Александр Крживецкий - Далекое и близкое

Что ни говори, а детство – чудесная страна! Я там был. Совсем недавно. Ровно 72 года с небольшим.

В самом раннем детстве, по рассказу бабушки Агриппины Петровны, у меня была большая тряпичная кукла, с которой я любил возиться. Куклу назвали Катя и первое сказанное мною слово, в отличие от подавляющего числа младенцев, было не «мама», а «Катя».

Когда я уже повзрослел и был молодым человеком, бабушка рассказала мне эту историю и, смеясь, сослалась на Библию, в которой утверждалось, что «Вначале было Слово» (правда, в несколько ином смысле) – «Вначале бе Слово. Слово бе Бог»). Тогда же Агриппина Петровна высказала предположение о том, что с этим именем будет что-то связано в моей жизни, возможно, таким будет имя моей будущей супруги.

Прошло много лет. Я женился на Людмиле Александровне. Первую дочь мы назвали Натальей, а вот вторую – Екатериной (чтобы оправдалось бабушкино предсказание; нужно также подчеркнуть, что Бог помог выучить и воспитать Катю, – она успешный московский адвокат, кандидат наук, у нее хорошая дружная спортивная семья и у меня в этой семье есть внуки Александр и Игаль, со звучной фамилией – Берлинские).

Кстати, Катя недавно рассказала забавную историю. Приходит она в Москве в «Центр государственных услуг» за какой-то справкой. Подает в окошко свой паспорт. Сотрудница центра открывает документ и начинает смеяться. Происходит следующий диалог:

– Катя: «В чем дело?».

– Оператор: «Да, фамилия!».

– Катя: «Что смешного в моей фамилии?»

– Оператор: «Буквально две минуты назад, перед Вами, женщина заказала точно такую же справку. Фамилия у нее „Германская“, затем подходите Вы с фамилией Берлинская!».

Однако вернусь в раннее детство. Первые отчетливые воспоминания связаны с большим портретом Салтыкова-Щедрина, который висел на голой стене убогой квартиры, в которой ютилась моя семья. Этот страшный дядька с огромной черной бородой своим пронзительным взглядом преследовал меня повсюду. Спасение приходило только тогда, когда я залезал под кровать или накрывался с головой одеялом, лежа на диване.

Взрослые никак не могли понять, почему меня невозможно было хоть на минуту оставить одного в комнате – я с громким криком и ревом пулей вылетал вслед за родителями. Наконец, все прояснилось, тайну моих страхов разгадали, портрет убрали на чердак, а я, наконец, успокоился.

Еще одна до сих пор неразгаданная тайна – магическое число 11, сопровождающее мою семью и близких родственников.

Между моим дедом Никитой Викторовичем и его братом Сергеем была разница в возрасте – 11 лет. Между бабушкой, Агриппиной Петровной, и ее сестрой Евангелиной, – та же разница – 11 лет. Эта тенденция продолжилась: между моей мамой и ее братом Русланом разница – 11 лет; между мной и моей младшей сестрой, Крживецкой Региной Степановной, – 11 лет (она живет в Краснодаре на Гидрострое). Между моими дочерьми Наташей и Екатериной разница – 11 лет.

Но отвлечемся от магии цифр.

В 1948 году маму, Ларису Никитичну, посылают на работу в Киргизию (она по специальности – агроном). Остались только обрывочные воспоминания об этом периоде: город Ош, Кашгар-кишлак, река Ак-бура, гора святого Сулеймана, шумный восточный базар, глинобитные заборы – дувалы, огромные пауки – желтые фаланги (насекомые, принадлежащие к роду тарантулов, – высоко прыгающие и издающие шипящие угрожающие звуки), стеклянные баночки на подоконниках в каждом доме со скорпионами в сливочном масле (наивно считалось, что это противоядие от укуса), сбор хлопка за лепешки (один собранный мешочек – лепешка), очень вкусный плов, острая самса, сладкая, ядовито-красного цвета, буза (напиток).

Самостоятельно (заодно с друзьями, более старшими по возрасту) пошел в школу в пять лет (достал на чердаке старый парусиновый мамин портфель, положил в него карандаш, два листа бумаги и любимую книжку, – красочно оформленную «Сказку о царе Салтане» А. С. Пушкина).

Первая учительница – красивая узбечка, в красных сапожках, с сорока косичками на голове. В классе – четыре ряда парт. Каждый ряд – класс (от первого до четвертого). Вела уроки последовательно, переходя от ряда к ряду, объясняя учебный материал и давая задания.

Хорошо помню «трофейный» многосерийный американский кинофильм «Тарзан» (1936 года выпуска), – в главной роли знаменитый киноактер Джони Вайсмюллер, чемпион мира по плаванию (установил 67 мировых рекордов, пять раз он становился олимпийским чемпионом и однажды – бронзовым призером Олимпийских игр). В клубе Кашгар-кишлака, где демонстрировался фильм, яблоку негде было упасть, люди сидели даже в проходе на полу.

Не забыть мне и горящие хлопковые поля, полыхающие нефтяные установки-качалки, кем-то подожженные (видимо, людьми из числа депортированных граждан).

Мама не выдерживает всего этого кошмара, бесконечных проверок и допросов сотрудников НКВД, и мы в спешке возвращаемся к свободе – в Краснодар («в свободе сокрыта тайна мира»).

Маму за бегство из Средней Азии чуть не посадили. Но обошлось. Восемь месяцев не могла устроиться на работу.

Вот когда началось полуголодное существование. Варили постный борщ (свекольник). Тушили капусту. Чай. Хлеб. Немного сахару. Вот и весь рацион питания. Иногда в доме не было хлеба. Бабушка обычно заготавливала сухари и складывала в полотняные мешочки. С тех пор терпеть не могу тушеную капусту. Редко бабушка покупала в ларьке колбасного цеха на ул. Шаумяна обрезки из колбас разных сортов по дешевке. Это были праздничные дни.

Чтобы отвлечься от голода, семья моя все время пела и пританцовывала:

Наконец, маму приютил в качестве лаборанта В. С. Пустовойт в институт эфирно-масличных культур. Он был депутатом Верховного Совета РСФСР, лауреатом Сталинской премии, поэтому не побоялся взять Ларису Никитичну на работу. Затем ее перевели начальником сорто-семенной станции. И наш быт стал потихоньку налаживаться. Появились фрукты, сливочное масло, изредка – мясо. Стали в изобилии готовить различные каши. Особенно мне нравилась каша из печеной тыквы с молоком и сахаром.

Самым интересным развлечением уличной детворы в Краснодаре был просмотр кинофильмов во дворе Госпиталя инвалидов Отечественной войны (кино «крутили» регулярно два раза в неделю) – мы залазили на высокий забор, или устраивались на ветвях раскидистых деревьев и наслаждались бесплатным зрелищем. Было три любимых фильма, которые чаще всего показывали, – «Чапаев», «Александр Невский» и «Леди Гамильтон» а самые популярные киноартисты того времени, естественно, – исполнители главных ролей – Борис Бабочкин, Николай Черкасов и Вивьен Ли.