Илья Тамигин - Корни. Роман-гипотеза

Тот встал:

– Я не изменил своего мнения! Я за возвращение на равнины предгорий! Возможно, удастся избежать встречи с Ордой, ведь магаи все время кочуют… Если же нет – то примем их условия. Я сказал!

– Я слышал тебя, Волк.

Палец Утёса устремился на Сухого Листа, получившего это имя за умение бесшумно подкрадываться к дичи и вражеским часовым.

– Я за исход на полдень.

Барс:

– Идем на полдень!

Лис:

– На полдень!

Коршун:

– Я с Волком! За возвращение!

Пятеро из семнадцати проголосовало за возвращение и сдачу Орде. Остальные двенадцать поддержали Сына Медведя, выразив готовность идти на полдень к Большой Соленой Воде.

Утёс выпрямился во весь рост и вскинул руки. На поляне воцарилась тишина, нарушаемая только пересвистом птиц.

– Я слышал вас, братья, и скорблю, что единого мнения нет. Большинство, – тут он поднял и показал кедровую дощечку с зарубками, – хочет идти на полдень, прочь из этого леса. Я поддерживаю это решение. Но пойдут ли с нами те кланы, вожди которых высказались за возвращение?

Коршун:

– Я говорю: да!

Быстрый Олень:

– Я пойду со всем племенем!

Только Волк и Рысь отказались последовать за большинством.

– Мы пойдём своим путем! Но возвращаться сразу не будем, перезимуем здесь. А летом будет видно!

– Вы вступаете на опасный путь! Раскол племени… он не доведет до добра! В единении сила! По одиночке больше шансов погибнуть, Волк!

– Ты не можешь принудить меня, Утес! И Рысь ты не можешь принудить! Если хочешь, будем биться, и если ты убьёшь нас, то новые вожди, возможно, примут твою сторону!

– Он прав, о Вождь, – подтверждающе наклонил голову Крыло Ворона, – Только так!

– Я отвечаю за всех людей племени, – горько произнес Утес, – И мне очень жаль, что вы, двое, не желаете сохранить единство. Я не хочу пролития братской крови и поэтому не стану вызывать вас на поединок. Ступайте своим путем. Да смилуются над вами боги! Я сказал.

На следующий день пятнадцать кланов двинулись на полдень. Два клана остались зимовать в лесу.

Аккам, вождь племени магаев, сидел на кошме у очага, в котором, вопреки обыкновению, горели дрова, а не кизяк. Раб, тощий китаец с длинной косой на затылке, сосредоточенно помешивал похлебку в медном котле. Втянув ноздрями дым, Аккам поморщился: деревянные чурки пахли непривычно, а потому – неприятно.

– Готово, хозяин! – объявил раб, снимая котёл с огня.

Аккам попробовал варево: вкусно… но воняет смолистым дымом! Раздраженно бросил:

– В следующий раз готовь пищу на нормальном огне, не на чурках! Понял?

– Понял, хозяин! Только здесь, в тайге, дров больше, чем навоза…

– Что-то ты многоречив стал в последнее время! – окрысился глава племени, – Давно нагайки не пробовал?

– Молчу, молчу, господин!

Аккам толкнул раба ногой и принялся есть вареную конину, пока не насытился. После обеда, рыгнув и вытерев жирные руки о полу халата, он негромко приказал стражнику:

– Найди Тукку, начальника разведки. Пусть придет незамедлительно!

Стражник, отсалютовав, исчез. Через малое время, достаточное, чтобы сварить яйцо, Тукка вошел в шатер, отдал меч и кинжал телохранителям, поклонился:

– Приветствую тебя, о Могучий!

Аккам молча показал на кошму по другую сторону очага. Подождав, пока главный разведчик уселся и принял позу внимания, спросил:

– Что нового о канаках?

Тукка ответил, прижав руки к сердцу в знак искренности:

– Вот уже две луны, как они скрылись в тайге. Мои разведчики выследили их, но стойбище находится в непролазной чащобе, в десяти днях пути отсюда, и нет никакой возможности атаковать их в конном строю. К тому же, они построили частокол, повалив своими каменными топорами множество деревьев толщиной в туловище человека.

Аккам покрутил головой от изумления:

– Надо же, какие силачи!

Он скосился на зажатый в руке кинжал. Полированая медь отразила сполохи пламени, придав им кровавый оттенок. Металл! Никакого сравнения с кремнем!

«Да, похоже, я их упустил… Переться пешком в тайгу, штурмовать частокол… Слишком хлопотно! А жаль, отличные были рабы, могучие! Китайские купцы с руками отрывали, чуть не дрались из-за них…»

В памяти промелькнула вереница повозок с драгоценной медью, кони и быки, полученные прошлой весной в уплату за плененных канаков.

«Придется отступить обратно в Степь. Ничего, там для магаев много лёгкой добычи!»

Аккам поднял руку:

– Отзывай свои дозоры. Через десять дней мы уходим на закат, в Степь.

Канаки шли на полдень, продираясь сквозь нескончаемый лес. Выпавший снег и морозы, тигры и волки, нападающие беспрестанно, заставляли напрягать все силы. Умер от обморожений гордый Быстрый Олень, не пожелавший прикрыть мехом татуировку вождя, погиб в схватке с тигром Коршун. Он умудрился, ухватив зверя одной рукой за верхнюю челюсть, выломать нижнюю, а затем свернуть ему шею, но тигр порвал храбрецу живот когтями задних лап. Верховный Вождь неоднократно задумывался, прав ли он был, поддержав большинство вождей, уж больно дорогой ценой платило племя за независимость и свободу. Но пути назад не было. Только вперед, не смотря ни на что!

Наступила весна, снег растаял, идти и охотиться стало легче. Следующая зима, уже не такая холодная, далась племени намного легче, благодаря тяжко приобретенному опыту выживания.

К следующему лету канаки вышли, наконец, из леса на равнину. Там, как и ожидалось, обитало множество небольших племен, в основном враждебных. Они пытались нападать, но всадников среди них не было, поэтому воины легко побеждали в стычках. Несколько раз удавалось окружить и захватить чужое становище. Тогда, по праву силы, канаки забирали все, что находили ценного. Многие воины брали себе местных женщин, ибо за две зимы умерло от морозов, диких зверей и болезней едва ли не пятая часть жен. Детей, вообще, умерло без счёта.

Так, с боями, племя шло ещё год, следуя руслу широкой реки. И вот, миновав очередную излучину, все узрели огромную, сверкающую на солнце выпуклую синеву!

Утёс первым подошел к полосе прибоя, облизнул брызги, окропившие лицо. Вода оказалась горько-соленой. Он засмеялся, повернулся к соплеменникам и крикнул:

– Моана! (Океан)

Шел 1999 год до Рождества Христова.

На протяжении нескольких поколений канаки жили на берегу, осваивая искусство мореплавания. Сначала выходили в океан на долбленых из цельных стволов челнах-каноэ, затем изобрели балансир-поплавок, благодаря которому даже крупные волны не могли перевернуть сие транспортное средство. Затем стали пользоваться парусом, дабы использовать силу ветра. Океанская ширь манила канаков, море сделалось их стихией. Они заплывали всё дальше и дальше от берега, проводя в путешествиях целые недели. Но спокойной жизни и процветанию мешали набеги враждебных племен, приходивших с заката и полуночи. Канаки отбивались, неся потери, и даже брали в плен немало вражеских воинов, обращая их в рабство, но, тем не менее, спокойная, безмятежная жизнь была недостижима.