Игорь Ягупов - Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

– Я книгу принес, – пробормотал он, когда пауза затянулась до неприличия.

– Почитаем, – кивнула девчонка.

Гриша подумал, что лучше бы вчера за ним погнался Лелик. И пусть бы даже догнал.

– Это не для чтения, – чувствуя, как бетонный пол подъезда уходит у него из-под ног, просипел Гриша. – Это для семечек. Кулечки сворачивать.

С этими словами он протянул пухлый том девчонке. Та взяла его обеими руками.

– Бабе Фае передай, – пробормотал Гриша сконфуженно, – скажи, что от Григория.

– Хорошо, Григорий, – фыркнула девчонка.

– Только передай обязательно. Я обещал, – ни с того ни с сего добавил Гриша.

– А вдруг я почитать захочу? – снова фыркнула девчонка, уставившись на Гришу своими огромными голубыми глазами. – Что тогда, Григорий?

Гриша покраснел и смущенно хмыкнул, показывая, что понял юмор, но не знает, что же сказать в ответ.

– Нет, что тогда, Григорий? – настаивала девчонка, которой явно нравилось вгонять Гришу в краску.

– Читай тогда, а уж после прочтения – на кулечки, – пробормотал он, изнемогая под этой пыткой.

– Григорий, – протянула девчонка, – а тебе не кажется, что как-то неприлично даже не познакомиться? Спросить, например, как меня зовут?

– Да я и так знаю, – брякнул Гриша.

– Да ну! – нарочито удивилась его собеседница. – И как же?

– Тань… – начал было Гриша, но вовремя поправился: – Татьяной.

– Ишь ты! – хмыкнула девчонка.

– Чего ты выделываешься? – неожиданно разозлился Гриша. – Мы с тобой теперь, наверное, часто станем видеться. Потому как мы для бабы Фаи будем семечки покупать и жарить. Так что привыкай ко мне.

– Надо же, – надула свои и без того пухлые губы девчонка, – как заговорил!

– Уж как могу, – огрызнулся Гриша.

Какие же все-таки огромные были глаза у этой девчонки.

– А чего твой дружок вчера удрал посреди разговора? – спросила Танька.

– Так надо было, – пробурчал Гриша.

Ему очень хотелось пофорсить перед своей новой знакомой и рассказать о трусости Олега, но он понимал, что это было бы неприлично по отношению к приятелю.

– А ты, я вижу, посмелее будешь, да? – фыркнула Танька.

– Поживем – увидим, – отмахнулся Гриша.

– Ладно, спасибо за книгу, – сказала Танька. – Я тете Фае передам, что ты заходил. Пока. Встретимся еще.

– Угу, – только и успел пробормотать Гриша.

Девчонка с грохотом захлопнула дверь, и он остался один на полутемной лестничной площадке.

Когда он вернулся, Олег уже торчал возле подъезда с внушительного размера эмалированным ведром, доверху заполненным отборным пузанком.

– Вот, – гордо сказал Олег, махнув рукой в сторону ведра. – Получай.

Вдвоем они отправились к Ленке и полдня жарили семечки на старой чугунной сковороде, которую нашли на кухне. Уже под вечер они снова пересыпали семечки в эмалированное ведро Олега и отнесли его бабе Фае. На этот раз торговка оказалась на месте. Как ни странно, но это почему-то расстроило Гришу.

Баба Фая сняла пробу и осталась довольна товаром. Она пересыпала семечки в свое ведро. Договорились, что через день они принесут ей еще, а она отдаст им деньги с прибавкой их доли.

А еще баба Фая пообещала поговорить с Петровной, что торгует семечками во дворе возле гастронома «Юбилейный». По ее словам, та вообще была одинокой да с больными ногами. Так что ей трудно было ездить на базар за товаром.

– Она вам и пятнадцать копеек с рубля даст, – махнула рукой баба Фая.

– Так это ж ваша приятельница, – удивился Олег.

– А в таких делах приятельниц нет, – хмыкнула баба Фая. – Тут уж кто как договорится. Так шо вы, хлопчики, не робейте.

Петровна оказалась толстой, с нездоровым румянцем бабкой на тощих кривых ножках. Как и говорила баба Фая, она с радостью согласилась на условия Братства, которое к тому времени уже было оформлено той самой хартией, о которой говорил на пирсе Олег. Хартия была написана от руки на обратной стороне красной грамоты победителя соцсоревнования и торжественно скреплена подписями обоих учредителей.

– Кровью расписываться будем? – хмыкнул Гриша, когда Олег представил ему историческую бумагу.

– Тебе бы все шутки шутить, – огрызнулся приятель. – Подписывай вечным пером. Сойдет?

– Сойдет, – кивнул Гриша.

Спустя пару недель к ребятам подошла еще одна бабка. Она тоже захотела, чтобы они приносили ей уже жареные семечки. Она же привела к ним еще двух торговок. И дела мало-помалу пошли.

Вскоре на базаре старый армянин из пригородного села дал им хорошую скидку за покупку пяти ведер семечек ежедневно. Семечки теперь приходилось привозить с базара, а потом развозить по городу на такси. Ленкина плита тратила газу больше, чем металлургический комбинат. А жар на ней чуть не круглые сутки стоял адский. Ленка бросила работу и жарила семечки сама. Теперь Олег с Гришей могли платить ей больше, чем ресторан, где в основном обедали старики-пенсионеры да экономящие каждую копейку семейные отдыхающие.

– Зима придет – отдохнем, – вздохнул как-то вконец измотанный Олег.

Но зимой Гриша додумался пересадить торговок в предбанники магазинов. За небольшую плату алчные директора торговых точек с готовностью согласились на это.

– Может, сходим куда-нибудь? – как-то предложил Татьяне осмелевший Гриша, доставив бабе Фае очередную партию товара.

– Куда? – фыркнула девушка.

– На пирс бычков ловить, – огрызнулся Гриша, предполагая, что снова станет объектом насмешек.

– Я думала, что ты серьезно! – неожиданно надула губы Татьяна.

Гриша вздрогнул. И в ближайшее воскресенье он выгулял девушку по Бродвею, а потом отвел поужинать в кафе «Майское». Танька ела котлету по-киевски и смотрела на него своими огромными голубыми глазами. Впрочем, теперь Гриша уже не так тушевался под этим взглядом.

– Так вот и начался их роман, – развел руками Яник.

Юрий из вежливости кивнул. Если честно, он даже не понял, зачем Яник так подробно рассказывал ему об этой Таньке и ее отношениях с его дедушкой. Ясно же, что у них ничего не вышло. Ведь его бабушку звали не Татьяной, а Светланой. Да и не было у него сейчас времени, чтобы углубляться во все эти истории. Голова Юрия была занята совсем другим. Минут пятнадцать назад Майбах свернул с шоссе на узкую и разбитую примыкающую дорогу. Она петляла между редких березок, как будто хотела замести следы. Они проехали Рузановку. Теперь поселок остался где-то слева и позади. А прямо по курсу за редким леском замелькали ржавые ангары некогда крупного военного аэродрома.

Юрий нервно вглядывался в эти руины, силясь понять, осталась ли в них еще хоть какая-то жизнь. Или ему просто сейчас свернут шею в одном из этих бараков, где его никто и никогда не найдет. Впрочем, даже если и найдут, лучше ему от этого уже не будет. Юрий почувствовал, как, несмотря на работающий во всю силу кондиционер, его лицо от накатившего страха покрывается мелкими капельками пота. Аэродром выглядел абсолютно необитаемым. Юрий с испугом скосил взгляд на Яника. Но тот, казалось, было погружен в собственные мысли.