Артур Кангин - ЗАПИСКИ PLAYBOЯ

– Будьте осторожны, сеньор! По нашим сведениям, в поезде находится опаснейший русский рецидивист. Паша Грёбаный!

– Не человек, зверь! – заиграл желваками высокий жандарм.

Я склонил набриолиненную голову с косым пробором.

– Мама дорогая! – воскликнул я, когда жандармы удалились. – Как полиция шпарит на русском! Знают ли наши полицейские с Петровки хоть парочку итальянских словечек? Не уверен! Поэтому и такая преступность.

В купе вежливо постучали.

– Открыто!

На пороге стояла Незнакомка. Розовые ее губки игриво морщились:

– Позвольте представиться, княгиня Анфиса Волконская.

Я вскочил и щелкнул каблуками домашних тапочек:

– Вулканолог Юрий Козлов. Вызван в Триест, на осмотр вулканов.

– Очень приятно. Я сразу узнала в вас соотечественника. Нет ли у вас колоды игральных карт?

– Княгиня, какой же русский путешествует без колоды карт?!

Я протянул новехонькую пачку. На рубашке карт были изображены красавицы топлес.

Княгиня посмотрела на меня с ангельской нежностью:

– Метнем банчок? Мы в соседнем купе.

– Не хотелось бы досаждать вашему мужу.

– Ах, как хотите…

2.

Экий дурень, не пошел к княжеской паре.

Вот и сиди теперь бирюком!

За окном проносились опостылевшие итальянские окрестности.

Родина, если не ошибаюсь, Петрарки и Лауры.

Любовные мадригалы.

Истовые признания в своей страсти под балконом любезной.

Я так жаждал любви, а теперь вертись в постели один, как перст.

Вдруг в соседнем купе, в коем мирно ехали мои великосветские соотечественники, раздался истошный крик.

О, небеса!

Так кричит только раненый койот в прериях Мичигана.

Так кричит уссурийский тигр, пойманный сибиряками в капкан.

Я опрометью выскочил в коридор и принялся сокрушительно трясти княжескую дверь.

В щелочку выглянула княгиня Анфиса. В шелковом чепчике, с бриллиантовой диадемой на ночнушке.

– У вас кто-то кричал! – ошалело уставился я на княгиню.

– Пустяки.

– Как пустяки?!

– Моему мужу, Павлу, приснился ужасный сон. Старость! В поездах ему всегда снятся кошмары.

– Если так, то спокойной ночи, сударыня!

Я кинул взор на наручные часы «Слава». Было половина третьего. Пора бы уже и спать.

Княгиня с легкой усмешкой взглянула на мои трусы в зеленый горошек:

– Приятных снов, вулканолог Юрий!

3.

Утром весь вагон взбудоражило кошмарное известие. Кинжалом из чеченского булата, с инкрустированной бирюзой рукояткой, заколот князь Волконский.

Прямо в сердце!

И, главное, никто ничего не слышал.

Ни звука.

За исключением меня, конечно.

Но я, питая некоторые планы в отношении к княгине, предпочел хранить молчание.

Жандармы, знакомые мне коротышка и великан, обшарили, буквально на четвереньках, весь вагон, и ничего подозрительного, если не считать кем-то забытой в туалетной комнате вставной челюсти с платиновыми пломбами, решительно не нашли.

Скорее всего, эта челюсть по праву принадлежала князю Волконскому. При жизни он отличался некоторой несобранностью характера, а иногда и преступной рассеянностью.

Сразу же подозрение, как на единственного простолюдина, пало на проводника.

Однако мотивы?

Никаких мотивов!

Ничего не пропало.

Даже вставная челюсть с платиновыми пломбами.

Стали допрашивать княгиню Волконскую. Она сказала лишь то, что в третьем часу ночи вышла покурить ароматическую сигаретку в тамбур, а вернулась, вот так подарочек, муж варварски заколот чеченским булатом.

На этих словах красавица с мольбой глянула на меня.

Я закусил губу.

В конце концов, всё клонились к версии самоубийства.

Хотя, надо откровенно признать, заколоть себя кинжалом – задачка не для человека робкого десятка.

Отвисшая же слюнявая губа покойного наводила на мысли как раз о незаурядной робости.

– Их, рюсских, разве разберешь?! – подвел итог расследованию проводник. – Дикие люди. Азиаты. С раскосыми и жадными очами. Они любую поганку завернуть могут.

4.

На ближайшей станции, мы ехали вдоль берега Тирренского моря, тело убиенного наконец-таки вынесли.

Все вздохнули.

Ночью княгиня Анфиса Волконская вошла в мое купе.

Она так порывисто кинулась мне на грудь, что ее бриллиантовая диадема уколола вашего покорного слугу чуть пониже соска.

– Мой спаситель! – сияя бархатными глазами, воскликнула Анфиса.

Поезд несся по итальянской провинции. Мелькали ветряные мельницы, уютные домики с черепичными крышами, облитые лунным светом.

– Ну, что вы княгиня!

– Никакая я не княгиня!

– А кто же?

– Секретарша Паши Грёбаного.

Я опешил:

– Того самого? Крестного отца русской трансъевропейской мафии?

Волосы мои стали дыбом.

– Не бойся, дурашка, – Анфиса поцеловала меня в губы. – Паша Грёбаный, он же князь Павел Волконский, мертв.

– Это был он.

– Ну, а кто же?

– Так ты убила его?

– Не совсем так.

– А как же?!

– Буду откровенна, как перед батюшкой. Последней близости между нами не было. Вчера он полез ко мне в постель. Я сопротивлялась. Тем более, он вонял козлом. Потом подонок выхватил кинжал. Завязалась борьба. В темноте ничего не видать. Неосторожное движение, и Паша заколол себя сам.

– Быть того не может.

– Почти сам. Кинжал, если быть до конца откровенной, был все-таки в моей руке.

– Какой ужас…

– Не волнуйся! На совести этого изверга сотни, если не тысячи, загубленных жизней.

– Ну, если так. То, конечно…

– А теперь – целуй же меня, целуй!

Вы когда-нибудь спали с красоткой, которая еще вчера ухайдакала крутого вора? Пусть и престарелого. И с отвисшей слюнявой губой.

Ощущение острейшее! Как у укротителя львов, входящего в клетку с голодными хищниками. Как у президента, лобзающего в аэропорту главу делегации страны людоедов. Как…

Да что говорить?!

Мы меняли эротические композиции, как лайковые перчатки.

Мы забыли такие слова – насыщение и усталость.

Мы забыли все.

Блекло горел фиолетовый ночник.

В окно сек снежный ветер.

Мы были в Италии.

Милая страна сеньор и синьорин.

Родина великого Феллини и кровожадного дуче Муссолини, повешенного на кипарисе вниз головой.

Тут была не одна страсть, а и уважение к отчаянно смелой женщине.

Наверное, Анфиса смогла бы мне стать отличной женой.

Хотя ее бизнес, авантюрное прошлое, несколько охлаждали мой пыл.

5.

В Триесте сёк дождь.

В подворотнях орали угольно-черные коты.

На перроне мелькали чумазые физиономии здешних бродяг.

– Ну, прощай, Юрик! – на загнутых ресницах Анфисы сверкнули алмазные бусинки.

– Куда ты теперь?

– Пойду в секретарши к конкуренту Паши Грёбаного.

– К Стёпе Крестовскому?

– К нему проклятому.