Игорь Ягупов - Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

– Значит, так, – неожиданно для самого себя заговорил он, протягивая торговке монетку, – вот, баба Фая, десять копеек за маленький стаканчик. Высыпьте воробьям. Пусть покушают за наше здоровье.

Пока баба Фая с явным удовлетворением угощала пернатых, Гриша набрал в легкие побольше воздуха, чтобы не переводить дух как можно дольше и успеть договорить задуманную фразу до конца, и продолжил:

– А дело у нас такое: мы предлагаем покупать для вас семечки на рынке, жарить их и, если надо, помогать вам в чем-то еще, что скажете. А за это вы будете платить нам 10 копеек с каждого заработанного рубля.

Воздух в легких закончился, и Гриша замолчал. Краем глаза он заметил, что Олег смотрит на него с восхищением. Впрочем, в этот момент его гораздо больше интересовала реакция на его речь бабы Фаи. Та тем временем, пожевав немного губами, словно искала во рту собственные зубы, подняла лицо к окнам подъезда.

– Лелик! – неожиданно громко заорала она хрипловатым голосом. – Лелик!

Из кухонного окна второго этажа высунулся молодой мужик с голым торсом и раскрасневшимся от жара лицом.

– Чо? – проорал в ответ мужик.

– Лелик, иди до мэнэ, – рявкнула баба Фая, – хочу тэбэ с хлопцами познакомить.

– Теть Фая, я семки жарю, сгорят, – гаркнул мужик.

– Та на хвылынку тока, – махнула рукой торговка.

– Сгорят, – повторил мужик.

– Та нехай Танька их поворошит пока, – предложила баба Фая.

– Ага, так она и будет, – захохотал мужик.

– Танька! – заорала баба Фая.

В ответ на этот крик в соседнем окне показалась белобрысая голова девчонки-подростка.

– Иди до кухни, повороши семочки! – все таким же зычным голосом продолжила баба Фая, обращаясь к ней.

– Не хочу! – огрызнулась девчонка, на что все еще торчащий в окне Лелик довольно захохотал.

– Не зли мэнэ! – рявкнула баба Фая.

– Ладно, – нехотя крикнула девчонка. – Только недолго.

– Лелик! – снова обратилась к мужику торговка. – Шо ты еще ожидаешь? Шобы я постелила тебе ковровую дорожку на крыльце?

Пока баба Фая громогласно пререкалась с родственниками, Олег и Гриша переглянулись. Они оба явно думали об одном и том же, и мысль эта была написана на их посеревших от страха лицах.

– Нам конец, – едва слышно озвучил незатейливую повестку дня Гриша.

Он хотел добавить что-то еще, но не смог. Чувство самосохранения подсказывало ему, что надо бежать. Срочно. До того, как Лелик выйдет из подъезда. Тогда будет уже поздно. Но ноги внезапно стали ватными, как в тот вечер, когда на Приморском бульваре он встретил гопников со Слободки.

– Бежим в разные стороны, – зашептал ему на ухо Олег. – Тогда он побьет только одного. Я туда, – он взглядом указал в сторону видневшейся невдалеке трубы котельной, – а ты назад, к «Строителю».

– Ага, – тихо заныл Гриша, – тебе, значит, под горку бежать, а мне в горку?

– Так и ему же под горку, – прошипел Олег, имея в виду преследователя.

– И шо с того? – не сдавался Гриша.

– Ладно, я туда побегу, к «Строителю», – сдался Олег. – Давай на раз, два, три.

Прошептав «три», Олег бросился бежать. Было самое время, потому что на крыльце появился Лелик. Он был в растянутых на коленках трениках и домашних шлепанцах на босу ногу. А его голый торс был густо покрыт рыжими волосами.

Гриша смотрел на Лелика вытаращенными глазами, но сил бежать куда бы то ни было, в горку или под горку, у него не было.

– Чо случилось-то? – поинтересовался Лелик у бабы Фаи, подойдя ближе и провожая недоуменным взглядом улепетывающего в сторону гастронома Олега.

– Тут хлопчики пришли, – кивнула в сторону Гриши торговка. – Второй, правда, куда-то рванулся. Но ты хоть этого запомни.

– Ага, – с готовностью кивнул Лелик, уставившись на Гришу. – Понял.

– Они хочут нам семочки возить с рынка и жарить, – продолжила баба Фая. – Типа помогать. И всего за десять копеек с рубчика.

– То шо надо! – неожиданно воодушевился Лелик.

– А я шо говорю? – хмыкнула торговка. – С тебя жарщик никакой, а Таньку и вовсе не допросишься. А тут они нам товар привезут готовенький. Понял?

– Ага, – кивнул Лелик.

– Я тебя позвала, шобы ты с хлопчиками этими познакомился, – продолжила баба Фая, но, бросив взгляд в сторону «Строителя», уточнила: – С хлопчиком. Мало чо, меня не будет. Шобы знал. Да и хлопчики дохленькие. Так шо ты за ними приглядывай. Шобы их никто не обидел. А то мало ли шо. У нас, как кто робыть чо-нибудь начинает, так его тут же и обидят. Понял?

– Понял, – снова кивнул Лелик.

– И ежели они до тебя с чем-то обратятся, – продолжила баба Фая, – то ты им помоги.

– Угу, – промычал Лелик, которого явно обрадовала перспектива того, что жарка семечек отойдет к кому-то другому.

– Мы… да… – пробормотал Гриша, у которого отлегло от сердца.

Однако последствия пережитого стресса лишили его способности соображать. Его руки и ноги слегка дрожали, и он боялся, что это заметят баба Фая с Леликом.

– Лелик, – протянул ему волосатую ручищу мужик.

– Ага, – промямлил Гриша, приняв рукопожатие, – меня Гришей зовут. А моего приятеля, которому… срочно понадобилось уйти, – Олегом.

– Ну, будем знакомы, – пробасил Лелик. – Если чо – обращайтесь.

– А мы, – вернулся к начатой пару минут назад речи немного осмелевший Гриша, – мы тоже готовы помочь вам, чем можем. В плане торговли семечками.

– Тут вот шо еще надо бы, – внезапно воодушевился Лелик, отчего у Гриши снова подкатил комок к горлу. – Газеты нужны, шобы кулечки сворачивать. С газетами вечная проблема.

– Та шо они тебе – родят эти газеты? – возмутилась баба Фая. – Семочки привезут, пожарят – уже хорошо.

– Нет, нет, – затараторил Гриша, почувствовав, что пришел его звездный час, – как раз бумага – вопрос решаемый. Есть даже лучше, чем газета. Что эта газета? От нее руки вечно в типографской краске. Да и разрывать листы приходится. У меня имеется другой источник бумаги – книга! Роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир».

– А тебя мамка за нее не заругает? За Николаевича? – хихикнула баба Фая.

– Не, не заругает, – отмахнулся Гриша. – Мы этот роман уже прошли в школе в прошлом году. Так что он нам дома теперь без надобности.

– А для нас пойдет, – ухмыльнулся Лелик.

– Еще как пойдет! – с видом заправского торговца, расхваливающего свой товар, продолжил Гриша. – Книга просто замечательная! Старая, еще послевоенного издания, вся рассохлась уже, так что страницы выдираются очень хорошо. И размер аккурат под большой стакан. Там страниц около тыщи – надолго хватит. Я вам завтра же принесу, баба Фая. Завтра же.

С видом победителя Гриша вернулся к своему подъезду. Как он и ожидал, Олег сидел на скамейке, нервно почесывая свою загорелую до черноты шею.