Татьяна Свичкарь - Инга и Барон

– Лёха, откуда ты здесь взялся?!

И когда они стиснули друг друга так, что захрустели косточки, я тихонько поманила за собой Анну. Больше нам здесь нечего было делать.

Мы вышли на улицу, и побрели, проваливаясь в снежную кашу. Погода стала еще более отвратной. Не очень холодно, но ветер сечёт лицо, и просто не чаешь дождаться минуты, когда, наконец, закроешь за собой дверь.

Анне приходилось ещё хуже, чем мне, потому что я нашим бездорожьем была приучена, и без высоких сапог из дома не выходила. И шапка на мне была, а у Анны волосы трепал ветер, наметал в них не знай, чего – то ли снег, то ли капельки дождя. И Анна меня, наверное, по себе меня пожалела.

– Бедное ты дите…, – сказала она, искоса взглянув на меня. А я тоже прятала подбородок в воротник пальто, – Куда-то тебе еще брести…

Анна расспрашивала меня, в какой школе я учусь, в каком классе, что из предметов нравится, чем я ещё люблю заниматься. … Это были обычные вопросы взрослых, но с её стороны я чувствовала подлинный интерес. И, как потом убедилась, она не забывала ничего из того, что ей рассказывали.

– А вы где работаете?

– Я… в газете работаю, – рассеянно сказала она, – «Свободный город». Редакция на площади Свободы, возле Вечного огня. Заходи в гости. Анна Баратынская. Впрочем, пойдём ко мне прямо сейчас. Погода мерзейшая, у меня есть пельмени, хоть горячего похлебаем

В самой этой формулировке было что-то родное. Так папа говорил. Так говорил Саша. Господи, когда же я, наконец, доберусь рассказать о Саше?

Без выпендрёжа, без красивых салфеточек. У нас есть такая девочка в классе, Ангелинка. Высокая, крупные черты лица. Идёт всегда по коридору как королева. И она очень гостеприимна. Если какие-то классные праздники – то у неё собираемся. Огромный дом и огромный сад по-над Волгой. Барбекю и мохито. Элита.

А тут – пойдём, похлебаем горячего, чтобы не заболеть.

Анна отперла дверь. Навстречу нам по коридору шёл кот. Обычный серый кот. Но у всех котов такой вид, будто им все вокруг должны по жизни. А какие заслуги-то у них? Только что мурлыкают, чистые и не пахнут. Мышей в нынешних квартирах нет… Кот сощурил глаза. Ему даже лень было отчитывать Анну за опоздание. Сама должна знать. Он повернулся и пошёл по коридору, высоко неся хвост.

Она уловила это с полуслова.

– Ишь, старик Каренин. Не комильфо я себя веду. А сам дела свои справляет на телевизор, на программу.

– А там всегда лежит программа? А если ее убрать? – заинтересовалась я.

Анне такая мысль, по-видимому, не приходила в голову.

– Всё равно, наверное, будет… Запах же до конца не истребить, – задумчиво сказала она, – Я же не могу залить телевизор хлоркой.

– Вообще-то у кота здравое отношение к нашему телевидению. А уберите всё-таки программку-то…

– Не факт, что я её потом найду. В этом доме всё куда-то девается.

Она скинула сапоги, и я увидела, что у неё совсем промокли ноги.

В комнате во всю стену – стеллаж с книжными полками. Опять я почувствовала душу родную. Сейчас тома все больше выбрасывают: освобождают место от допотопных «средств информации». Мы с Васькой недавно притащили книги с помойки. Их там нельзя оставлять, как котят или щенят, они такие же беззащитные. И какие книги! «Маленький лорд Фаунтлерой», «Маленькая принцесса» про девочку Сару Кру, подружившуюся с крысой.

Анна прошла на кухню, поставила кастрюлю на плиту. Положила на стол пакет с пельменями.

– Когда вода закипишь, бросишь? Я замёрзла чего-то…

Она надела тёплые носки и прилегла на кровать. Закуталась в плед. Я знала это чувство, когда никак не можешь согреться. А когда всё-таки согреешься – неодолимо клонит в сон. И так было жалко будить её… Я высыпала уже в кипяток пельмени. Поискала луковку и лавровый лист, так всегда варил пельмени папа. У Анны ничего не было. В шкафу сиротливо стоял пакет с пшеном. Следующий раз она скажет:

– У меня есть сахар, давай пить чай.

Когда мне всё-таки пришлось её разбудить, она жёстко отёрла ладонями лицо, благодарная судьбе за эти полчаса отдыха.

– Как же хорошо… Тарелку… подожди, ты вторую не найдёшь. Но у меня есть мисочка. Всё я об этом дядьке думаю. Вот так мы – не пожалеем, не подойдём к упавшему. Может, к женщине только, а к мужику – точно нет. У меня отец так четыре часа лежал на автобусной остановке. Инфаркт. Люди спохватились, когда дождь пошёл, а он не шевелится. В приёмном покое умер..

***

– Как будем Новый год отмечать? – спросил Червяк.

Была большая перемена. Из столовой мы стянулись все в актовый зал. Он был в пристройке. Полутёмный коридорчик, несколько дверей… Классы. Тут проходили уроки труда. Помню, как лет в десять мы делали бутерброды, украшали их мухоморами – из помидоров и майонеза

А потом Тамара Михайловна распорядилась, чтобы мы нагрузили тарелки и угостили мальчишек в соседнем классе. Но что они могли взамен дать нам? Они разводили руками. Мастерили тогда ножки для табуреток.

Мы сидели и перебирали варианты новогодья. Конечно, на крайний случай всегда можно собраться в школе. Но неужели мы не придумаем чего-нибудь интереснее?

– В аквапарк, – мечтательно вздохнула Ленка, – Везде мороз, а мы как на Гавайях. Там же потом и посидим в кафе.

Я видела, как глухо замолчали Червяк, Кисель. Им-то денег на аквапарк никто не даст.

– У меня? – предложила Ангелинка.

Ага, а в одиннадцать часов выйдет её мама – до приторности ласковая. Захлопает в пухлые ладоши:

– По домам, по домам…. Милые дети, я за вас отвечаю.

Если попроситься в национальный парк, у которого есть свой приют… Там недорого, потому что из всех удобств – только нары. Но рядом есть наблюдательный пункт, можно, спрятавшись в крошечном, точно детском, бревенчатом теремке, посмотреть, как звери выходят из леса. Кабаны, зайцы, лоси. А волк в парке остался один. Подросток. Его зовут «Тинейджер». У него очень острый нюх, и он никогда не подходит близко. Только воет тоненько и жалобно, как беспризорник: «Позабыт-позаброшен, с молодых юных лет…»

У меня был свой подарок от судьбы: концерт во Дворце культуры, и Славка уже передал билет – серебряный листочек с чёрным гитарным грифом и снежинкой.

– Ты поедешь? – спросил Червяк.

Я вспомнила об этом его вопросе, когда ехала к Анне. Знала её газету. Она была по-своему знаменита, и ещё очень молода – года три, не больше. Редактор, Валера Петров, красивый парень, похожий на Ваню Урганта. А работали там, в основном, молодые ребята, примерявшие на себя то, о чём писали.

Рассказываешь о нелёгком труде почтальона – так походи недельку с почтальонской сумкой на плече по подъездам и дворам со злыми собаками. Повествуешь о настоятеле сельского храма, который учит мальчишек старорусской борьбе? Собирай рюкзак, поживи с ребятами в их летнем лагере при храме, послушай, о чём они говорят, о чём мечтают.