Антон Баков - Государство – это ты!

Я искренне восхищен золотыми руками Пола, он может починить все что угодно. Правда, эта вещь скоро опять сломается, но он будет чинить ее снова и снова. Это не имеет отношения к финансам, это состояние души. Я это понял, когда, вернувшись на Раротонгу, проехал на поломобиле. Я думаю, что на всемирном конкурсе самых развалившихся автомобилей машина Пола заняла бы весьма достойное место. Да и яхта бы неплохо выступила в своем классе.

Намаявшись, мы сгоняем болезного Матвеева на угловой диванчик в камбузе, где он пытается заснуть, свернувшись в колечко, а сами устраиваем втроем кучу-малу на диване в кубрике. Матюхин героически уступает нижний ярус койки Алексееву, и устраивается в коридорчике, ведущем в носовой отсек. Спать на носу больше желающих нет. И это правильно, потому что погода продолжает ухудшаться.

Утром я осторожно выползаю из-под детей и выглядываю в иллюминатор. За окном тропический ливень стеной, люк на палубу задраен, внутри жуткая духота и запах немолодых мужчин. Качка больше, чем вчера, океан штормит, и наша 18-метровая скорлупка, как Ванька-встанька, переваливается с боку на бок.

Через пару часов просыпается Пол и готовит на завтрак макароны с томатным соусом и цыпленком. У измученных морской болезнью нет аппетита, Стася на голодовке. Мы с Мишей и капитаном садимся завтракать. К нам робко присоединяется Мэтью, но не успевает он прикоснуться к еде, как очередной вал накреняет нашу посудину. Яхта практически ложится на бок. Мы сами, наш стол и Мэтью, на прикрепленном к борту табурете, подымаемся вверх и нависаем над противоположной стенкой камбуза, где мойка и плита. В этот момент табурет, любовно приколоченный золотыми руками мистера Грина, отрывается от борта и летит вместе с Мэтью вниз. Матрос ловко бьется макушкой о борт и каким-то невероятным образом умудряется надеть тарелку себе на лицо. Когда он поворачивается к нам, все невольно ахают. К счастью, это не кровь, а просто кетчуп.

Откушав, я интересуюсь нашим местонахождением. Наш автопилот – это обычная программа в капитанском ноутбуке, не считая, конечно, механизма, двигающего руль. По ноутбуку видно, что за ночь нас вынесло к коралловому атоллу Палмерстон. Этот остров состоит из 35 песчаных островков, находящихся в пределах кораллового рифа, окружающего лагуну. Общая площадь суши – 2,1 км². Площадь лагуны – 14,57 км², а ее длина – 11 км. На всех островах атолла растут кокосовые пальмы, панданусы и другие деревья. Рек нет, жители собирают дождевую воду.

Палмерстон был открыт капитаном Джеймсом Куком 16 июня 1774 года. Однако на острове он высадился только 13 апреля 1777 года. Остров был назван Куком в честь Генри Пальмерстона, бывшего тогда одним из лордов Адмиралтейства. Но прославил этот атолл совсем другой человек.

В 1863 году выходец из английской глубинки, корабельный плотник и бондарь Уильям Мастерс прибыл на Палмерстон с двумя полинезийскими женами. Впоследствии он взял еще третью. Он оставался единоличным правителем острова до своей смерти в 1899 году. После себя Мастерс оставил большую семью с 17 выжившими детьми, а общая численность жителей колонии к тому времени составила около 100 человек. Все они являлись потомками Мастерса и его трех жен.

В 1901 году британский представитель на Раротонге полковник Гуджеон назначил старшего сына Уильяма Мастерса – Джоэла – британским представителем и судьей на острове. В 1923 году ураган уничтожил все пальмы на Палмерстоне, а также все дома островитян. Жители были эвакуированы на Раротонгу. Позднее островитяне еще несколько раз покидали остров после разрушительных штормов, но часть из них возвращалась на остров.

Со временем потомки Мастерса образовали отдельный народ – палмерстонцев. Все они, как и жители его родной деревни, говорят на английском с глостерширским акцентом. Ко времени смерти самой младшей дочери Уильяма Мастерса, Титана Танги, в 1973 году, более тысячи палмерстонцев жило на Островах Кука и в Новой Зеландии. Кстати, жена Томаса Нили, от которой он сбежал на атолл Суворова, также принадлежала к этому плодовитому племени.

В 1954 году семья Мастерсов безвозмездно получила Палмерстон в полную собственность. В настоящее время на острове живут 63 представителя трех ветвей семейства, произошедших от трех жен патриарха. Браки внутри каждой из групп запрещены. Атолл Палмерстон не намного больше атолла Суворова, но Мастерс выбрал свою стратегию, отличную от стратегии Нили, и оставил после себя не книгу, а целый народ.

Матюхин слабым голосом просит ссадить его на берег. Я смотрю на мое потрепанное воинство и понимаю, что еще 10 таких ночей выйдут нам боком. Пока не поздно, пора поворачивать на юг, на Раротонгу. Черт с ним, с атоллом Суворова, провозгласить возрождение Российской империи можно и в международных водах. Против возвращения в цивилизацию возражает только Миша, он считает это неспортивным. Стася не принимает участия в обсуждении, уткнувшись в какую-то книжку.

Итак, решено: поворачиваем!

Переход до Раротонги займет двое суток, и значит, пора снимать фильм. Увы, дождь льет как из ведра, кораблик ложится с одного бока на другой, и даже дети не лезут на палубу. Придется обойтись павильонными, точнее камбузными, съемками. Дикая жара, духота, пот заливает мое лицо. Я надеваю штормовку на голое тело и сажусь под карту вещать о территориальных претензиях возрожденной империи. Железный Толя, бледный, но решительный, запечатлевает для истории этот момент. Лучшие съемки в моей жизни, даже круче, чем то интервью, которое мы отсняли с Олей Чебыкиной в бассейне с крокодилами. Тогда все-таки была некая нарочитость. Но эпизод в камбузе, болтающемся на безумных качелях волн посередь Великого океана, – брутальный глоток реальности.

К вечеру дождь кончается, и океанское буйство начинает спадать. У наших коллег постепенно проходит морская болезнь. Поистине человек ко всему привыкает! После ужина мы привычно расползаемся по спальным местам. Посреди ночи гаснет свет, и вновь встает главный дизель. Нет электричества! Пол ставит диагноз: кончилась солярка в дизель-генераторе, расположенном на палубе над кубриком. Пять минут, и тяжелые шаги гремят над нашими головами. Капитан на мокрой раскачивающейся палубе отправляет Мэтью, привязанного на канате, чтобы залить топливо в горловину бака. Ура! Да будет Свет! И генератор вновь заработал.

Утром я просыпаюсь потому, что какая-то жидкость капает мне на лицо. У Пола опять отлетел очередной лючок, на этот раз на потолке кубрика. Весь пол залит водой, в ней плавают рюкзаки моих спутников. Я радуюсь, что убрал на нос наши чемоданы, и решаю вытащить шмотки мужиков из воды. Черт! Рюкзак Матвеева чуть не выскакивает у меня из рук. Он скользкий! Это смесь воды и соляры! Придурок Мэтью, заправляя генератор, из-за качки пролил полканистры дизтоплива на мокрую палубу! Теперь эта чудесная смесь повсюду в кубрике.