Андрей Брыксенков - Железная гиена. Прощай «Ворон»

Когда Барсуков после отпуска прибыл на корабль и вошел в свою каюту, он был удивлен видом нового магнитофона, стоявшего на столе. Оказывается офицеры скинулись и купили Барсукову новый аппарат.

А зачем Барсукову два магнитофона? Кают-компания решила один магнитофон вручить Васе-интенданту в качестве свадебного подарка Он только что расписался с миловидной девчушкой и пригласил офицеров на свадьбу.

Итак, всё завершилось благополучно. Корабль отремонтировали, магнитофон купили, командиров наказали, но очень щадяще: виновнику столкновения – неполное служебное соответствие, а командиру «Ворона» – строгий выговор. Но это замаливаемые грехи. Не то, что, скажем, снижение в воинском звании или понижение в должности.

Правда, теперь личному составу достанется. Оба командира, чтобы замолить грехи замучают матросиков упражнениями, тренировками, учениями. Да и ладно. Это только на пользу пойдет. Это только повысит боеготовность кораблей.

Сторожевик выходит в море

Такого шторма Барсуков еще не испытывал. Плотная, злая субстанция, насыщенная морем, которую и ветром-то назвать было неудобно, могуче кренила и трепала корабли, что стояли в Стрелецкой бухте кормой к стенке. Антенны выли, снасти свистели, вымпелы хлестко трещали. Швартовы напряглись до предела. На море было страшно смотреть. Оно гнало в бухту крутые, лохматые волны.

«Ворон» держался в ветровой тени «Пумы» и «Ягуара», поэтому ему было полегче. Но это мало утешало командира. Через час он будет сниматься с якоря и следовать на противолодочный рубеж, чтобы сменить в дозоре «Рысь». Капитан-лейтенант нервно прикидывал и свои действия и маневры корабля, представляя, как они вместе будут выползать в море из этой клокочущей узкости.

Как только якорь оторвался от грунта, сторожевик, из-за его повышенной носовой парусности, стало разворачивать ветром в сторону противоположную выходу из бухты. Одновременно с разворотом корабль сносило на камни, белевшие в конце Стрелецкой. Первоначально, работая машинами враздрай, командир пытался пересилить ветер и развернуть судно носом на выход. Однако маневр протекал медленно и становилось ясно, что пока «Ворон» развернется, его вынесет на берег.

Командир решил выходить из Стрелецкой кормой. Ну и досталось же корабельному транцу абсолютно не предназначенному для разрезания волн, особенно штормовых. Над кормой вздымались тонны воды. Они мощно бухали в крышки люков, через которые при атаке подводной лодки производится сброс глубинных бомб. На такие ударные нагрузки крышки не были рассчитаны. Одна из них в конце концов не выдержала и погнулась. В результате её деформации между крышкой и корпусом корабля образовалась большая щель. В неё стала активно поступать забортная вода, затапливая пост управления бомбосбрасывателями.

Ниже поста располагалось румпельное отделение с рулевой машинкой, которая по командам с мостика поворачивала баллер руля. Для дублирования, на случай выхода из строя рулевой машинки, там же находилось устройство ручного управления рулем с помощью штурвала. И вот теперь эти два важных агрегата оказались блокированными буйными массами воды, что метались в бомбоотсеке, хлестко ударяясь в борта и переборки. Коллизия! А вдруг рулевая машинка забарахлит. Каково будет командиру в условиях жесткого шторма управлять обезруленным кораблем?

Получив доклад о непорядках в корме, командир приказал аварийный отсек немедленно осушить, а щель заделать. Конечно, и без приказа с мостика командир БЧ-5 должен был принять все меры для устранения течи. Но он медлил. Через корму перекатывались грозные волны и добраться до люка, ведущего с верхней палубы в бомбопост было практически невозможно. Лишь тогда, когда командир развернул корабль так, что море перестало бурно штурмовать корму, на выполнение командирского приказа была направлена аварийная партия во главе с лейтенантом Барсуковым.

Когда в машинном отделении вырубалось освещение, то турбины, вспомогательные механизмы и системы не поглощались тьмой. Вовсе нет. Когда в машинном отделении гас свет, пространство отсека

становилось похожим на внутренность праздничного храма в момент ночного богослужения. Все переборки, турбонасосы, трубопроводы, приборные доски светились голубыми огоничками. Это радиоактивные прямоугольные пластинки-указатели, прилепленные к каждому клапану, вентилю, клинкету, байпасу, переключателю, прибору, излучали разные гадкие элементарные частицы. Такое было сделано для того, чтобы при аварийной ситуации матросы могли ориентироваться в темноте и уверенно обслуживать вверенную им технику.

Cветящиеся пластинки были докукой для офицеров-механиков. Демобилизовываясь, почти каждый моряк стремился унести с собой на гражданку частичку корабля. Конечно, на гирокомпас или там на рынду никто не зарился. Но такая мелочёвка как водомерное стекло, полированный золотник, личная «мартышка» без смущения укладывалась в дембельский чемодан. Но не это беспокоило офицеров, а напрягало их то, что умельцы-годки отколупывали светящиеся пластинки-указатели и к дмб выпиливали из них (кто лучше, кто хуже) силуэт сторожевика – этакий флотский сувенир. Разумеется, таким отколупыванием заметного ущерба боевой части не наносилось, но непорядок был налицо.

На флоте уже начали проводить учения по дезактивации, уже корабли оснастили приборами для определения уровня радиации, но ни штабисты, ни корабельные офицеры, ни, тем более, матросы по настоящему не разбирались в сущности радиации. Поэтому светящиеся пластинки их нисколько не беспокоили. Тем более, что излучение было слабым. Действительно уровень радиации был небольшой. Однако, облучая моряков из вахты в вахту на протяжении нескольких лет коварные пластинки наносили определенный ущерб моряцкому здоровью.

Наконец медики просекли ситуацию. В результате этой просечки появился приказ, предписывавший немедленно снять все светящиеся указатели, упаковать их в резиновые мешки и утопить в квадрате номер таком-то.

Ответственным за выполнение приказа командир назначил самого скрупулезного на корабеле офицера – начальника интендантской службы старшего лейтенанта Васю Панькевича. Вася был родом со Львовщины, а конкретнее, родился он и до поступления на военную службу жил в старинном и красивом городе Стрые, т.е. в самом центре только недавно утихомиренного украинского повстанческого движения. Офицеры удивлялись, как мог Вася при таком раскладе решиться стать советским офицером.