Павел Ткаченко - Тропой предков. Записки русского путешественника

Два дня пешего пути в мокрой одежде по долине Джелоё – притоку Алгамы – выдались такими же нудными, как и сплав в непогоду по длинным плёсам Гонама. К концу второго дня мелкий дождь зарядил всерьёз. И чем сильнее припускал он, тем безрадостнее думал я о предстоящем ночлеге. Как всё-таки сильно зависит человек от среды обитания. Может ли дождь сильно помешать исполнению задуманного в городских условиях? В худшем случае заставит нарядиться в непромокаемый плащ. Но в пути затяжные дожди – сущее проклятье. Здесь они пропитывают землю, на которой приходится спать, дрова, без которых невозможно согреться и уснуть, одежду… Во время дождей прячется всё живое, поднимается вода в реках и невозможно поймать рыбу, выходят из берегов ручьи, которые нужно переходить. Тучи опускаются к земле, закрывают обзор и мешают ориентироваться.

С подавленным настроением уже под вечер вышел я на берег Алгамы, высматривая подходящее место для ночлега. И, как чудо, между деревьями показались охотничья избушка и банька. Холод и слякоть сразу выпустили меня из своих липких объятий. Появилось чувство, словно я вернулся домой. Быстро заделав полиэтиленовой плёнкой выдавленные медведем окна, я растопил печку, разделся и подставил теплу истосковавшееся по нему тело.

Дождь продолжался весь следующий день. Отлично выспавшись, я не спеша собрал плот, порыбачил, но из-за поднявшейся воды в реке поймал всего одного хариуса. Вечером собрал в зимовье старые батарейки, соединил их в гирлянду, чтобы добыть хоть немного электричества для своего приёмничка. Это удалось, и, таким образом, была восстановлена односторонняя связь с миром. Голоса людей, особенно женские, слышать было необычайно приятно, причём меня почти не интересовали темы передач. Хотя можно сказать и по-другому: меня интересовало всё без исключения.

Сплавной участок по Алгаме проскочил за день. Разбухшая река быстро несла меня мимо красивейших берегов. То справа, то слева взметались над руслом мощные утёсы. И мне впервые стало жаль, что течение такое быстрое. Временами мелькающие кусты и камни создавали впечатление, что мчусь на беззвучной моторке. У впадения в Алгаму правобережного притока Улахан-Кумкуй сплав закончился. Мне предстояло снова взвалить захребетный скарб и лезть через водораздел между Алгамой и Муламом.

На первом же километре начавшегося пути к перевалу я понял, что попал впросак. Тропы, жирным штрихом нанесённой на карту, в действительности не было. А я всерьёз рассчитывал на неё и не остановился в зимовье у предыдущего притока, хотя вдоль него тоже была обозначена на карте слабенькая тропка. Вот и верь картам! Позже, правда, встретились одиночные рубки (кто-то здесь однажды продрался), но причем здесь тропа? Нижнее течение Кумкуя стиснуто крутыми курумниками, везде завалы, густейший подлесок, скальные прижимы. За два часа я не прошёл и двух километров. Выше по течению прямо из русла поднимаются крутые склоны. Сколько раз я перешёл вброд русло – не счесть! Представил себе, как, поверив карте, сюда сунулся бы караван с оленями, как поминали бы «добрым» словом топографа каюры. Такие «тропы» есть в каждом распадке.

Заночевал я на берегу этого же злополучного Кумкуя. Рано утром, едва отошёл от ночлега, как при полнейшем безветрии упала рядом с кострищем громадная лиственница. Грохот, будто скала свалилась. А у меня сначала мурашки по спине, а потом радость от того, что вовремя покинул опасное место.

Настал сороковой день пути. За это время я рассчитывал пройти весь маршрут, но одолел только половину. Виной тому, прежде всего, необычно дождливое лето. Часто приходилось отсиживаться, терять дни, поскольку во время обложного дождя идти трудно, а подчас и невозможно; приходилось ждать спада воды в бурных реках, чтобы переправиться через них. И бездорожье. Рвались о кусты рюкзак и одежда, коварные сучки протыкали сапоги, речные перекаты терзали плот. Чуть ли не ежедневно требовался ремонт снаряжения. Из-за высокой воды в реках много времени тратилось на поимку рыбы. Осмотр зимовий и разведка бурных участков при сплаве тоже отнимали часы, сокращая пройденное за день расстояние.

В одиночном путешествии устройство стоянки, добыча и приготовление пищи, заготовка на ночь дров, слежение за костром, сооружение плота и прочая работа, в отличие от работы в групповом походе, делаются последовательно, а не сразу, отнимают намного больше времени. И хотя одиночное путешествие – это тяжёлый труд, но и прекрасный отдых, это свобода действий и радость преодолений. Никто не подведет, не обманет, не обругает. Правда, и выручить некому. Поэтому успех и безопасность путешествия зависят от опыта и индивидуальных качеств человека. В Природе, в отличие от общества, обмана не существует. И чем лучше человек знает Природу, тем сильнее он духовно, прочнее психологически. Не случайно говорят: «В тайге всё стерильно». Обычно под этим подразумевается отсутствие заразных микробов. Но, на мой взгляд, это касается и душевных качеств. Ведь большинство таёжников лишены чванства и высокомерия, отзывчивы и бесхитростны. Здесь не важно, кто ты: академик или бродяга, состоятельный или нищий. Ты равный среди равных…

Перед выходом на перевал начались непролазные заросли стланика, и я был весьма рад, когда длинная полоса курумника избавила меня от цепких ветвей. Глядя под ноги, чтобы не угодить в щель между валунами, прибавил шагу. И совершенно неожиданно увидел, как навстречу быстро движется медведь. Моя фигура в выгоревшей под солнцем спецодежде, видимо, сливалась с камнями, и медведь меня не замечал. Я остановился и громко свистнул, но это на топтыгу не подействовало. Тогда, сбросив рюкзак, зарядил ружьё дробью и выстрелил вверх. Звук выстрела заставил косолапого встать на задние лапы и полюбопытствовать, что это там впереди за чертовщина. Может, не узрев опасности, а может, просто никем не пуганый, он опять встал на четыре лапы и продолжил свой путь. Между зверем и мной оставалось не более полусотни метров, в голове мелькнуло: «Придётся биться». Я переломил ружьё, чтобы вытащить стреляную гильзу и зарядить пулю. К несчастью, металлическая часть патрона оторвалась от картона и, перекосившись, застряла в стволе. Усилий пальцев не хватало, чтобы справится с неполадкой, а на применение подсобных средств не было времени. Что делать? Бросив отчаянный взгляд по сторонам, я со всех ног поскакал по камням к росшим неподалёку ёлкам. В полосе стланика, споткнувшись, растянулся во весь рост, но тут же вскочил и, не обращая внимания на боль в колене, вскарабкался на дерево. Оттуда было видно, как медведь стоял в нескольких метрах от рюкзака и принюхивался. Наверное, ему не нравился запах продымленного, пропотевшего сидора. Сидя на ветке, я лихорадочно выковыривал заклинивший патрон и одновременно громко орал косолапому, чтобы он не вздумал трогать мой скарб. И зверь будто внял словам: как бы раздумывая, куда податься, он повернул башку влево, вправо и неспешно скрылся в стланике. Переждав немного, я спустился с дерева и, оглядываясь по сторонам, подошёл к рюкзаку. Так же, с оглядкой, поднялся на перевал. Там оказалось много созревшей кедровой шишки и голубики – настоящее пастбище. Видимо, набив брюхо, медведь захотел утолить жажду и спускался к ручью.