Валдемар Люфт - Билет в мусоре. Сборник рассказов

В управление новой стройки он пришёл устраиваться монтажником. Закончив до профсоюзной школы строительный техникум, мечтал испытать себя на деле, проверить свои знания. Но начальник управления, заглянув в трудовую книжку, принимать его рабочим наотрез отказался. «Ты у меня будешь главным диспетчером», – заявил он и размашистым почерком написал на углу заявления резолюцию.

Михаил быстро втянулся в новую работу. Было интересно. Вставал рано, ещё засветло, а спать ложился глубокой ночью. Целый день крутился как белка в колесе. Надо было распределять автокраны, которых на все строительные участки не хватало, составлять графики автобусов, перевозивших рабочих к стройплощадкам, контролировать поставки железобетона, принимать участие и вести протоколы планёрок на нескольких горячих объектах, а потом ещё проверять, как выполняются их решения. Уставал сильно. Домой, за двести километров, мог только один или два раза в месяц вырваться. Когда начались школьные каникулы, перевёз семью в строящийся посёлок. Правда, на первых порах пришлось ютиться в маленькой комнате в малосемейном общежитии. Романтики, действительно, было в избытке.

К осени в Алма-Ате приняли решение организовать на стройке профсоюзный комитет с оплачиваемой должностью председателя. Вспомнили его опыт работы в трестовском профсоюзе и профсоюзное образование, и Михаилу снова пришлось начинать с нуля. Здесь всё равно было интересней, чем в тресте. Он был ближе к людям. Часто ездил на объекты, познакомился со многими интересными людьми. Да и он, видимо, пришёлся людям по душе. Когда возвращался в конце рабочего дня с объектов, приходилось допоздна принимать в кабинете людей. Стройка новая, отсюда неурядицы, семейная неустроенность. Вот где он почувствовал себя по-настоящему профсоюзным лидером. Приобретя на прежней профсоюзной работе опыт, как нельзя профсоюзам работать, на новой работе он старался быть более независимым и принципиальным. Если дело шло об интересах рабочих, не боялся идти с начальством на конфликт, решительно прекратил хаос, который царил до создания профкома в очередях на места в детские сады и на квартиры. Добился в обкоме для стройки ставок спортивного методиста и культработника, навёл настоящий контроль в торговле и общепите. Не всем руководителям нравилось это. Каждый начальник участка считал себя маленьким царьком в своей вотчине и, естественно, правил не по закону, а по своему усмотрению. Благо, и райком с райисполкомом, и областной город были далеко. Но постепенно начальники строительных и монтажных участков зауважали Михаила.

Парторгом Михаила избрали неожиданно. Шла полным ходом перестройка. Никто ещё не знал, куда она заведёт страну. Но все с энтузиазмом принимали гласность и демократию. Разгар перестройки совпал с созданием на крупной стройке юга партийного комитета. Партийная организация разрослась до двухсот с лишних коммунистов, и по инструкции положена была ставка освобождённого работника. Как правило, на такую должность человека готовят заранее. Многие, не посвящённые в эту кухню, думают, что парторга избирает собрание. На самом деле, в подавляющем большинстве случаев это не так. Сверху – в райкоме и в обкоме – решают, кому быть партийным лидером. Ещё до собрания кандидат на этот пост проходит собеседования в вышестоящих парторганах. Наверху всегда были уверены, что, кого бы они на эту должность ни предложили, за того безоговорочно проголосуют. На этот раз ошиблись. За два дня до собрания к Михаилу в профсоюзный кабинет пришли несколько мастеров, начальников участков и рабочих. Эти люди пользовались в своих коллективах авторитетом, к их мнению прислушивались. Один из них, монтажник второго участка, загорелый лицом, с чёрными и жёсткими как солома волосами на голове, но с добродушными и умными глазами, своим басовитым голосом сказал:

– Михаил Семёнович, мы знаем, что нам хотят навязать в парторги этого Покраскина из дирекции. Все знают, что он за человек. Будет на побегушках у директора. Всё-таки нас, коммунистов-строителей, больше, и парторг должен быть из строителей. У тебя опыт строителя. С людьми ты неплохо ладишь, уважают тебя. Принципиальный и за своё мнение можешь постоять. Вот, мы хотели бы тебя в парторги предложить.

– А вы уверены, что за меня проголосуют?

– Это дело техники, – уверенно заявил с некоторым юмором начальник спецучастка. – Коммунисты-строители проголосуют за нашего кандидата, а это уже будет большинство. Да и в дирекции строящегося предприятия многие коммунисты не очень-то готовы за Покраскина голосовать. Времена сейчас не те, чтобы нам навязывать кого-то сверху. Тебя мы знаем. Конечно, крови ты нам много попортил, когда председателем профкома стал, но, в конце концов, всё на пользу пошло.

– Послушайте, Покраскин уже собеседование в обкоме прошёл. Будет скандал.

– А ты боишься скандала? – спросил Серёгин, начальник монтажного участка.

– Да нет, не то чтобы я боялся. Я беспокоюсь, что мне работать не дадут. Хотя попробовать можно.

– Ну и хорошо. Мы поработаем эти два дня среди коммунистов, а ты приготовь программу к собранию. Не бойся, тебе не с обкомом же работать, а здесь, на стройке, с нами, – одобряюще сказал монтажник второго участка.

Так Михаил стал неожиданно для себя парторгом. Он помнил, как вытянулись лица представителей обкома и райкома, когда собрание пошло не по их плану. У них даже бюллетени для голосования были подготовлены только на одного кандидата. Пришлось срочно вызывать секретарей-машинисток из управления и дирекции и печатать новые бюллетени с двумя кандидатами. Когда же подсчитали голоса, то совсем растерялись. Каждый из них, наверное, думал о последствиях такого прокола. Потом были поездки в райком партии и в обком, на собеседование и утверждение. Большинство заведующих отделами в этих организациях приняли нового парторга приветливо. За исключением одного. Секретарь обкома Грищук, который курировал стройку и который, собственно говоря, готовил Покраскина на эту должность, не мог простить непослушания. Не принял лично нового парторга и впоследствии, при каждом приезде на стройку, игнорировал партком, ехал сразу напрямую в дирекцию или в управление и не приглашал Михаила на совещания.

Два года проработал Михаил секретарём парткома. По его настоянию создали на стройке комитет комсомола, избрали на должность комсорга молодую и энергичную девушку. Михаилу работа нравилась, хотя всё больше и больше понимал, что партия уже совсем не та, какой она представлялась ему в молодые годы. Он видел, какой огромный ров пролегал между простыми коммунистами, вступившими в партию по убеждению, и партийными функционерами, ставшими ими только благодаря своему образованию, национальности и связям. Он боялся превратиться в одного из таких бездушных функционеров, думающего только о своей личной выгоде и карьере. Когда почувствовал, что люди всё больше и больше отдаляются от партии, что меньше и меньше ей верят, когда до конца понял, что партия превратилась из партии для народа в партию для избранных, он подал заявление об освобождении его с должности парторга.