секунд – подъем!

Через какое-то время мы полуодетые стояли в строю.

– Рота! Равняйсь! Смирно!

– Значит так, товарищи курсанты, – сказал старшина, улыбаясь чему-то своему – сейчас мы будем учиться отбиваться за сорок пять секунд до тех пор, пока все как один не научаться за сорок пять секунд раздеваться, и лежать в постелях, и за то же время одеваться и стоять в строю.

Старшина улыбался во весь рот, демонстрируя все свои зубы, часть из которых были золотые.

– Вы спросите, зачем это надо? – Он, видимо решил преподать урок флотской мудрости, без которой нам никак в этой безумной жизни ну никак не выжить.

Глаза его светились непомерным самодовольством, человека, имеющего желание осчастливить своими откровениями этих сто тридцать пятнадцатилетних пацанов, стоящих перед ним навытяжку.

– Так вот, товарищи курсанты, я вам объясню, зачем это надо: допустим, лежите вы с бабой в постели и вдруг в самый ответственный момент вы слышите, как поворачивается ключ во входной двери, а вы совсем-совсем раздеты, ну то есть абсолютно. Вот тут-то вам и пригодится ваше умение быстро одеться и дальше либо набить морду дураку-мужу, который так не вовремя возвращается домой, либо десантироваться в окно в зависимости от обстоятельств. Причем то и другое рекомендуется делать с достоинством, помня о чести училища, и в одетом виде. Кстати, мой любимый этаж для десантирования – третий. Наши наставления о том, как вести себя в городе в увольнении вы должны хорошо помнить. И делать соответствующие выводы, – если уж заводите себе женщину, так заблаговременно позаботьтесь, чтобы она жила не выше третьего этажа. Женщина, которая живет в доме не этаже выше третьего – это потенциально опасная для вашего здоровья женщина и поэтому сами понимаете, что знакомиться с такими дамами не рекомендуется.

Старшина улыбался чему-то своему и был похож на старого, довольного, котяру, который вспоминает про свои мартовские похождения. Усы его двигались, казалось, сами по себе и жили своей, независимой жизнью.

– Рота! Равняйсь! Смирно! – вдруг заорал старшина. – Сорок пять секунд – отбой!

Мы уже неслись в свои кубрики, к своим кроватям, раздеваясь на ходу, все еще слыша его громыхающий голос:

– Если через означенное время кто-то будет одет, и не лежать в кровати, то все вы, ваш рот ниже носа, снова будете тренироваться.

То ли объяснения старшины, которые всем очень понравились, то ли его угрозы, которые не понравились никому, на нас так подействовали. Но через очень короткое время все в нашем кубрике в раздетом виде лежали по кроватям, довольные как стадо кабанов, которые попали в лапы волчьей стаи и радующихся тому, что их еще не съели.

Через короткую паузу мы снова услышали бодрый голос Василенко:

– Рота! Сорок пять секунд подъем!

Мы дружно, как стадо баранов, опять кинулись одеваться. Причем, удобнее это было делать тем, чьи койки были на «втором этаже».

Двухъярусные койки собирались достаточно просто: с нижней койки снималась верхняя часть, представляющая собой изогнутую металлическую трубку, и на нижнюю койку ставилась верхняя.

Когда курсант прыгал сверху, он вставлял ноги в штанины брюк и пока долетал донизу уже оказывался с одетыми, но не застегнутыми штанами, тельняшка и фланка одевались на бегу в коридор. Уже в коридоре застегивались штаны и завязывали шнурки, если успевали.