Виктор Кабанов - Жизнь и приключения вынужденного переселенца. Книга первая. Байки о бабайке

Первые желтые листья навевали грусть.

Базарчик, расположенный по дороге в школу, аппетитно благоухал восточными ароматами специй и свежей зелени. Он всегда был завален овощами и фруктами.

Для мальчишек, кто жил недалеко от базара, наступала пора, когда можно было заработать немного денег или ящик-другой помидоров, пару арбузов, дыню.

На базаре для них всегда находилась работа. Что-нибудь разгрузить, посторожить, перебрать и т. д.

Базарные торговцы понимали, что если местные пацаны спрашивали работу, то лучше ее дать, иначе чего-нибудь не досчитаешься, но уже безвозмездно.

Надоедливых, как мухи, пацанов можно было вежливо отгонять, но ни в коем случае не применять крепкие слова, а уж тем более силу.

Уличное братство – великая вещь!

Они могли пожаловаться своим старшим братьям или товарищам, и тогда продавцу приходилось искать место на другом базаре.

Сохранялся вынужденный, со стороны базарных обитателей, нейтралитет по отношению к местной шантрапе.

Вся эта идиллия длилась от силы недели две. За это время все свободное пространство в доме было завалено овощами и фруктами, которые потом неторопливо перерабатывались во всевозможные варенья, соления, компоты, соки и т. д.

* * *

Школьная жизнь шла своим чередом.

Класс жил дружно! Никто ни кого не выдавал. Гришкины попытки лидерства оканчивались ничем. На переменах обсуждали новые фильмы, планировали всякие приколы.

Несколько уроков подряд доставали учительницу узбекского языка.

То парафиновой свечкой натрут доску, да так, что писать на ней нельзя очень долго, то весь класс начинал, не раскрывая рта, зудеть. При этом все громче и громче.

Преподаватель хваталась за голову, не понимая, то ли это с ней что-то происходит, то ли это какие-то внешние факторы. В конце концов, сославшись на резкое ухудшение состояния, она уходила, не закончив урок.

Трудно вспомнить, кто придумал, но это был уже не прикол, а целое мероприятие, в котором из солидарности, должны были принять участие все присутствующие в классе пацаны.

А нужно было после переклички, с последней парты вылезти в окно, по водосточной трубе спуститься со второго этажа, и вновь, как ни в чем не бывало, войти в класс. Все!

Преподаватель в недоумении продолжала отмечать в журнале присутствующих, а народ все шел и шел, и, казалось, конца этому потоку не будет.

Гришка и Петька проделали эту операцию без осложнений и, уже отмеченные в классном журнале по второму разу, сидели на своих местах.

Класс уже перестал реагировать на эту шутку, преподаватель тоже. Ее главной задачей было привлечь к себе внимание. Получалось плохо. Уроки узбекского языка по значимости приравнивались к трудам и физкультуре, отношение было такое же.

Следующим был Гарик, за ним Груня – Сашка Громов.

Груня учился с ними с первого класса. Небольшого роста, а вернее самый маленький в классе, юркий, не по годам жилистый, белобрысый, с серыми глазами, на которые был низко надвинут лоб, что делало его вечно угрюмым.

Несоразмерно длинные руки с крупными ладонями. С вздорным характером, вспыльчивый, он не признавал никаких авторитетов кроме силы. Поэтому не было дня, чтобы он не был битым.

Били его дома, на улице, в школе – всегда и везде. Тем не менее, изгоем он себя не чувствовал, не помнил зла, мог делать доброе и полезное, но для этого нужен был специальный подход.

Детей в семье Громовых было пятеро, и все учились в той же школе, но в разных классах. Родители работали на железной дороге рабочими, дома бывали редко, поэтому все воспитание детей легло на старшую сестру Нину, которой едва исполнилось шестнадцать.

Сашка выскользнул в окно, вот голова его опустилась ниже подоконника и исчезла. О нем уже забыли. Вдруг с улицы раздался грохот, вопли Груни и еще какие-то крики. Все, присутствовавшие в классе, разом бросились к окнам, едва не сбив по пути преподавателя.

На школьном дворе разворачивалась следующая картина.

Груня весь перемазанный, в разорванных штанах бегал по двору с куском водосточной трубы длиной метра в три.

За ним с палкой в руках носился Иван Степанович.

Когда он настигал Груню, тот останавливался и начинал размахивать трубой так, что почтенный инквизитор не мог к нему подойти под угрозой удара. Все это происходило под улюлюкание толпы во дворе, а через минуту-другую к ним присоединились и все, кто наблюдал этот инцидент через раскрытые классные окна.

Такого рева на соседних улицах не слышали никогда! Школа стояла на ушах! На проезжей части дороги, проходившей рядом со школой, стали останавливаться автомобили. Прохожие с противоположной стороны улицы бежали к школе. У многих там учились дети, и они были готовы их спасать, но еще не было понятно от чего.

Через пять минут необычного кросса Груня выдохся. Наверное, сказался вес трубы. Она полетела под ноги Ивану Степановичу.

Поскольку бежал он уже вплотную к Груне и в следующую секунду должен был схватить его за шиворот, то среагировать на трубу уже не успевал.

К всеобщему восторгу, он случайно вскочил на катящуюся трубу и еще несколько метров балансировал на ней, перебирая ногами, как искусный циркач. Через мгновение, с криком обреченного, он кубарем покатился по земле, и вместе с трубой скрылся в клубах пыли.

Всеобщее ликование достигло апогея! К дружному реву воспитанников школы присоединился хохот прохожих на улице.

Пыль рассеялась. Основательно вывалянный в пыли, с перекошенным от гнева лицом, преподаватель искал глазами виновника своего позора. Груня исчез! Пыль осела, народ стал расходиться. Инцидент был исчерпан. Урок, к всеобщей радости учащихся, сорван.

Прозвенел звонок и Грунины одноклассники со всех ног бросились во двор к месту происшествия. Во дворе директор школы распекала Ивана Степановича за несдержанность и срыв урока.

К ним уже подходили классный руководитель 5-А и учительница узбекского языка.

И тут все «трюкачи» почувствовали, что праведный гнев педагогов обрушится на них – на всех, кто принимал участие в этом «групповом акробатическом номере». На следующих уроках в классе была примерная дисциплина. Куролесить не хотелось, ждали развязки.

Наконец, вот оно! Перед концом последнего урока в класс заглянула классная и предупредила, чтобы никто не расходился – будет педсовет, прямо в классе.

Такого еще никогда не было. Слабая половина класса глухо роптала по поводу вынужденной задержки в школе.

У Гека противно сосало под ложечкой.

– Зря мы все это учудили, – думал он с сожалением, – теперь достанется всем!

В класс вошли классная, директор школы, преподаватель узбекского языка и еще несколько педагогов.

Чувствовалось общее возбуждение.