Александр Лобанов - Юнайтед. Роман

Институт он бросил после второго курса, и деньги Дмитрия, потраченные на сына, в очередной раз оказались, как выражаются в бизнес-среде, вложенными в тухляк.

Дмитрий продолжал материально поддерживать Артёма, купил ему квартиру в центре Москвы, на Большой Якиманке. Он не мог не порадоваться, вполне искренне, когда старый друг, приютивший Артёма в своём маленьком рекламном агентстве «Юнайт», увидел в нём задатки исполнительного управленца, но эта радость длилась недолго. Прежнее отцовское раздражение на непутёвого сына выродилось в крепкое мужское презрение. В естественное, как считал Дмитрий, презрение к человеку, неспособному на третьем десятке сделать свою жизнь без помощи добрых дяденек и самому стать для кого-то опорой. Как прежняя неустроенность Артёма, так и его нынешний быстрый успех были личным ему, Дмитрию, оскорблением. Статусом двадцатидвухлетнего замдиректора, позабыв о приличии, Артём бравировал прилюдно. Отец стал замечать, что ему стоит немалых волевых усилий здороваться с сыном за руку.

Отношения с Артёмом были одной из немногих тем, которые Дмитрий мог обсуждать только с отцом Николаем. Обогнув в тяжёлых мыслях посёлок по периметру и выйдя за шлагбаум, он набрал номер друга, не обратив внимания на пропущенные вызовы и СМС, которые последние десять минут терзали карман звонками и сигналами. Машина священника выехала с грунтовки прямо перед его носом. Желание объясниться с отцом Николаем вдруг резко пропало. Столь же резко расхотелось двигаться куда-либо дальше самостоятельно. Дмитрий сел в машину.

– Уже что-то случилось? – проницательно спросил отец Николай.

– М-да, если мягко выразиться, выходные не удались, – отрывисто проговорил Дмитрий.

Отец Николай, словно по ритуалу, выключил плеер, транслировавший в колонки церковный хор.

– Я всегда забывал спросить, – сказал Дмитрий, – сынишка твой самый младший, Савелий. Как вы его зовёте? В смысле сокращённо?

– Сава, – ответил священник. – Савушка.

– Но Савва – это же другое имя, как у Саввы Морозова.

– Нет, Савва с двумя «в» – это другое. Наш Сава – Савелий. От имени Саул. А Сав-ва – это Сав-ва.

– Они с Васькой всё лето, что ли, в этом православном лагере сидят? – Дмитрий приспустил стекло, подставил ветерку правый висок. – Сколько я к тебе ни приезжаю летом, ни того, ни другого не вижу.

– Да, как Сава в первый класс пошёл, так я стал им обоим пять смен оплачивать. – Отец Николай напряжённо, как газовый вентиль, скрутил руль набок. – Им там нескучно, и воспитание хорошее. Это Ярославская область. Катьку тоже стараюсь хотя бы на пару недель туда затолкать, но ей там совсем не нравится. Своенравная девчонка. С Валеркой в своё время мы многое упустили. В праздности рос. Праздность – это же не отдых, а бездействие, скука. Мягким вырос, разболтанным. А Василёк с Савушкой, те с малых ногтей бойцы. Поразительно, сколько в них энергии и до чего же они способны, без наставлений даже, быть требовательными к самим себе.

Вырулив на свою улицу, отец Николай притих, увидев встречающую их посреди дороги Ирину.

– Ну вот скажи, тебе прям совсем невмоготу стало? – затараторила она, едва Дмитрий вышел на обочину. – Без этого бы ты не обошёлся? Умер бы? Я-то переживу, а он теперь год с тобой разговаривать не будет.

– Сегодня уезжаем, – постановил Дмитрий. – Дома и поговорим. С Артёмом тоже.

– А нам теперь немножко не на чем ехать, – процедила Ирина.

Дмитрий замер, столбенея, на пороге гаража. Жена священника прохаживалась внутри, разводила руками:

– Это просто какой-то кошмар!

На дороге раздались протяжные приветственные сигналы.

– Здрасте-пожалуйста, самое время!

Из окошка подъехавшей белой «тойоты» Дмитрию заулыбалась и замигала глазами немолодая бородатая физиономия, обрамлённая длинными седыми космами:

– Привет, Димка, дорогой ты мой!

Поджав губы, Дмитрий подошёл, обнялся с вылезшим из машины низеньким тщедушным человечком в джинсах и чёрной майке с надписью Deep Purple.

– Здравствуйте, Александр, – сухо произнёс отец Николай.

– Здрасте, здрасте, батюшка! – с добродушной фамильярностью поздоровался со священником новоприбывший.

Из распахнувшейся калитки быстро вышел, почти выбежал Артём, за ним показался Валера, голый по пояс, с футболкой на плече. Не взглянув на Дмитрия, Артём схватил руку Эликса:

– Привет. У нас тут инцидент произошёл. Крупный.

– Какой ещё инцидент, Тём? – Эликс изумлённо оглядел всех собравшихся. – Это кто тебе такой синяк под глазом поставил?

– Вот этот хуй и поставил. – Артём кивнул на отца.

Дмитрий дёрнулся вперёд, занося кулак, но отец Николай вцепился в него крепкими жилистыми руками, проявив неожиданную силу.

– Саш, боюсь, всё отменяется, – тяжело дыша, сказал Дмитрий. – Я сейчас должен расплатиться с хозяевами за ущерб, а потом мы поедем. Не знаю на чём! – Он нервозно замотал головой. – Но я готов хоть до электрички пешим ходом… А давай-ка ты нас и повезёшь! Тебе тоже здесь задерживаться незачем. Прости, что так получилось.

– Дим, за какой ущерб ты собираешься расплачиваться? – спросил священник.

Дмитрий не ответил. Отец Николай повёл Артёма и Валеру в дом, похлопав по спинам. Женщины рассыпались перед новым гостем в извинениях за невесёлый приём, Эликс отмахивался, продолжая испуганно и непонимающе смотреть на Дмитрия. Когда женщины ушли, он сказал, разведя руками:

– Дим! Ну что такое! Родные же люди!..

Увидеться наедине с благодетелем Эликсом, которого так ждал, Артём смог только за пять минут до отъезда. Он сидел один на качелях, рядом на подушке с венчиками лотоса так и лежал брошенный Валерой ноутбук. Оживив его касанием пальца, Артём увидел паблик в социальной сети «ВКонтакте» с фотографиями, сделанными на байкерской тусовке в Сербии.

– Тём, ты тут? Слушай! – Эликс деликатно постоял на двухметровой дистанции, затем присел рядом. – Я понимаю, ни сегодня, ни завтра тебе это обсуждать не захочется. Но ты помнишь, да, что со мной ты всегда можешь встретиться и поговорить. О чём угодно. В любой вечер я готов рвануть в «Ленивого лося», если маякнёшь. А ещё лучше – приезжай в «Поляны». Договорились? Не унывай. Ничего смертельного не произошло.

Артём подавленно и стеснённо глядел в сострадательное лицо своего друга и босса. Из-за неукрощённой седой растительности и рахитичного сложения он казался противоположностью Дмитрия по всем параметрам.

– Москва всё та же. – Киршон сунул галстук в карман пиджака, расстегнул на рубашке две верхние пуговицы.

– Да, – с радостной печалью сказал Эликс, приложив платок к намокшей от мороженого бороде.

Перед ними колыхалась вода Москвы-реки, плавно тащились по волнам утки и пластиковые бутылки. Сзади пролетали, жужжа колёсами, одиночные скейтеры. Блестела на солнце застеклённая станция метро на нижнем уровне двухъярусного моста, ползли и разгонялись силуэты поездов.