Сергей Баймухаметов - Темная власть. Как спасти детей от наркотиков

Во-вторых, в обычной жизни есть еще какие-то ограничители и контроль: родители, учителя. На зоне мальчишка в некотором роде сам себе хозяин. Добыча и употребление кайфа , поставка которого туда налажена, только приветствуется. Значит, выйдет он оттуда законченным наркоманом. Снова начнет воровать. Снова попадется, но это уже будет повторка . То есть срок большой. А там, на зоне , или после повторной отсидки, быстро кончится: от грязного наркотика, от передозы, да мало ли от чего… Отмучается сам и перестанет мучить родителей.

В представлениях мальчишек есть еще вариант доставания денег. На встречах они кричали из зала: «Стать распространителем!» Чувствуете, теоретически они уже все знают.

Как это происходит? В известном всем доме в вашем микрорайоне живет наркодилер. К которому чередой идут подростки. Он отмеряет им, к примеру, порцию героина и говорит: «Здесь двадцать доз. Девятнадцать продашь, принесешь столько-то денег. А двадцатая – твоя! Бесплатно!»

И подростки ходят под тяжелой уголовной статьей «сбыт наркотиков», работают на наркомафию бесплатно, «за дозу».

Каналы распространения изменились с бурным развитием интернета. Он позволяет наркодельцам сохранять анонимность. Курьеров находят через сайты, мессенджеры и соцсети. Им предлагают взять пакет в пункте «а», разложить на десять маленьких и развезти в десять разных точек.

Многие понимают, что там, в закладках. Но ведутся на якобы легкие деньги. К тому же большинство кладменов – так их называют – сами наркоманы, которым не хватает денег на дозу. Их жизнь на воле – месяцы. При прежнем способе отследить было трудно, а сейчас – почти на виду. И полиции «хорошо» – в разы выросла «раскрываемость». Сейчас наркоманы и продавцы наркотиков – четверть от всех осужденных в России. За хранение и транспортировку запрещенных веществ – до 3 лет. За хранение или перевозку в крупном размере – до 10 лет. А наркодельцы по-прежнему на воле. Нанимают новых. Это уже конвейер. Конечный пункт – зона.

Еще подростков используют в роли «торпед». К примеру, после употребления «дозы» мальчишка чувствует себя терминатором, способным ударом кулака проломить кирпичную стену и разорвать голыми руками тигра. Да еще его психологически обрабатывают, внушают, что надо сделать и как это легко, после чего он, как зомби, идет и «делает»… Приходит в себя зачастую уже в камере. Потом – зона, и так далее…

Впрочем, я уже начал рассказывать от своего имени. Пересказывать. А это неинтересно и неубедительно.

Если хотите знать правду, чтобы сделать осознанный выбор, то наберитесь мужества и прочитайте до конца исповеди. Это неприятно, это изнанка жуткой жизни, но все-таки прочитайте, хотя бы из чувства болезненного любопытства.

Для справки. Более 50 процентов ВИЧ-инфицированных заразились, употребляя наркотики.

Семь процентов молодых мужчин-наркоманов официально признаны инвалидами.

Две трети всех мелких краж и грабежей (а это 340 тысяч преступлений ежегодно) совершают наркоманы – для того, чтобы добыть деньги на дозу.

Страшно – не то слово. Этого не объяснить и не рассказать, можно только заснять на видео и показывать, чтобы люди представляли, что такое ломки . Мне повезло, я во сне обломался , а вот сосед по палате не выдержал, выбил окно и выпрыгнул со второго этажа, побежал искать дозу. Ну не смог человек, не вынес.

Когда меня начало крутить и ломать, от меня врачи двое суток не отходили. Я приехал в Москву уже на ломках, дома укололся последний раз – и в путь. Поезд пришел вечером, пока добрался, пока нашел, а мне тут говорят: без разрешения заведующего не можем положить. Я кричу им: да вы что, да я с ума сойду, меня уже ломает всего. Начали искать заведующего по телефону, нашли у знакомых, слава богу, он разрешил. Начали меня колоть разными лекарствами, а ничего не помогает, рука уже распухла от иглы. Дурняк начался, крыша могла поехать, или просто бы не проснулся, сердце бы не выдержало. То есть их лекарства, американская методика – и то не могла снять ломок. Я думаю, что у меня был свой опиум, отборный, особо сильный, а у них – слабей. Крепости нет, а доза большая, вот и провел я двое суток на краю. Хорошо еще, без сознания был, то есть во сне.

А потом, когда проснулся, когда переломался во сне, – тоже надо выдержать. Ломок нет, но начинается отходняк, психоз. Самый опасный момент. В этом состоянии все случается. И вены режут, и из окна выпрыгивают. Не для того даже, чтобы убиться, покончить с собой, а вроде бы из себя выпрыгнуть, сотворить с собою что-нибудь. Послушать истории, какие в лечебнице и вообще с наркоманами, так у самого здорового человека крыша поедет. Уже после того, как ломки сняли, ходят невменяемые, сознание спутанное. Кто мак собирает, кто мышей отлавливает, кто мух. Мальчик Сережа был, двадцать лет, из хорошей, приличной семьи, к нему все время теща приезжала, видная такая, солидная женщина. А сам он рисовал очень хорошо, прямо как волшебник, ей-богу. Так вот, он в психозе закрылся в туалете и вскрыл себе вены. Лена была, девочка, на вид лет двенадцать, прямо куколка. Увидела мужчину, который пришел к ней на свидание, и – головой в окно. Говорят, он был главарь их, увидела и испугалась…

Я на иглу сел по стечению обстоятельств. Конечно, по молодости покуривал, но потом бросил: и по должности вверх пошел, стал человеком солидным, и вообще… Но попал в аварию, произошло ущемление позвонков, стала рука сохнуть, неметь, ныть. Криком кричал – такие иногда боли накатывали. Стал потихоньку колоться, снимал боль. Конечно, втянулся, уже не мог без этого. А ведь я – человек на виду, да еще в маленьком городе. Сами понимаете, что такое начальник станции техобслуживания автомобилей в наши времена. Мне надо держаться, у меня работа. Какая работа, когда только об одном думаешь: как бы приготовить и уколоться. Уколешься – тем более не до работы.

Конечно, многие видели, что со мной неладно, но я отговаривался тем, что рука сохнет, болит, вроде бы врачи прописали. Счастье мое, что я на такой должности – деньги есть, возможности есть. Я садился в свою машину и ехал на Украину, там у меня были постоянные поставщики опиумного мака, скупал его мешками. Стоил он тогда дешево, а сейчас уже деньги бешеные.

Раньше мне одного стакана хватало, а в последнее время – дошел до двух стаканов. Причем лучшего, отборного мака, не какой-нибудь воды. Короче говоря, ни в нашем городе, ни в наших краях обо мне почти ничего не знали: я не покупал, в компании, где хором на игле сидят, не ходил. Так, подозревали слегка, но в общем я репутацию держал.