Руслан Каштанов - Шарада

–Это вряд ли, – успокоил я ее. – Мы с вашим отцом старые знакомые. И он всегда относился с уважением к нашим отношениям.

–Вот как… – Ее возбужденное сознание начало успокаиваться. – Возможно ли, что я когда-нибудь снова смогу услышать ваш голос?

Все внутри меня сжалось, скукожилось, и проснулась такая скорбь, какой я не чувствовал, кажется, еще никогда.

–Мне нужно идти, – сказал я, и сделал несколько уверенных шагов.

Вдруг она спросила:

–Как вас зовут?

Я снова застыл.

Она выглядела, как обнаженный нерв. Как натянутая струна. Как каменное изваяние, скорбящее об утраченной любви.

–Айдын, – сказал я. – Это мое имя.

–Хорошо. – Она сделала глубокий вдох. – Марьяна. Так нарекли меня при рождении… Вы запомните мое имя?

–Я унесу его с собой…

Уже далеко за полночь. На вокзале пусто. Редкие сонные лица проходят мимо. Где-то тихо играет музыка.

Я целенаправленно иду в секцию с камерой хранения. Я почти схватил удачу за хвост. Осталось немногое.

Бегло осматриваю ячейки, и нахожу среди них нужную. Достаю прокси-карту и подставляю ее под сканер. Металлический щелчок, и замок открывается.

Как и всегда, пульс у меня ровный. Но внутри меня мальчишеское ликование, и мне это не совсем нравится. Я на грани. Мне хочется радоваться, как домашнему псу, которому выдался шанс побывать на природе.

Я открываю дверцу.

Ячейка пуста.

–Не может быть.

Мне не верится в то, что я вижу.

Я ощупываю стены ячейки в попытке отыскать тайник. Все безуспешно. Здесь ничего нет.

Что-то здесь не так.

Я был полностью уверен…

Вдруг за моей спиной, в вокзальной тишине, раздается старческий голос.

–Цель достигается разными способами, – говорит он. – Но таким, как ты, всегда приходиться прибегнуть к умопомешательству.

До того, как обернуться, я уже знаю, кому он принадлежит. Я узнаю этот голос в любом возрасте, сколько бы времени не прошло с того момента, как он говорил со мной в последний раз.

–Тебе не догнать этой черепахи, Ахиллес, – говорит он.

Гектор. В своем механическом кресле-каталке.

Вот его фронт: дорогой костюм, чаще всего кремового оттенка; пепельного цвета седина; такая же борода, которой он редко уделяет внимание, и поэтому она больше выступает атрибутом мужественности, нежели показателем изысканности; заметные кольца на руках; золотистые часы с круглым циферблатом на кисти.

За фронтом: уставший, затянутый пеленой, взгляд; грубость в голосе; высокомерный тон.

Когда я снова вижу все это, моей злости не находится предела.

–Как ты узнал? – спрашиваю я. – Никто не мог тебе сказать что-то. Или…

–Я живу гораздо дольше тебя, Айдын. По своему опыту могу сказать, что информацию не обязательно выбивать из людей силой. Не обязательно переходить на угрозы или совершать противозаконные действия. Информация находит меня сама, хочу я того, или нет. Так я устроил свою жизнь.

–Ты что-то не договариваешь, старик!

–Возможно, ты прав. – Он надавил на рычажок на подлокотнике, и кресло приблизило его ко мне на пару метров. – Но разве сейчас это имеет какое-то значение? Задумайся об этой минуте. Момент поражения. Тебе не хочется добиться правды самому? Неужели тебе нужно, чтобы я вывалил ее к твоим ногам, как пакет с мусором? Для чего? Чтобы ты мог покопаться в этом, и ощутить запах гнили и фекалий? И не узнать ничего, кроме разочарования? М? Скажи мне.

–Ты никого и никогда не мог чему-то научить. Не нужно и сейчас стараться сделать это.

Тень разочарования касается его лица. Во время короткой паузы, он оглядывает пустынный зал ожидания. Кроме нас здесь пара бодрствующих людей, уткнувшихся в свои мобильники, и столько же дремлющих, раскиданных по разным скамейкам.

–Поезда уходят и приходят, Айдын, – говорит он. – Но станция всегда одна. Та станция, где твое сердце. Твоя станция. Скажи мне, где она, и я укажу тебе дорогу к твоему дому.

–Нет такой остановки, где мне хотелось бы сойти, – отвечаю я. – И нет того вагона, на котором мне хотелось бы от всего сбежать. Это пустой разговор, старик.

–Мы не пересекались с тобой уже долгое время. Но мне все еще трудно забыть тот момент, когда я впустил тебя в свою жизнь. Видишь ли, я открыл перед тобой двери, и ничуть не сожалею об этом.

–Ты ни капли не изменился.

–Мы оба не изменились. Я вижу на твоем лице ту же пустоту, что и раньше. Она все еще в тебе, в твоих глазах.

К чему он ведет?

–У всех есть своя станция, Айдын. Не стоит отрицать очевидное. Сегодня ты сошел на ней. На короткое время. Твой мир перевернулся. Многое, из того, что ты знал, больше не будет таким, как прежде. Не нужно убеждать себя в обратном, сынок.

Моя станция…

–Марьяна – это единственное, что ищет твое сердце. Единственное, чего желает твоя душа.

–Не смей! – Я вдруг становлюсь зол.

Неужели он нащупал мое слабое место?

–Всем нужна любовь, – продолжает он. – Без нее мы умираем.

–Я не боюсь смерти!

–Тогда бойся жизни! Бойся пустоты! Той пустоты, которую заполняет другой человек!

–К чему ты клонишь, черт тебя возьми?!

–Возвращайся! Будь снова с нами! Будь с теми, кого ты любишь, и кто любит тебя по-настоящему!

–Хватит нести чушь!

–Возвращайся! И это будет твой самый правильный выбор за всю твою жизнь, – прошлую и будущую! Только глупец отказывается от очевидного!

–Ты рехнулся, Гектор!

–Я желаю для тебя только лучшего.

–То, что я думаю, не может быть правдой.

Он замолкает. Дает мне передышку. Дает время на раздумья.

Но я не хочу выбирать. Здесь не о чем думать.

–Нет… – говорю я себе. – Нет…

–Я понял, что Марьяна нужна тебе, как воздух, когда вы были еще совсем детьми. Какие-то подростки, ничего более. Молоко на губах не обсохло. Подумать только, вам обоим тогда было по пятнадцать лет… Но если бы ты только мог видеть себя со стороны, Айдын. Когда ты увидел ее, в одно мгновенье ты превратился из мальчика в мужчину. Я увидел в тебе готовность отдать жизнь за женщину, которую ты любишь!

–Ты специально подстроил все это, верно? Не было никакой ячейки. Ты предупредил своих людей, и вы разыграли передо мной весь этот спектакль, чтобы только я смог увидеть ее.

–Вот ты и отыскал свою правду, сынок. Без моей или чьей-то помощи.

–Но ты использовал ее! Как ты мог использовать свою дочь?!

–Я подарил ей минуты счастья! – Он ткнул указательным пальцем в мою сторону. – Точнее, ты подарил! Ты, и только ты, Айдын!

–Чертов сумасшедший старик!

–Когда-то давно я бы сказал, что моей дочери не достоин такой тип, как ты. Даже больше, – я бы сказал, что ее вообще никто не достоин. Теперь же я понимаю другое. Вы предназначены друг для друга. Как земля и небо.

–Замолчи! Заткнись!