Владислав Блонье - На волне

На экране грузный полицейский подводил к объективу взлохмаченного Лизиного одноклассника. Переносицу и лоб «злоумышленника» украшали ссадины, левый глаз был подбит, а общий вид вызывал скорее жалость. Затем кадр сменился. На экране появился следователь – бритоголовый, с короткой рыжей бородкой, при галстуке и в очках.

– Задержанный утверждает, будто не имел умысла на ограбление и нанесение телесных повреждений потерпевшему, – говорил он. – С его слов, он должен был встретиться с девушкой, с которой познакомился в социальной сети интернет, а потерпевший сделал ему оскорбительное предложение… Конкретно – предложил вступить в половую связь. Данная версия также будет нами проверена, хотя, по моему мнению, она представляет собой попытку задержанного выгородить себя.

Кадр снова сменился – теперь показывали профиль «Русико ЛюблюПожёстче». Некоторые фото были целомудренно замазаны.

– Следствие проверит задержанного на причастность к другим преступлениям аналогичного характера, – говорил диктор. – Полиция обращается к гражданам с призывом быть осторожнее при знакомстве в социальных сетях.

Досмотрев сюжет до конца, заговорщицы дружно издали восторженный вопль, который сделал бы честь оргазмирующему самцу гориллы.

На третьем этаже распахнулось окно.

– Девочки, ну что за безобразие, как вам не стыдно, орёте, как оглашенные, хулиганство какое, я сейчас милицию вызову! – заскрипел старческий голос.

– Всё нормуль, бабуль! – со смехом ответила Юлия.

– Какая я тебе бабуля, совсем стыд потеряли, идите домой и там горлопаньте… – не унималась пожилая блюстительница тишины.

– Воображаю, какой шухер завтра будет в школе, – мечтательно улыбнулась Юлия.

…Лиза сразу поняла, что предстоит нечто. Едва она переступила порог квартиры, как мать сжала её в объятиях, так что она взвизгнула от неожиданности.

– Лизка, пляши! – с шутливой строгостью велела она.

– А что такое? – Лиза выпучила глазки в притворном удивлении.

– Пляши, говорю!

Как прикажете. Лиза скинула кроссовки, подошла босиком на цыпочках к стойке для верхней одежды, которая летом стояла пустая, ухватилась за неё и изобразила пародию на стрип-данс. То есть выгнула спинку, повращала отставленной попкой, потом выпрямилась и взмахнула ножкой.

За свой номер она была вознаграждена аплодисментами – хлопком одной ладони по мягкому месту.

– Так, это что за разврат в моём доме?

– Ма, если ты настаиваешь, я спляшу «Камаринского»! Но с условием, что ты будешь подпевать! Знаешь, какие там слова? «Ах ты, сукин сын, камаринской мужик, заголив жопу по улице бежит, он бежит-бежит попёрдывает, половинками подёргивает…»

Мать, не сдержав приступа истерического смеха, продрейфовала в свою комнату, где стояло кресло, и повалилась в него.

– Ой, Лизка… ты с ума меня сведёшь… кого я воспитала… А ведь я хотела сказать кое-что важное!

– Я вся внимание! – Примерная дочка подбежала к маме и села на пол, заглядывая в глаза с выражением хорошо воспитанной колли, которая просит лакомство.

А сюрприз и вправду был приятный. Мать на работе премировали путёвкой на двоих в Грецию, на остров Санторини.

– Вылет послезавтра, – добавила она.

В таких случая пишут, что «радости… не было пределов». На самом деле, пределы были. Лизино ликование ограничилось границами квартиры, по которой она пять минут носилась с криками «Йехууу!» «Йес, йес, йес!» и «Мамульчик, я тебя люблю!»

Вечером того же дня она написала девчонкам, чтобы поделиться счастьем. Оказалось, не ей одной предстояло увеселительное путешествие. Людмила через неделю собиралась с родителями в тур по Скандинавии, а Наташа и Юлька, которым уже было по восемнадцать, на следующей неделе уезжали вдвоём в Черногорию. Им Лиза немножко позавидовала, потому что они будут гулять без родительской опеки, пить в барах, танцевать до утра, знакомиться с парнями… Девушки решили устроить общую отвальную и собрались на квартире у Юлии, благо её родители уехали на дачу.

Они отлично провели день, хотя общая радость была приправлена толикой грусти. Школа осталась позади, ЕГЭ сдан и забыт, как тягостный сон, однако четырём подругам в самое ближайшее время суждено было расстаться. Наташа из всех своих увлечений выбрала, по собственному выражению, наименее приличное, и отправлялась в Англию постигать интернет-бизнес на профессиональном уровне. Людмила решила учиться на политолога в СПбГУ. Точнее, так решила не она, а её родители, профессиональные журналисты. Они убедили дочь, что хороший журналист или высококлассный SMM-щик никогда не останется без куска хлеба, а писательство – пусть это будет для души. Учиться в Первопрестольной оставались только Лиза и Юлия, причём они поступили в один университет, хотя и на разные факультеты: Лиза – на химический, Юлия – на юридический.

В XXI веке, когда у каждого в кармане устройство, подключённое к широкополосному интернету, само понятие «разлука» изрядно девальвировалось. Но все понимали, что скоро они уже не смогут вот так запросто собраться потусить у кого-то на хате, или поехать в центр, на концерт, в кафе или шататься по бульварам, или забраться на крышу поиграть в волейбол.

Кстати, после той достопамятной игры они больше на лазили на крышу. Сперва всё свободное время поглощала подготовка к Страшному Возмездию (которое оказалось чуть страшнее, чем они рассчитывали, но чьи это проблемы?), потом подкатили экзамены. После экзаменов они никак не могли собраться вместе, постоянно то одна, то другая была «на пару деньков» в отъезде, кто с родителями, кто с «эмче». А когда, наконец, собрались – оказалось, что расстанутся меньше чем через сутки.

Они сидели вчетвером, смотрели фильмы, делились воспоминаниями и планами (а больше фантазиями) на будущее. Потом зазвонил Лизин телефон. Звонила мать, узнать, где её носит, потому что вылет меньше чем через шесть часов. Лиза в растерянности выматерилась в трубку, вскочила и чуть не упала, потому что пол оказался предательски шатким. Через полчаса она стояла возле двери своей квартиры и пыталась открыть замок пилочкой для ногтей.

– Лизка, ты? – донеслось из-за двери.

– Йя! – ответила совершенно трезвая Лизка. Дверь открылась, и взрослая самостоятельная девица упала в материнские объятия.

* * *

Санторини встретил двух путешественниц солнцем, синющим небом, которое на горизонте сливалось с морем, раскалённым камнем, загорелыми полуодетыми курортниками и раздевающими взглядами черноглазых греков. В первый же день, едва успев заселиться в отель и перекусить с дороги, они двинули на пляж.

На пляже Лизу ждало испытание. Ещё в Москве, собираясь на отдых, она купила супероткрытый купальник, состоящий из верёвочек и треугольничков, которые не столько закрывали самые соблазнительные места её тела, сколько, наоборот, привлекали к ним внимание. Перед выходом на пляж она быстро переоделась в душе и теперь вибрировала от волнения. Не то чтобы она боялась прилюдно раздеваться почти догола, но она не была уверена, что её смелый наряд будет правильно воспринят матерью.