Владислав Блонье - На волне

Жизнь в новой школе постепенно налаживалась. После инцидента с «обществознанцем» учителя испытывали к Лизе сложные чувства: она раздражала их самим фактом своего существования, хотя и была светлым пятном на фоне большинства учеников, которым ставили оценки по принципу «три пишем, два в уме». «Обществознанец» старался не замечать её. Отношения, похожие на доброжелательные, у неё сложились с преподавательницей физики, хотя к этой науке Лиза не питала большой любви.

Отношения с одноклассниками установились именно такие, как ей хотелось. То есть никакие. Парни пытались к ней подкатывать, но, прекратили эти попытки, встретив обидное безразличие: Лиза быстро усвоила, что вежливый игнор отбивает охоту общаться быстрее, чем показное презрение или ярко выраженная неприязнь. У одноклассниц она заработала репутацию «суки» и «одной из этих сук», как именовали её новую компанию.

А «эти суки» были незаурядными девушками, и Лиза не нарадовалась, что судьба свела её с такими интересными личностями. Пухленькая темноволосая Наташа увлекалась химией, историей и тем, что она сама насмешливо называла «ебизнес». У неё были несколько самодельных сайтов, с десяток сообществ и туча ботов в разных социальных сетях, с помощью которых она «торговала воздухом».

– Я могу уйти в ебизнес и буду свободно иметь в месяц двести штук, – говорила она. – Но я пока не решила, нужно ли это мне.

Рыжая яркая Юлия, которую подруги звали Юльчина, собиралась поступать на юрфак, чтобы продолжить семейную традицию и работать в МВД, как родители, дядя и оба деда. Она не хотела начинать карьеру в кабинете и заранее готовила себя к оперативной работе, занималась стрельбой из пневматики и боевым самбо.

А худенькая Людмила, которая подарила Лизе «пятнадцать минут славы», была писательницей. Настоящей! Она не кропала сладенькие девочковые стишки и слэш-яойные фанфики по Гарри Поттеру, а сочиняла брутальные детективы с интригами, экшном и кровищей. Два её романа, которые она опубликовала под мужским псевдонимом, продавались в виде электронных книг и имели успех. У её произведений даже было что-то вроде фан-клуба. Она со смехом рассказывала, что встречала на тематических форумах «бывших сокурсников и сослуживцев» «отставного капитана СОБРа Виктора Гареева». Так звали её литературного альтер-эго, столь же реального, как Козьма Прутков и Ричард Бахман.

Конечно, этим девушкам гоповатые мачо местного разлива были неинтересны.

Между тем зима неохотно, но всё-таки уступила место весне. Отправились в ссылку шубы и пуховики, родители перестали терроризировать своих чад бессмысленными и беспощадными требованиями «надеть шапку, а то последние мозги отморозишь». Когда установилось настоящее тепло, четыре эксцентричные юные интеллектуалки освоили новое место для времяпрепровождения – крышу двадцатидвухэтажной башни, где жила Людмила. Она раздобыла копию ключа от чердака, и раз в несколько дней девушки осторожно выбирались на крышу и наслаждались безлюдьем посреди города. Они поднимались туда и днём, и ночью, и ранним утром, когда солнце только показывалось над горизонтом. Во все стороны уходили крыши, похожие на шизофренический «тетрис», то тут, то там торчали трубы – длинные, полосатые, или широкие параболические чушки, похожие на шахматные ладьи. Массив крыш рассекали шоссе, а на севере в них решительно врезалось серое, зеленеющее с каждым днём пятно лесопарка. Крыша – не самое подходящее место для пикников, особенно в конце марта и в начале апреля, но девушки притаскивали туда пенопластовые коврики и проводили по несколько часов – болтали, попивали винишко, смотрели фильмы с ноутбука, фотографировались, опасно замерев над пропастью, на фоне уходящего за горизонт города.

Там же и произошло событие, изменившее жизнь нескольких человек.

Накануне у Лизы случилось очередное столкновение с Русиком. Нельзя то чтобы тот страдал от неразделённой любви – просто статус местечкового альфа-самчика не позволял терпеть отказ от тёлки. Для пацана не существует слова «нет», пацан берёт то, что ему надо, иначе он не пацан, за грубость надо наказывать по-жёсткому – эти максимы школьный мачо усвоил ещё до того, как у него случилась первая поллюция. В своих мечтах, где Русик видел себя безбашенным отморозком, он отодрал охреневшую сучку во все отверстия, но проделывать это в реальности не решался. Поэтому он ограничивался словечками, брошенными мимоходом в спину (или в лицо), и милыми знаками внимания – такими, как загородить ногой проход между партами. Словечки Лиза пропускала мимо ушей, а, когда Русик загородил ей дорогу, пожала плечами, влезла на парты соседнего ряда и прошлась по чужим книжкам и тетрадкам.

Но однажды он зашёл дальше обычного, и было ошибкой. Реакция Лизы на чужую пятерню у себя под юбкой был удар «пяткой ладони» в нос: Юлия поднатаскала своих подруг в искусстве спортивного мордобоя. Нос хрустнул, кровь брызнула на толстовку несостоявшегося альфача и Лизину блузку. Русик гнусаво замычал и уже готов был не шутя наброситься на свою жертву, но двое его приятелей удержали его.

– Тихо, братан, тихо… западло об тёлку мараться… Ей уже не жить…

– Тебе пиздос, поняла? – гнусаво прорыдал Русик.

– Она ещё ничего не поняла. Она скоро поймёт, – успокаивал обиженного вожака верный бета-самец.

– Сопли утрите, цыпочки, – сказала Лиза, надеясь, что враги не видят, как её трясёт.

В тот день больше никаких сюрпризов не было, но Лиза понимала, что Русик это дело так не оставит. Сломанный нос – это не пара резких слов, которые никто толком не расслышал. За такое подают в суд по уголовной статье, но мамкин блатарь, конечно, будет мстить по-своему.

Это произошло в пятницу, а в субботу они вчетвером отправились на крышу играть в волейбол.

Они не запирали люк. И, услышав шаги за надстройкой над лифтом, Юля досадливо поморщилась: ну вот, кто-то настучал коммунальщикам… хорошо, если не ментам. Конечно, они ничего не нарушают, можно будет сказать, что замка не было, но всё равно такие разборки никому не нужны.

Из-за надстройки вышли пятеро. То есть пятого можно было не считать, это был пацанёнок лет двенадцати. Остальные – Русик, двое Лизиных одноклассников, которые постоянно отирались с ним, и ещё один одноклассник Юли и Наташи.

– Не дёргаться. А то с крыши полетите, – сказала Русик. Гнусавый прононс, который потсаны считают признаком крутизны, в свете последних событий усилился до комического уровня. Но на высоте семидесяти метров его слова звучали совсем не смешно.

– Чё надо? – спросила Юля.

– А ты вообще рот закрой. Откроешь, когда скажут. Щас вот эта, – он ткнул пальцем в сторону Лизы, – у всех нас у по разику отсосёт. А вы позырите. Можете тоже отсосать, хули нет. Потом обоссыте её и свободны. Кто полсловечка вякнет, найдём и язык вырвем. Ну чо, давай, Эврика-хуеврика…