Елизавета Клейн - Зимнее сообщение

Ты всё знаешь сам, но я добавлю.
Я насыплю соли в наши раны.
Ты же знаешь, что я точки ставлю.
Знаки препинания коварны.
Запятые нам дают надежды.
Заставляют нас терпеть, томиться.
А когда поставил многоточие…
То своим мечтам не дал ты сбыться.
Знак вопроса никому не нужен?
Ты же знаешь. И я знаю тоже.
Можешь быть ты хоть сто раз простужен,
Беспокоятся – кому ты всех дороже.
Знаки восклицательного смысла
Будоражат эйфорией чувства!
Сколько душ талантливых зависло
Меж признанием или промеж искусства!
Потому я ставлю только точки.
Беспощадно отсекая «если».
Точка – это метка новых взлётов.
Не бывает взлётов без падений.
Только точка, и назад ни шагу.
Будь что будет, провожаю взглядом.
Не меняю чести на награду.
После точки остаётся правда.

Я люблю, когда пахнет дымком
И морозцем седою зимою,
Когда тих и уютен мой дом,
И когда вдохновенье со мною.

Когда снежные хлопья летят
И на гроздья калины ложатся,
Когда хвойный стоит аромат,
И когда с кем-то есть пообщаться.

В моей душе сокрыто глубоко
Все потаённое, пронзительно-родное,
Что с выдохом стремится высоко,
Всё выше-выше в небо голубое…

Там сказки сплетены с журчаньем вод,
А поцелуи мамины – с луною.
Там песни птиц, морской закат, восход
Соединились в танце с тишиною…

И шёпот моря плещется внутри,
А крылья бабочек трепещут сквозь ресницы.
Там где-то притулилось в уголке
Всё то, что мне ночами тихо снится…

Всё сокровенное, о чём не расскажу,
Что болью моё сердце согревает…
Чем слишком сильно в жизни дорожу…
И то, что лишь в мечтах моих бывает.

В моей душе сокрыто глубоко
Все потаённое, пронзительно-родное,
Что с вдохом прячу снова далеко,
Всё глубже… и за тенью скрою…

Перелистываю страницы
Уцелевших в огне стихов —
Нет, блокнот мне не пригодится,
Не избавит меня от снов!
И психологи мне не помогут,
Не убавят мне боль потерь.
Я сама! Не спеша, понемногу…
Стала сильною я теперь!
Буду стойкою и… равнодушною.
Это сразу устроит всех!
И смеяться буду послушно
Там, где всех разбирает смех…
А бессонною чуткою ночью
Я услышу из дальних миров,
Словно рядом со мной, воочию,
Россыпь добрых и ласковых слов.
И никто их теперь не услышит —
Только я! Только ночью, в тиши
Попрошу я тебя: потише,
Не буди память мне, не спеши!

Разговоры с собой – это мило и странно,
В них наивность и мудрость так близко живут.
Только здесь так прозрачны бывают признанья,
Кропотливый идёт над ошибками труд.

И пускай не на все отвечаешь вопросы,
Важно то, что стремишься себя ты понять.
Через страх и улыбку, смиренье и слёзы,
Для души вновь гармонию жаждешь познать.

– Привет, полночный пилигрим!
Бродить во тьме тебе не жутко?
Ты задержись, хоть на минутку,
Давай с тобой поговорим!

– Привет, Луна моя родная!
Твоим я светом заворожен.
И вечером, когда гуляю,
Тобой любуюсь осторожно…

– Что ищешь ты в ночной тиши?
Смотрю, одет не по погоде.
Холодный ветер нынче в моде.
Не остудил бы он души!

– Спокойствия ищу в прогулке,
И в непогоде нет преград.
Под светом лунным, не в шкатулке,
В тиши ночной – души парад!

– Я замечала с высоты
Твой взор, что часто полон грусти.
Давай вдвоём её отпустим!
Ты лишь поведай мне мечты.

– Луна, заметила ты верно;
Да, грусть во мне всегда живёт.
Но лунный свет – совсем не скверно,
А под тобой – в душе полёт…

Грустить, Луна, мне так привычно,
А взгляд унылый – от проблем;
И Минск ночной звучит лирично,
С тобой вдвоём не видно стен.

– Взамен открою я секрет:
Мне тоже в небе одиноко.
Порой грустит Ночное Око
О чём? Ты знаешь ведь, Поэт!

Как не грустить? Ведь я одна!
Стихов мне много посвящали,
Но сколько было в них печали,
Разлуки, выпитой до дна!

– Да, догадался о секрете:
И в этом схожа ты со мной!
Ведь одиночества на свете
Так много. Но не мне с тобой…

И я писал тебе стихи;
Они просты, не величавы…
Ну, как стихи, одни штрихи,
Но впереди большие главы.

– Приятно знать, что обо мне
Ещё поэты пишут строки.
Законы Космоса жестоки,
Но ты со мной наедине!

Я подарю тебе свой луч.
Пиши им лунные сонеты!
И будут пусть они согреты
Твоей душой без хмурых туч!

– Иль на мосту, иль в дальнем сквере
Я на тебя всегда смотрю!
С тобой я укрепляюсь в вере,
Не вижу ночью – не парю.

Благодарю тебя за встречу;
Поклон за честный разговор!
Но время очень быстротечно,
Пора входить в Морфея бор.

Укрывшись мраком старых улиц
И пряча лик свой от людей,
Бреду, под крыльями сутулясь,
Сквозь ночь к возлюбленной своей.

Я – падший ангел, демон ада,
Навеки проклят за грехи.
Но встретил деву, что усладой
Вдруг стала мне средь вечной тьмы.

Теперь в груди неукротимо,
Как чистый свет, горит огонь
Любви моей необъяснимой.
Я новым чувством опьянён.

Вот милый дом. В окне мелькает
Девичий стройный силуэт…
Вдруг тишь ночную разрывает
Истошный крик – предвестник бед…

Я дверь без памяти ломаю,
Врываюсь в дом, как дикий зверь,
И за порогом замираю,
Сражённый злейшей из потерь.

Моя любовь с ножом под сердцем
В крови на каменном полу
Лежит, безвольно распростёршись.
Последний вздох её ловлю.

«Прости, любимый, не сдержала
Завет, что я тебе дала,
Ведь быть с тобою обещала
Всегда и до времён конца».

Предсмертный шёпот прекратился,
Погас любимой ясный взор.
Над ней со скорбью я склонился
И кровь с лица её отёр.

А рядом, спрятавшись, убийца
Готовил в спину мне удар,
Но от кинжала уклонившись,
Я прорычал: «За что, дикарь?»

Убийца, нагло усмехнувшись,
Ответил так: «За то мертва,
Что к мраку сердцем прикоснувшись,
Любовь свою тебе дала!»

В душе моей, огнём пылая,
Сменилась скорбь на чёрный гнев,
Одним ударом обрываю
Я жизнь убийцы, как во сне.