Ольга Белоус - Письмо без адреса

Однажды попросила золовку сполоснуть под краном тонкий тюль, которым накрывала коляску. Коляска стояла под шелковицей, тяжелые сочные ягоды сыпались дождем, оставляя некрасивые темно-фиолетовые пятна.

– А мне мама сказала, чтоб я для тебя ничего не делала, – отрезала тетя-подросток.

***

На подоконник приземлился голубь и отвлек Машу от грустных мыслей. Лет пять тому назад, выходя из дома, увидела голубку. Птичка сидела на перилах крыльца, нахохлившись, глаза её заволакивала тонкая пленка, видно, что больна. Маруся принесла ей воды, насыпала немного хлебных крошек. Горлица есть не стала, но время от времени окунала клюв в воду. Вскоре к ней прилетел голубь – что-то ворковал, прохаживаясь кругами, но голубке было не до него. Голубь беспокоился, подходил поближе, нежно касался клювиком. К вечеру, когда Маша вернулась домой, голубка умерла – он сидел рядом.

Мертвую птичку закопали, а одинокому супругу налили воды и насыпали корма. Два дня он не пил, не ел, но и не улетал. Голуби находят себе пару только раз в жизни, так же, как и лебеди. Ему незачем и не к кому было лететь, так у них появился новый член семьи. Голубя назвали Беня, и сейчас он вернулся с прогулки.

Раз Беня прилетел – время на работу. Маруся подхватила сумку и легко сбежала по ступенькам.

***

Занятия шли своим чередом.

– Правую ногу согнули в колене, левая вытянута назад, руки в стороны, работают мышцы ног, держим спину… Поза воина…

Она вела занятия сосредоточенно, не упуская ни одной мелочи, замечая ошибки учеников, поправляя их и не забывая похвалить. Но где-то в затылке билась мысль – умер Гриша. Её первый муж, человек, с которым она прожила долгие одиннадцать лет. Разных лет… Развод не бывает по вине одного человека. В любой ссоре всегда виноваты двое. Это она знала твердо, хотя никак не могла понять, почему они так и не смогли жить вместе. А ведь когда-то, сразу после свадьбы, мечтали о том, что пройдут годы, много-много лет, оба состарятся, будут гулять под ручку в парке и поддерживать друг друга. И потом весело смеялись над этим, не веря в то, что старость может когда-нибудь наступить. То есть, теоретически она наступит, но очень, очень не скоро.

– Ира, спину держи, открой плечи… Воин.

А что это с Ирой сегодня? – мелькнула мысль. – Обычно у неё все отлично получается.

После занятий подошла к своей лучшей ученице.

– Что-то случилось? – посмотрела внимательно своими черными глазами. И девушка расплакалась.

– Толик… он меня… побил…

Маша не умела жалеть, ни себя, ни других – после того случая…

…Она сидит у телевизора, а Гриша, опять пьяный, вдруг направился в детскую.

– Пусть Тонька дневник покажет, отец проверит.

– Дети уже спят, не шуми. Проверишь завтра. – Маша встала с кресла, прикрыла дверь.

– Это ты мне будешь указывать, что я должен делать? – И багровая физиономия вдруг оказывается у неё перед глазами. Он был выше её на голову, но почему-то всегда получалось, что смотрел снизу. – Да я тебе сейчас…

Она улыбнулась тогда. Спокойно, отстраненно, будто ничего не происходит.

– Ну, а теперь ударь. – И он отшатнулся…

… – Ира, ты должна решить это проблему. Сама. Ты поняла?

Девушка кивнула головой, – я решу, обязательно.

***

…Маша сидела в кафе, пытаясь собраться с мыслями, сдержать эмоции, прорывающиеся из далекого прошлого. Кафе было крошечным, всего на три столика. Там продавали чудесные конфеты, потрясающие пирожные и густой горячий шоколад. Столики прятались в прозрачных зарослях разноцветных петуний, растущих в корзинах, которые свисали с потолка, с тяжелых низких балок, и стояли на деревянных пирамидах в углах. Маша любила иногда побыть одна – посмотреть в окно, мысленно перебрать накопившиеся дела, решить неотложные задачки за чашкой ароматного травяного чая.

Но сейчас заказала крепкий кофе с коньяком, чем несказанно удивила бармена, знавшего её вкусы и привычки не первый год.

***

…Со свекровью они прожили восемь месяцев, а потом приехали её родители и забрали тяжело заболевшую Тосю, а заодно и свою наивную дочь, которая всё ещё пыталась убедить себя в том, что они непременно всё решат и правильно устроят. В жизни так бывает, сначала ничего не получается, а потом вдруг раз – и сложилось. Нужно только очень этого хотеть и обязательно что-то для этого делать. Гриша приехал следом.

Родители купили им старенький домик. Домик был ветхий, без каких-либо намеков на удобства или отопление. В качестве кухни использовали крошечный коридорчик.

Гриша умел всё или почти всё. Вот он – кладет кладку, достраивает почти половину дома – там у них будут кухня, ванная, кладовая, туалет. А рядом – построят сарайчик. Без сарая ни один хозяин не обойдется. Веселый каменщик-плотник, всё спорится.

– Для себя строим, Маш, свой дом у нас теперь, – весело кричит жене.

…А вот – она возвращается поздно ночью с дежурства. Тогда были такие дежурства в Добровольной народной дружине, по вечерам ходили группами по три человека – охраняли район от хулиганов. Три женщины… Да они этих хулиганов сами боялись, но за дежурства давали три оплачиваемых дня к отпуску.

Был ноябрь, темно, фонари не горят. Идет по привычке, на ощупь. Поднялась на крыльцо, открыла нижний замок на двери, а в верхнем – торчит ключ. Маша повернула ключ, дернула ручку… Дверь закрыта изнутри на цепочку. На стук никто не открыл. Подошла к окну – наружное стекло разбито. И так – все пять окон… Она влезла в кухонное. На полу валялись кастрюли, разбитая банка и сахар, рассыпавшийся из перевернутой сахарницы.

Тоня была в садике – её приходилось оставлять на пятидневку. Маша прошла в комнату. На диване храпел муж. Она постелила себе в детской…

На следующий день поклялся, что больше – никогда…

Может быть, и впрямь? Может быть, одумался? И никогда…

– А знаешь, давай второго родим, все-таки лучше, когда двое детей. – Ей казалось, что так она решит проблему ответственности, что так Гриша скорее остепенится, поймет. А если ещё будет сын… Он ведь сына хотел.

– Давай. Только знаешь, ты сейчас не рожай. А то помнишь, ты тогда с вечеринки пришла, ну, там вина выпила, а вдруг ребенок больной родится. В общем, ты сейчас сделай аборт… Потом, позже…

И она сделала… Проплакала две ночи, но сделала… Забеременела снова через полгода. Правда, муж все равно пил… И когда сын родился – не перестал…

***

…За соседним столиком весело засмеялась девушка. Он что-то шептал ей, а она смеялась – звонко, легко, радостно. Вокруг них вилось облако счастья. Юноша был некрасив, а в ней виделся какой-то совершенно неуловимый шарм, но было заметно, что в этой паре он – ведущий, какой-то стержень проглядывал сквозь оболочку.