Аля Ровская - Семья

– А эти синяки оттого, что ты сама себя пыталась удержать от падения? И кофточку с длинным рукавом ты натянула, потому что в квартире очень холодно? Я угадал?

Последний вопрос повис в тишине комнаты. Некоторое время они оба смотрели на худенькую женскую руку, где чётко отпечатался след крупной мужской пятерни. Отпечаток уже не был пугающе чёрным. Сейчас в этом чужом её телу рисунке преобладал жёлтый цвет, с лёгким зелёным оттенком. Наташа медленно подняла глаза на мужчину, заменившего ей отца. Не отрывая глаз от лица свёкра, она выдернула свою руку из его ладоней и опустила рукав на место. Затем произнесла бесцветным голосом:

– Не надо, папа, пожалуйста.

Владимир Иванович устало вздохнул и откинулся на спинку кресла. Потирая грудь, словно пытаясь разгладить возникшую там тяжесть, он задумался о том, что абсолютно не понимает, как он мог вырастить такое чудовище. Как это получилось? Где он ошибся?

Всю свою жизнь он трудился, не покладая рук. Для сына. Сашка был поздним и единственным ребёнком. Его супруга была очень тихой и скромной девушкой, женитьба на которой заметно облегчила Владимиру путь наверх. У неё просто не было шансов устоять перед статным красавцем, которым он был в те времена. Его тесть принадлежал к верхушке партийной номенклатуры города и юный Володя прекрасно об этом знал. Он всегда хотел попасть в элиту, чтобы никогда и ни в чём себе не отказывать. Это страстное желание не давало Володе спать по ночам и превращало его мозг в сложную вычислительную машину, постоянно просчитывающую возможные варианты. Такой же огонь полыхал в глазах его тестя. Это был тот самый случай, когда рыбак рыбака увидел издалека и Георгий Иванович, поднимаясь вверх по карьерной лестнице, тянул за собой и своего зятя. Его мечта воплотилась в жизнь, но…

Каким молодым и глупым он тогда был. При всей своей сообразительности, он так до конца и не понял, что обрекает себя на несчастливую жизнь. Любовь к власти оказалась сильнее любви к женщине, так похожей на эту девочку с синяками на теле.

Ему казалось, что ничто не могло сравниться с ощущением безграничной власти, с возможностью навязывать свою волю и влиять на судьбы людей одним взглядом или росчерком пера. Как ему нравились эти льстивые улыбки, ощущение собственной значимости и избранности. Он наслаждался властью и удовольствиями, о которых простые граждане не имели представления.

По-прежнему потирая грудь, он снова взглянул на Наташу. У неё красивый профиль, высокий лоб и пухлые губы. Совсем как у той, от которой ему пришлось отказаться. Выбор был сделан и он много лет не жалел о нём. Разве только иногда по ночам. Холодный расчёт объединил двух мужчин в крепкий тандем. Георгий Иванович получил преданного человека, с которым он был связан родственными узами. Да и любимой дочурке радость. Иногда, выпивая сто грамм коньяка, он будто в шутку говорил ей:

– Видишь, Леночка, какой у тебя папка? Мужа тебе нашёл всем бабам на зависть: красив, умён, надёжен. Довольна ли моя девочка?

Девочка Лена всегда соглашалась с отцом и благодарила его классическим поцелуем в щёку и крепкими объятиями, хотя вопрос о том, кто кого «нашёл» сам Володя считал очень спорным.

Сердце Владимира Ивановича заныло с новой силой, а лицо и шея покрылись холодным потом. На внуке тоже тесть настоял, и Володя не подумал сопротивляться, соглашаясь с тем, что родственные связи должны стать кровными. Сразу после родов жена так же тихо скончалась, как и жила – незаметно и не доставляя хлопот. За короткое время какая-то послеродовая инфекция съела Лену изнутри, сделав Володю вдовцом. Тесть был в ярости, потому что дочь он безумно любил. Тихое угасание молодой мамы не смогли замедлить ни связи, ни деньги. В больнице полетели головы. От яростного гнева Георгия Ивановича пострадало множество людей от простых санитарок до самого главврача.

После смерти дочери тесть очень изменился. В нём как будто сломался внутренний стержень, и каждое утро он надевал себя на его остатки и заставлял двигаться и просто жить. Георгий Иванович уже не мог обходиться без зятя и давал ему всё большее поле для деятельности. В конце концов, он просто отошёл от партийных дел по возрасту и вместе со своей супругой занялся воспитанием внука Александра. Вот оно. Нельзя было самоустраняться от воспитания сына.

Щёлкнул замок входной двери, и Наташа умоляюще прошептала одними губами:

– Папа, пожалуйста! – и выскочила встречать мужа. – Ой, Сашенька, у нас папа в гостях.

– Я вижу! – буркнул голос сына.

– Папа пишёл, папа пишёл! – заверещала маленькая Катя, вылетая из комнаты Борьки. Сквозь стеклянные двери комнаты Владимир Иванович видел, как его единственный сын бросил угрюмый взгляд на жену и подхватил малышку на руки.

– Привет, детка! Ты сегодня слушалась маму? – небрежно потрепав дочь по головке, Сашка тут же опустил её на пол. Владимир Иванович почему-то подумал, что это проявление эмоций к собственной дочери – тот максимум, который девочка видела за свою короткую жизнь от родителя.

Отец продолжал рассматривать сына. Сашка был красивым мужчиной, этого у него не отнять. Внешне они были очень похожи. Вот только глядя на сына, Владимир Иванович всегда поражался его виляющему взгляду. Создавалось впечатление, что для того чтобы посмотреть кому-то в глаза, Саше приходилось прилагать неимоверные усилия. Катюша молнией забралась на колени деда и погладила ладошками его щёки.

– Деда мокый, – заявила она и с детской непосредственностью вытерла свои влажные ладошки об его же рубашку. Наташа, ставившая возле разувающегося мужа тапочки, замерла и удивлённо посмотрела на свёкра.

– Папа, как вы себя чувствуете? Может скорую вызвать?

– Всё в порядке, дочка. Ничего не надо.

– Здравствуй, отец! – взгляд сына остановился на бледном влажном лице отца и тут же снова пошёл путешествовать по комнате.

– Наташа, забери Катю. Нам с Сашей нужно поговорить, – Владимир Иванович, привыкший отдавать указания, не ожидал сопротивления даже от Сашки, на лице которого мелькнуло и тут же пропало выражение детского упрямства.

Он сделал вид, что не видит это сопротивление сына и очередной умоляющий взгляд невестки. У него начала болеть шея и область левой лопатки и впервые за весь вечер он подумал, что стоит показаться врачу.

– Выйди, тебе сказали! – рявкнул его сынок, не обращая внимания на обеспокоенный вид жены. Сейчас его взгляд ощупывал бледное лицо отца, полулежащего в кресле с закрытыми глазами. Наташа прикрыла дверь комнаты за собой, буквально вытягивая из комнаты сопротивляющуюся дочь, не желающую отходить от любимого деда.

– Сядь рядом! – приказал Владимир Иванович.