Яков Сычиков - Литературный оверлок. ВЫПУСК №1/2019

Когда пальцы начали стынуть, мы обулись и пошли к концертной площадке. Там тоже кто-то пел, не то в парике, не то в папахе, а поляна с воодушевлением подхватывала знакомые слова и вбивала их в свои ладони.

Да, я тоже буду петь, сказал Василиск, но поздно ночью. Это ничего, подумала я, а сама спросила:

– Как Маша?

Он нахмурился, что-то пробормотал и отвернулся. Кто-то его позвал, и Кир медленно пошел на голос, продолжая тихо неразборчиво бормотать.

Я пошла следом и услышала разговоры о каких-то пещерах, могиле Шагала, о свечах. Наткнувшись на спину Кирилла, сказала через его плечо:

– Я тоже пойду.

ДОКУМЕНТ №7

Обнаружен в СКП (Секретной Карте Подземелий)

***

Мы спустились в маленькую пещеру. Народу было много, все шли тихо, с горящими свечами в руках. И остановились.

У могилы стояла невысокая женщина. Почему она пришла сюда раньше всех? Она оглянулась – светлое, спокойное лицо. Кто-то сказал мне, что это мать Шагала.

Ее глаза были сухими и немного грустными, она попыталась улыбнуться, и, тихо обогнув толпу, одна пошла к выходу.

Люди по очереди подходили и ставили свечи. Кто-то присел рядом и закурил. Все молчали. На могиле лежали спички и сигареты, в маленькой рюмке было налито вино.

По дороге мне рассказали, что, ставя свечу, надо проследить за ее пламенем. Говорят, как оно будет гореть, таким и будет твой выход под землю.

Постояв пару минут, все вышли и начали бурное обсуждение, куда лучше полезть и что взять с собой в пещеры.

Мой огонек трепыхался и шипел по-змеиному, но не гас.

ДОКУМЕНТ №8

Обнаружен на сайте Никитских каменоломен (http://speleolog.narod.ru)

Никиты категорически не рекомендуются для посещения новичками. Если вы не обкатались в Сьянах, то в Никитах вам делать нечего, по следующим причинам:

1. Карты Никитских пещер существуют, но пока нам с вами недоступны в силу секретности.

2. Система очень большая, больше Сьян (Оценки разных людей от 15 до 20 км).

3. Отдельные части системы сообщаются труднозаметными проходами.

4. Система труднопроходима. Если в Сьянах можно бегать, в Киселях быстро ходить, то здесь почти все время надо ползти на корточках, по-пластунски, на четвереньках. Если заблудитесь, то чрезвычайно малая скорость передвижения может сыграть роковую роль.

5. В Никитах почти полностью отсутствуют надписи на стенах.

Некоторые места обвалоопасны.

В Никитах категорически не разрешается сорить, писать на стенах, ходить не записавшись в журнал.

***

Под землей было темно и холодно. Особенно когда под одежду забивались ледяные комья грязи. Я ползла на животе, было страшно. Лоб стискивал фонарик. Я старалась не отставать. Страшно. Василиск полз где-то впереди. Я видела его спину и волосы, стянутые в хвост. В темноте он казался совсем черным.

Мне хотелось догнать его и схватить за руку, рассказать, как мне холодно, но я не чувствовала языка, я выплюнула его вместе с землей, набившейся в рот. Помоги мне, пожалуйста, помоги, ведь ты же такой взрослый, ты умный, ты читал Канта и переводил Коэна, ты сильный, а я такая маленькая, такая глупая… Кажется, я совсем перестала ощущать время, земля давила со всех сторон, я не понимала, где верх, а где низ, дышать было трудно.

Вдруг Кирилл остановился и обернулся на меня:

Зря ты сюда полезла. Зря ты вообще…

Он смотрел на меня так, что было страшно.

Зря ты пытаешься влезть в мою жизнь.

Я замерла и вжалась в землю.

Люди уползали вперед, молча и сосредоточенно.

***

Где я? Мне казалось, я провалилась сквозь песок, сквозь уголь и шпат, сквозь черную глину, прорыла себе нору в ядре Земли и сижу там, тихая и сумасшедшая, обнимая руками колени, превратившись в маленький земляной камешек. Я выползла на какое-то открытое пространство, где можно подняться на ноги. Все тело затекло, я растирала икры руками – и вдруг обнаружила, что прямо напротив меня, у стены, сидит большая собака. Я боялась стен, и пола, и потолка, а собаки не боялась. Подошла к ней и увидела, что она как-то совсем по-человечески плачет. Гримасничает, всхлипывает, крупные слезы текут по носу и капают на мохнатые лапы. Я не знала, чем ей помочь, мне самой захотелось плакать, я обняла собаку, уткнувшись в ее голову, как в подушку, пытаясь согреться. Мы сидели на голой земле, обнявшись, и вместе плакали, безостановочно, гулко, а стены сдавливали виски.

Вдруг я увидела свет.

– Ты чего тут застряла? Совсем сдурела, так окочуриться можно! – и, оглянувшись назад:

– Все, выползаем, хорош шарахаться.

***

Почему-то я совсем не помню, как добиралась до дому. Не помню, с кем ехала и на чем, как долго, и засыпала ли в дороге. Помню только, что сердце стало тяжелым и тянуло вниз. Кажется, вместо крови в меня влили свинец…

Все диггеры 7 7 Диггеры – люди, увлекающиеся исследованием искусственных подземных сооружений. рассказывают, что самое прекрасное, когда выбираешься из-под земли, – это солнце, звуки окружающего мира, неважно какие, что здорово просто упасть в траву и лежать, лежать… Я не помню солнца. Не знаю, был ли день, или вечер, может быть, ночь. Помню только сбитые, намятые колени, трясущиеся руки, а головы у меня, кажется, не было совсем.

***

– Мама, мне приснился сон.

– Какой, малыш? – Мама присела рядом на матрац и провела ладонью по моим волосам. Кажется, я заболела, у меня жар, а мама не ходит на работу и кипятит молоко до плотной пенки.

– Мне снилось, будто я беременна. Живот у меня вырос такой огромный, что трудно ходить, вздохнуть даже трудно, словно я проглотила камень. И нет у меня никаких чувств к этому камню, кроме тяжести. И что прихожу я домой, вот сюда, беру на кухне хлебный нож, иду в ванную, сажусь на пол, ставлю перед собой тазик. Видела, красный такой, пластмассовый, ты пойди, посмотри. Беру я – и твердой рукой, не чувствуя ни жалости, ни страха, вырезаю из себя этот булыжник и бросаю его в мусорку. Да я даже не смотрела, что там. Может, совсем и не камень. Но так мне сразу легко стало, так хорошо, мама, нет ни тяжести, ни боли. И будто я пришла к тебе потом, рассказала все, а ты меня спрашиваешь, мол, зачем, да почему, ведь я клялась никогда не делать абортов, а я и отвечаю: «Просто это был не мой ребенок». Вот к чему это, мамочка? О чем это? Зачем?

Я лежала на матраце и смотрела в стену. Сколько я здесь лежу? Никак не выходит поднять голову от подушки. Что-то у меня с глазами, ничего не вижу, только какой-то бездарный танец светящихся мух. У меня как будто отрезали правую половину тела. Во всяком случае, я ее не чувствовала.