Альберт Светлов - Орфей неприкаянный

Оклемавшись, я нагнулся подобрать рюкзак, и из нагрудного кармана куртки выскользнул детонатортелефон, нырнув мне под ноги. Новый, взамен приведённого в негодность Игнатом. Подхватив аппарат, я ненарочно нажал кнопку, и на экране высветились имена и цифры, занесённые в его память. В глаза бросилось: «Юргина Алина».

Я не позвонил ей тогда. Не поблагодарил. Не удосужился и через неделю, полагая, что разговор с посторонним мужчиной, о котором она, наверняка, и думать позабыла, не доставит девушке никакого удовольствия. А спустя две – вообще не находил обоснованной причины навязываться. А ныне, по прошествии, по сути, месяца – тем более. Набор символов следовало удалить с карты. Это – чрезвычайно просто. Касание клавиш. И забыть. Навсегда.

Но неосознанное, вечно подводившее меня под монастырь чувство ответственности мешало поступить подобным образом. Словно долг взял, а вернуть – не вернул. И давит, давит должок на сердце.

– Вот тебе и знамение, Васильич, – грустно усмехнувшись, пробормотал я себе под нос, а ветер чуть сильнее зашумел в вершинах вековых ёлок, и возле меня упала лёгкая сухая веточка.

Глянув вверх, я, естественно, не обнаружил ни единой живой души, могущей скинуть её на землю. И кого я намеревался там увидеть? Вельзевула? Лешака? Или её…? Могучие сосны, поскрипывая, таяли, путались в полупрозрачной пелене давящего вязкого неба.

Вздохнул, обретая цель:

– Точно, знак. Ладно, доберусь до зоны действия сети, отзвонюсь обязательно. Обещаю.

И хмуро бросил хитрым мойрам, плетущим нити судьбы:

– Клянусь.

– Сью—сью—тииу, – проснулась неизвестная птица, впечатлённая устроенным мною спектаклем.

«Обязательство принято и зафиксировано»

«Чертяки! Чтоб вас…!»

Закинув практически пустой рюкзачок за плечи, зашагал, обходя полугнилые поваленные стволы, в направлении Светловки. Сорок минут, и я топтал её правый берег. Подобравшись к воде, присел, умылся и отряхнулся, стерев пучками мокрых лопухов с одежды пятна грязи. Теперь, чтобы оказаться на шоссе, предстояло прошагать приблизительно пять километров вдоль реки. И ещё шесть до Питерки. Пустяки! Нет таких крепостей…

На асфальт я выполз, изрядно утомившись и прикончив три четверти запаса воды из бутылки.

«Переходим в режим строжайшей экономии».

Пошарив в кителе, достал мобильник, проверил связь. Помедлил, сунул сотовый обратно и сделал несколько шагов. Но тут же вытащил вновь, и решительно даванул вызов.

Долго не отвечали. «Семь гудков, восемь. Ещё чуть—чуть, и я затираю её цифры». Но затем я расслышал вполне чёткий женский голос:

– Да, я слушаю вас, говорите. Кто это? Алло!

Набрав в лёгкие воздуха, не сбавляя хода, я ответил:

– Добрый вечер? Если не ошибаюсь, то я общаюсь с Алиной? С Алиной Юргиной? Верно?

– Да… – растерянность. – А вы кто?

– Ну… понимаете, удивительное дело… Я вот… ну… тот тип, которому вы на вокзале Губернска героически вернули позорно прос… эээ… ммм… потерянную им флешку. Может, помните?

– А! – обрадовалась девушка, словно услышала старого приятеля, – Да, да, конечно помню. У вас пятки сверкали. И не бездарно, а весьма эпично!

«Хихикнула? Показалось? Дерзит. Ох, пожалеет!»

– Ну, уж и сверкали! Прям – эпично! Я, признаться, вас ведь тогда не успел поблагодарить. Вы, как говорится, растворились в равнодушной толпе. Значит… и звоню, чтобы заверить вас в искренней благодарности.

– О, да вы поэт! От сохи! А могу я узнать имя бегущего человека?

«Ехидна! Поэт! Бегущий человек! Арнольдом меня кличу. Альбертовичем. Ага, а фамилия моя слишком известна…»

– Ну, вообще—то… да, разумеется. Максимов Сергей Васильевич, собственной персоной. Кланяюсь и рассыпаюсь в почтении.

– Максимов? Сергей? О, представляете, знакома мне ваша фамилия. Ранее слышала или читала…. Не подскажете, где? Только… только осторожно… полностью не рассыпьтесь.

«Трепещи, Алинка!»

– Представления не имею… Распространённая. В России Максимовых, что в Германии Мюллеров. Носить у нас фамилию Максимов, всё равно, что не носить никакой. В уголовной хронике, кажись, не проскальзывал…

– Точно, в уголовной хронике! Весной, по телевизору показывали, какого—то писателя возле собственного дома зарезали. Это, случайно, не вы?

«От кунштюк! Криминальную хронику смотрит, домохозяйка плиточная! И чего Лазаревич не обмолвился о программе с участием моего трупа?»

– Мммм! Как бы… случайно, скорее всего, я.

– Получается, это неправда?

– Что именно?

– Что вас зарезали?

«Ах, оставьте, оставьте! С какой стороны посмотреть!»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

То, что ничем не лучше особенно ярко проявилось, когда один за другим стали при загадочных обстоятельствах гибнуть лучшие командиры Новороссии. Дрёмов, Мозговой, Толстых, Павлов, Захарченко…

См. А. Светлов. Целуя девушек в снегу.

См. А. Светлов. Письма Дон Кихота.

См. А. Светлов. Перекрёстки детства.

И. Растеряев.

О. Абдуллина «Только ты и я»

«Они вмазали винца, и начали говорить. У них нашлись важные темы, требующие множества слов. А когда машина вдруг сломалась, они двинулись пешком. Куда же они шли, не разбирая дороги?» Fastball. «The Way» (здесь и далее перевод автора)

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин».

П. Фоменко. «На всю оставшуюся жизнь»

А. Вознесенский. «Юнона» и «Авось»

С. Трофимов. «Ностальгия»

J. S. Bach. BWV 596. Largo

Борис Гребенщиков.

«С воспоминаниями о тебе всегда, Как с призраком, который не вернётся. Я положил твоё фото на свою кожу Пусть оно стучит в моё сердце Как болеро» Ricky Martin. «Casi Un Bolero»

Моцарт. Фантазия для фортепиано No.3 ре минор, K.397

История древнего мира

История России с древних времён

А. Светлов. Перекрёстки детства.

«Я начну все заново В старом Нью-Йорке»

«Я хочу проснуться в городе, который никогда не спит, И найти…»