Элейн Эванс - Заменяющая солнце

– Ты можешь говорить со мной об этом, если тебе будет легче. – Он улыбнулся. – Я помню о нашей тайне. Ты можешь не бояться. А теперь беги скорее домой, ты ведь вся дрожишь.

И правда, моё тело дрожало от холода, но внутри пылал жар. Как же давно я не говорила о своих чувствах никому. Почему-то с ним было так легко. Может потому что он напоминал мне сестру?

– До свидания, Мария! – Он помахал мне, а я прибавила шагу и ещё раз осмотревшись вокруг, удостоверившись что никто не смотрит, прошмыгнула в отверстие в ограде.

Луна стояла высоко в ночном небе, ночь была ярко усыпана звёздами, но что-то подсказывало мне, что стоило ждать беды. Миновав фонтан в саду, я запрыгнула на бетонные ступени, которые вели к входу в зимний сад, я знала, что миссис Хипкинс не запирала его, возможно специально для меня. Поравнявшись с ещё одним искусственным фонтаном прямо у входа, я услышала голоса.

– Где её носит я спрашиваю?! – голос матери свирепствовал на прислуге. Дверь с размахом отворилась прямо перед моим носом.

Флорэнс. Моя мать. Мы не виделись, кажется, около недели. Дом был на столько велик, что нам и правда удавалось существовать в нём так, чтобы не пересекаться друг с другом. Я давно не видела её лица. Я помнила её холодной и непроницаемой. С тех пор как Аннет сбежала, мать перестала улыбаться, а сегодня её лицо было полно эмоций, от гнева её щёки горели, у глаз стало больше морщин, а рот вытянулся в тонкую полоску. Волосы были собраны в пучок, на ней было домашнее платье и дорогой халат с вышивкой, вот только наслаждаться тонкой работой у меня сейчас не получалось. И как всегда Флорэнс была в своих перчатках, она не расставалась с ними никогда, это было такой же загадкой для меня, как и поведение матери.

– Мария! – Содрогнувшись каждой клеточкой тела при звуке её голоса я не смела пошевельнуться. Она молча рассматривала меня, словно искала улики. И в какой-то момент её взгляд застыл на моей руке, в которой я держала сумку.

Мысленно я пыталась просканировать свой облик, чтобы понять, что заставило её остановиться и замолчать. Я прокручивала всё с момента как покинула дом, и тут я осознала. Фартук. Я забыла сегодня надеть его. И возможно где-то на моей одежде остались следы краски. Ужас пронзил моё сердце.

– Ты рисовала, – Флорэнс произнесла эти слова так, словно они были созвучны с «Ты убила человека». Именно с осуждающей интонацией она говорила это, я ожидала наказания, зная, что сердце этой женщины было холодным, я заплакала, подумав и том как сильно расстраивала её. Подойдя ко мне на несколько шагов и не смотря в глаза, она выхватила из моих рук сумку, начав трусить её, так что всё содержимое оказалось на холодном каменном полу. Альбом, как что-то само собой разумеющееся, упал и раскрылся перед её ногами, обнажая свои рисунки и мою душу.

Ненавистная улыбка исказила её лицо. Она схватила его и не в силах совладать с подступающей яростью бросила несчастную тетрадь в фонтан. Ледяная вода при свете фонаря размывала яркие краски с её страниц. Сегодняшний закат ещё раз показался на воде, помахав мне, и скрылся из виду, когда альбом бесшумно опустился на дно.

Я не могла оторвать взгляда от тетради, в которой хранила своё сердце. В тот момент какая-то частичка меня погибла. И спина моей сестры появившись на мгновение на его рисунках так же бесследно растворилась в пучине времени.

Дверь вновь захлопнулась передо мной, стёкла в зимнем саду задрожали. Свет погас. И я оказалась в темноте сама со своей болью. Не чувствуя холода, я залезла в фонтан и на ощупь пыталась отыскать свою душу.

Ветви магнолий обвивали парк Монсо словно настойчивая поклонница липнет к своему избраннику, и напористо, но с нежностью и некоторой наивностью вьётся вокруг его шеи, касается его лица подушечками пальцев и шепчет на ухо слова любви.

Весна стучала в каждое окошко и люди с восторгом и радостью впускали её в свои дома. Солнце украдкой проглядывало сквозь цветущие ветви деревьев, розовым облаком, меня встречала лукавая магнолия, белым пышным снегом были покрыты яблони, я остановилась под раскидистым деревом, укрытым цветением словно белым шёлковым покрывалом и залюбовалась.

Вдох. Сладкий аромат наполняет лёгкие. Выдох. Я закрыла глаза, а по щеке невольно скатилась слеза. Гейб. Мой милый Гейб. Нам с тобой никогда не суждено было вот так вместе прогуливаться вдоль парка, держать друг друга за руки, не боясь за свои жизни.

Мысли перенесли меня в ту ночь, когда мы виделись в последний раз. Он появился из ниоткуда как всегда спустя три месяца моих бессонных ночей полных тревог и переживаний за его жизнь. Гейб не был ранен, но лицо его выражало беспробудную усталость, хотя глаза улыбались, при виде меня. Я впорхнула в его объятия, а он обнял меня крепко прижимая к себе, и всё вдруг встало на свои места, каждая деталь стала такой естественной, такой правильной. Мы были половинками одного сердца. Он страстно целовал моё тело под звёздным небом, где-то вдали мы слышали рокот пушки, сердце выстукивало бешенные ритмы, а мы задыхались в объятиях друг друга. Той ночью он сделал меня своей женой. Я поклялась любить его вечно и отдала ему всю себя, а он сделал тоже самое. Мы ещё не знали, что видим друг друга в последний раз. И наша радость поглощала всё вокруг, пока не наступил рассвет и я с тяжелым сердцем отпустила его, он ещё раз поцеловал на прощанье мои губы, и я закрыла глаза, отпуская его. Слыша звук шуршащей листвы под его сапогами, я сдавливала рыдания, которые подступали к горлу. А когда шаги стихли дала волю эмоциям…

День в больнице протекал мирно, без особых происшествий. Две медсестры Катрина и Мишель как обычно обсуждали что-то очень интересное, выражая восторг яркой мимикой и заразительными смешками, пока я осматривала мальчика с поломанной ногой. Он не плакал, мужественно смотря на перелом. Его мать нервничала, и боль за ребёнка искажала её милое чуть пухловатое лицо. Причёска была испорчена, видимо она очень спешила, происшествие случилось на улице, когда ребёнок с друзьями играли в мяч, а она тем временем наводила утренний туалет или готовила завтрак, а затем услышала громкий плач за окном. Мальчишка тёр опухшие красные глаза, но не терял самообладания. Я омыла рану раствором и подготовила всё необходимое для наложения гипса, когда подошёл врач.

Катрина тем временем зашепталась о какой-то девице, своей приятельнице. Отойдя от койки с мальчиком, чтобы взять кое-какие инструменты я стала невольной слушательницей очередной девчачьей сплетни. Впрочем, я не особо сопротивлялась, это помогало мне отвлечься от тревоги за собственную дочь, которая оставалась в данный момент с моей властной сестрой, которая уже, к сожалению, начала оказывать плохое влияние на её такой юный и незакаленный характер. Няня была мне не по карману, а без работы я задыхалась. Сидя дома весь день я то и дело буду вспоминать о тех самых, что выглядывают из-за угла, стоит о них только подумать, старых добрых временах.