Анко Джэер - Самый человечный цвет

Стемнело, конечно, рано, а к ночи стало еще холоднее, и я начал искать место, где можно было бы согреться, поесть, а при лучшем стечении обстоятельств, и переночевать, потому что ноги у меня уже отваливались. Я зашел в чудесный паб на одной из улочек Кенсингтона и протиснулся сквозь толпу к стойке. Один из барменов, крупный мужчина лет сорока с седеющей бородой, лысый, как бильярдный шар, и покрытый ковром татуировок кивнул мне, как бы спрашивая, что мне налить.

– Вам случайно не нужна помощь по хозяйству? Я могу делать все, если разрешите переночевать у Вас в подсобке или где-нибудь…, – прямо и без предыстории выложил я.

Мужчина смерил меня взглядом, потом поставил передо мной шот, наполнил его до краев виски и снова кивнул. Я неуверенно взял рюмку и поднес к губам. Он кивнул в третий раз, и я залпом выпил. По окоченевшему телу сразу разлилось тепло. Я вернул рюмку на стойку и прохрипел:

– Спасибо…

Бармен снова наполнил ее и пододвинул ко мне, и я снова выпил. После третьей рюмки я почувствовал, что начинаю пьянеть, потому что ничего не ел весь день. Видимо, он тоже это заметил, потому что он вышел из-за стойки и кивнул, чтобы я следовал за ним. У меня уже начало складываться впечатление, что он немой.

Когда мы оказались в помещении за залом, где располагалась маленькая кухня, он показал мне на небольшой заваленный всяким нужным хламом стол и придвинутый к нему стул.

– Ну-ка сядь, – велел он.

Я сбросил рюкзак и выпрямился, разминая затекшие плечи. Он ушел на кухню, но через пару минут вернулся с тарелкой традиционной жареной рыбы с картошкой.

– Для начала, – сказал он, – поешь, а потом будешь мыть посуду и полы на кухне.

Я был счастлив до неприличия.

– Спасибо! Огромное спасибо! А… разве не надо согласовать с начальством или…

– А я и есть начальство, – он пожал плечами и протянул мне руку, – Ринго.

– Ринго? Как Ринго Старр?

– Точно. Вообще-то Ричард. Но, сам понимаешь, как все сложилось дальше.

Я усмехнулся. Действительно, это был хозяин паба, потому что назывался он «У Ринго».

– Марко, – представился я, – и, да, как Марко Поло.

– Немец?

– Так заметно?

– Ты белобрысый и голубоглазый, значит, с севера, но не под два метра, значит, не скандинав. Из вариантов – немец.

– Англия – страна Шерлоков Холмсов. Извини, я не очень хорошо сейчас соображаю… в крови слишком много алкоголя и слишком мало сахара.

– Ешь. Потом поговорим.

Он скрылся за дверью, ведущей в зал, оставив меня один на один с тарелкой еды и мыслями. Похоже, мои приключения начинались. Но я не мог в тот момент думать об этом – я был слишком счастлив от осознания, что я был в одном из самых чудесных городов земли и мне тепло, и вкусно, и была крыша над головой, и вообще, все отлично.

Доев, я с грязной тарелкой наперевес отправился на кухню, где поступил в полное и безраздельное распоряжение к Мартину, шеф-повару заведения. Он выдал мне фартук и обозначил фронт работ. Еще часа три я занимался мытьем посуды и уборкой всех возможных подсобных помещений. В районе двух часов, когда паб закрывался, Ринго зашел на кухню и кивнул мне. Мы поднялись на второй этаж, где были жилые помещения. Он открыл дверь и втолкнул меня в небольшую, но уютную квартиру. Сразу чувствовалось, что здесь долго и с удовольствием жили. В гостиной стоял диван, который так и манил к себе.

– Вот здесь можешь устроиться. Ванная дальше по коридору, – он оглядел меня еще раз с ног до головы, – не, парень, сегодня обойдемся без разговоров, ты на ногах не стоишь. Пока. Завтрак в девять.

С этими словами он вышел, а я пошел в ванную и минут десять стоял под очень горячим душем. Надо ли говорить, что спал я как убитый, даже не смотря на то, что в комнате было прохладно. Эти старые английские дома всегда были холодным внутри, круглый год, и плохо протапливались. Из-за того, что я устал и намерзся за день, у меня заныла поврежденная рука. Но я залез в свой спальник, укрылся одеялом и провалился в сон.

Около девяти я спустился в зал бара. За самым дальним столиком сидел Ринго в компании прехорошенькой девушки лет двадцати и завтракал яичницей с тостами и сосисками, запивая все это ароматным кофе. Девушка увидела меня и, вскочив, исчезла на кухне, а вернулась уже со второй порцией завтрака – для меня. Ринго кивнул мне. Я уже приспособился понимать его по этим кивкам!

– Доброе утро! – жизнерадостно сказала девушка.

У нее были короткие светлые волосы с красными и синими прядками, серые глаза и красиво очерченные губы, накрашенные красной помадой. На ней была черная футболка с портретами (а были варианты?) ливерпульской четверки, и я видел, что все ее левое плечо до локтя покрывали татуировки: птицы, розы, еще какие-то цветы.

– Это Скай, дочка моя, – мимоходом заметил Ринго.

Девушка лучезарно мне улыбнулась и пожала протянутую ей руку. Потом она взяла свою куртку и рюкзак.

– Я побежала, папочка, – сказала она, поцеловав отца в висок, – приятно было познакомиться, Марко!

Я кивнул, а она уже бежала к двери.

– Она у меня умная, в колледже учится. Ее мама умерла, когда Скай было двенадцать, и я не знал, что она решит, захочет ли учиться, нет, останется со мной, уедет… в любом случае, мы с женой всегда хотели, чтобы у нее был выбор, что делать с жизнью.

– Мне кажется, – сказал я, – она выбрала быть счастливой.

Ринго долго всматривался мне в лицо, а потом усмехнулся.

Мы разговаривали еще около часа. Я рассказал ему, каким ветром меня занесло в Лондон и почему я был так рад, что наконец-то здесь оказался. Он слушал меня внимательно, отвлекаясь только на то, чтобы наполнить наши кружки свежим кофе. Когда я выдохся, он понимающе кивнул.

– Да, таких, как ты, тянет в Лондон. Это не оскорбление, но Лондон – гавань всех психов Европы. Потому что дальше уже только Америка, а не у всех хватает духу перемахнуть через океан. Я живу здесь сорок четыре года и еще ни разу не подумывал о переезде. Скай любит путешествовать, но она тоже не видит себя ни в каком другом городе.

Я не знал, как сложится моя судьба в тот день, но больше не хотел бродить по городу с полной выкладкой, и Ринго разрешил оставить вещи в его квартире столько, сколько мне понадобится. В очередной раз я убедился, что самые суровые с виду люди обычно самые добрые. Я покидал в торбу нужные вещи, включая зубную щетку (потому что кто знает, где застигнет ночь?), взял саксофон и пошел гулять.

На этот раз я надел под рубашку еще и футболку. Ринго скептически окинул меня взглядом и предложил свою куртку, но я отказался – я и так уже явно злоупотреблял его гостеприимством. Да и день выдался теплее предыдущего. Ночь была пасмурная, и земля не успела сильно остыть, а потом сквозь серые сплошные тучи пыталось пробиться солнце, обеспечивая мягкий приглушенный свет.